Выбирая факультет.

Приближается первое сентября, а с ним распределение на факультеты.Что хочется сказать студентам? Лучше классика не скажешь: "Выбирай, но осторожно; осторожно, но выбирай!"

Автор: Скарапея
Название: Выбирая факультет
Пейринг: разный
Жанр: джен
Рейтинг: G
Размер: миди
Саммари: несколько историй о выборе факультета
Дисклеймер (отказ от прав): Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.



Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
"Дороги, которые мы выбираем" О.Генри

История первая. Только не Слизерин!

Автор: Скарапея
Название: Только не Слизерин!
Пейринг: АСП и Распределяющая Шляпа
Жанр: джен
Рейтинг: G
Размер: мини
Саммари: Очень короткий рассказ о том, как один маленький мальчик воспользовался папиной подсказкой и договорился с Распределяющей Шляпой.
Дисклеймер (отказ от прав): Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.

Нет никаких сомнений в том, что имена, полные, сокращенные и ласкательные, все то, чем наградили и отяготили невинного младенца, ясно указывают, каким родители хотят его видеть в будущем; и если он хочет уйти от таких очевидных указаний, ему придется бороться с этим влиянием. Имена, как указатели типа сценария особенно ясно выявляются в средней школе, когда мальчик или девочка читает об именах или прозвищах в мифологии и истории и когда товарищи более или менее жестоко раскрывают перед ними скрытое значение его имени. Родители способны проконтролировать это и должны предвидеть, когда дают имя.
«Люди, которые играют в игры», Эрик Берн.

«Только не Слизерин! - шептал он беззвучно. - Только не Слизерин!» Чтобы не говорил папа об этом Снейпе, слизеринцы – подлые, лживые, скользкие - все это знают. Дядя Рон рассказывал и Джеймс, и среди папиных друзей нет ни одного слизеринца. Папа и мама учились на Гриффиндоре, и папины родители, и мамины, и дядя Чарли, и дядя Билл, и дядя Джордж, даже дядя Перси, дядя Рон и тетя Гермиона, Тедди, Вик. Все! Губы дрожат, на глазах закипают слезы. Джеймс учится на Гриффиндоре, все его друзья – гриффиндорцы. Поступить на Слизерин – это…это катастрофа!
«Только не Слизерин», - шептал Альбус, подходя к шляпе. Он еще не знал, что чаще всего мы боимся не того, чего следует. Позже он поймет, что Слизерин не грозил ему никоим образом. Один год – незначительная разница: братья вместе играют, шалят, учатся. Один год – огромная разница: Альбусу никак не поспеть за старшим братом, он меньше и слабее. Родители смотрят на своих сыновей и видят храброго решительного Джеймса и Альбуса, который отчаянно тянется за ним. Джеймс все схватывает на лету, ему не нужно сидеть за книжками. Чтобы догнать брата в учебе, Альбусу приходиться тратить вдвое больше времени на занятия. Иногда родителям приходиться одергивать старшего и утешать младшего, тогда Джеймс называет его ябедой и маменькиным сынком. Слизеринцем. Какой их младший сын сам по себе, Поттеры не знают, они оценивают его только в сравнении со старшим. Альбус и сам не знает, какой он. Наверное, робкий и застенчивый? Медлительный, нерешительный, занудный… Сгодиться для Слизерина?
«Только не Слизерин!»
- Не Слизерин? - голос раздается прямо у него в голове.
«Не Слизерин!» Он зажмуривается и кивает. «Шляпу можно убедить, она меня послушает, папа говорил… Не Слизерин, пожалуйста!»
- А куда же ты хочешь?
Как это куда? Он даже не думал о других факультетах, так боялся оказаться недостойным Гриффиндора и попасть на Слизерин. А ведь есть еще два. С Хаффплаффа он никого не знает. Райвенкло закончила тетя Луна, она такая странная, Джеймс говорит – чокнутая. А если там все такие?
- Не нравится Райвенкло? - сочувствуют Шляпа. - Пожалуй, этот факультет не для тебя.
- Хаффплафф! - кричит она оглушительно.
Альбус идет по проходу. У него шумит в ушах, глаза застилают слезы. Он не слышит, что ему говорят сокурсники. Постепенно поздравления стихают, хаффплаффцы пожимают плечами: если странный новичок желает сидеть букой, его право. Альбус не смеет поднять глаза и взглянуть на гриффиндорцев. Он не знает, смотрит ли на него брат с искренним сочувствием или отвернулся с презрением. Альбус жует, не ощущая вкуса еды, спазм сжимает горло, и проглотить не удается. Он давится и продолжает жевать, борясь с подступившей тошнотой. Он еще не знает, что так теперь будет всегда. Одиноко, неуютно, противно. Он будет наблюдать за Джеймсом издали, надеясь, что брат заметит его и позовет, но сам подойти к нему Альбус не посмеет. Он так и не познакомится с ребятами, с которыми делит спальню. Будет угрюмо молчать, когда старосты попытаются его разговорить. Обижать его не станут, но, когда он вернется с летних каникул, прекрасно подготовленный для игры в квиддич, команда Хаффплаффа дружно откажется играть с ним. И не раз, засыпая, Альбус будет гнать от себя крамольную мысль: «А может… лучше бы… Слизерин?»

@темы: "Выбирая факультет", "мои фанфики"

---

Лето на исходе солнечных дней...

Такой вот летний фанфик.

Название: Встретились, поговорили
Автор: Скарапея
Бета: есть вакансия
Пейринг: СС, КШ
Жанр: джен, POV
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Жарким августовским днем 1998 года в кафе на набережной приморского английского городка беседовали двое…
Дисклеймер (отказ от прав): Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Примечание: автор приветствует конструктивную критику и похвалу в любом виде.

- Здесь не занято?
Чернокожий верзила взглянул на меня, чуть нахмурился, окинул взглядом кафе и вздохнул – других свободных мест на террасе не было. Жаркий летний день клонился к вечеру, загорающие потянулись с пляжа; они занимали столики, рассаживали детей, складывали на свободные стулья пляжные сумки, надувные игрушки, круги. Стол, к которому я подошел, был втиснут между холодильником и столбом, поддерживающим тент, рядом могло поместиться не больше двух стульев, и второй до сих пор оставался свободным.
- Не занято, присаживайтесь, - сказал здоровяк и передвинул длинные мускулистые ноги с прохода.
Распахнутая на груди рубашка была того розового цвета, который пижоны называют лососевым, но даже она не умаляла брутальности облика. Под шоколадной лоснящейся кожей сытыми удавами перекатывались мускулы, на мощной, как античная колонна шее, красовалась круглая абсолютно лысая голова. У него была тяжелая нижняя челюсть, выраженные надбровные дуги и маленькие уши, аккуратно прижатые к черепу.

Я поставил пиво и сел на хлипкий пластиковый стул. Мой сосед одним глотком ополовинил свою кружку и вытер пену с губ тыльной стороной ладони.
- Жаркий сегодня денек, - сообщил он. - А ведь обещали дождливое лето.
- Жаркий, - согласился я.

Погода этим летом была довольно капризной, но август бил все рекорды жары, превращая английское побережье в подобие средиземноморского курорта. На небе с утра не было ни облачка, даже слабенький ветерок не шевелил раскаленного воздуха. Собаки, распластавшиеся на газоне, шумно дышали, вывалив языки, их хозяева истекали потом, дети поглощали мороженое… Холодное пиво лилось в горло живительным нектаром.

- Первое дело в такую жару, - он опрокинул в опустевшую кружку очередную бутылку.

Солнце спускалось к горизонту, и безмятежная гладь моря сияла расплавленным золотом. Я оторвался от этой поистине завораживающей картины и снял темные очки. Мой собеседник пытливо взглянул мне в глаза, и тут же отвел взгляд.

- Хорошее пиво. Похоже, местное, - я покрутил бутылку, - «King».
- «Король Альфред». Хозяин пивоварни утверждает, что это у его прапра…бабки Альфред стащил лепешку, когда скрывался от датчан, - широкая ухмылка обнажила крупные белые зубы. - Намекает, лепешкой там дело не кончилось.
- Все может быть.
- Даже то, чего быть не может, - он серьезно посмотрел мне в лицо.

Кончиками пальцев я коснулся спрятанной в рукаве волшебной палочки и невербально наложил заклинание. Его взгляд впился в мою руку.
- Палочку, значит, сохранил. Не боишься, что выследят?
- Не боюсь. Даже если магический след засекут, - я усмехнулся. - Это палочка Дамблдора, Кинг.
Королем его прозвали еще в Хогвартсе. Иногда называли королем Конго, но шутка была понятна только магглорожденным.

Кингсли весь подобрался:
- Палочку Дамблдора из его гробницы похитил Волдеморт, - медленно и раздельно произнес он, почти не запнувшись на имени, которое так долго нельзя было называть. – Долго ее разыскивал, можно сказать, с ног сбился - они с Поттером подробно это обсудили - а ты утверждаешь, что палочка была ненастоящей?
- Он взял палочку, которая перешла к Дамблдору от Гриндевальда. А у меня первая палочка Дамблдора, та, которой он Гриндевальда победил.
- Вот как. Значит, Волдеморт разыскивал палочку, которая принадлежала побежденному, однако верил, что ему она принесет победу. Что же это за палочка?
- Просто палочка, - я пожал плечами. - Надо же его было чем-то отвлечь. Заинтересовать.
- Просто палочка, - Кингсли мне не поверил. – Я видел, как Поттер починил ее свою сломанную, но не захотел оставить себе, счел это неправильным.
- Есть у нее одна особенность, - я отхлебнул пива и прикрыл глаза. – Эта палочка – цельная, у нее нет магической сердцевины. Она связана непосредственно с душой волшебника, потому сильнее любой другой волшебной палочки. Сильнее и чувствительнее. Она реагирует на все изменения, происходящие с душой мага.
- И тому, чья душа расколота, в полную силу не служит, - сообразил Кингсли.

А тем более тому, у кого осталась восьмая часть души.

- Ловко. Теперь мне понятно, как Поттеру удалось выжить. Кровная связь, конечно, удерживала его, - задумчиво проговорил Кингсли, - но неоднократный Круциатус должен был сжечь мозг.

Волдеморт достаточно знал о магии крови и понимал, что пока он сам жив, Поттер с ним связан, а значит, может вернуться. Однако если бы палочка действовала в полную силу, сознанию Поттера некуда было бы возвращаться.

- Я видел опытных, тренированных бойцов, которые орали под Круциатусом так, что рвали голосовые связки, видел тех, кто терял рассудок, тех, чья нервная система разрушалась полностью – они доживали свои дни парализованными бессловесными слепыми куклами… А пацан даже не вскрикнул, не изменился в лице – ничем себя не выдал! – на щеках Кингсли ходили желваки. Внезапно он резко сменил тему:
- Кстати, он рассказал и о тебе тоже.
- Знаю, - я поморщился. – Читал «Пророк».
- Тебя провозгласили героем, - продолжал Кигсли, - посмертно. Но если захочешь вернуться, - он прищурился, - будешь арестован. Я должен буду арестовать тебя и судить по всей строгости закона, - веско проговорил он.
- Поэтому я и не собираюсь возвращаться, - постарался произнести я по возможности мягко.

Кингли, не глядя на меня, отчеканил:
- Нельзя создавать прецедент – в современном мире не должно быть частных войн, частных армий и частных разведок.
- Ты прав.

Работа на Альбуса Дамблдора не может оправдывать участия в деятельности террористической организации, потому что сам Дамблдор не являлся ни министром Магической Британии, ни главой Аврората. Созданный им Орден Феникса был, по сути, нелегальной организацией. Когда я только начал на него работать, то не беспокоился об этом, искренне считая свою жизнь пропащей. Позже я сообразил, что проблема гораздо шире – власть в Магической Британии не несла ответственности перед народом. Крауч, Фадж, Дамблдор – дело не в том, какими они были людьми, а в отсутствии обратной связи между ними и обществом, на благо которого они должны были трудиться.

Дамблдор творил в Хогвартсе, что ему вздумается, и, глядя на него, мы считали себя вправе заниматься темной магией, а гриффиндорцы не стеснялись применять заклятья, хоть и не запрещенные, но болезненные и унизительные. В итоге, пострадали не только те, кто отдали свои жизни войне, но и все, кто подобно Мэри Макдональд и Бертраму Обри, убедились в своей незащищенности.

- Народ делегирует властные полномочия правительству, и правительство должно вырабатывать законы, необходимые обществу, должно следить за их выполнением и карать нарушителей, - в глазах Кингсли загорелся фанатичный огонек. – Наконец, правительство должно нести ответственность за свои действия.
- Хочешь перетащить Магический Мир из темных веков сразу в постиндустриальное общество?
- Не сразу. Постепенно. И начать с установления верховенства закона.

У магглов есть королева, а у магов, похоже, будет король.

- Тебя проклянут.
- Возможно. Не имеет значения. Жить по-старому после меня они не смогут.
- Какой сюрприз! – я усмехнулся. – Ведь воевали за восстановление старых добрых порядков.
- Не понимая, что эти порядки и породили Темного Лорда, Пожирателей Смерти… Старая добрая Британия, старый добрый Хогвартс, на защиту которого встали женщины и дети, - лицо Кингсли исказила судорога. – Нас всех учили, что самые лучшие должны бросаться в бой. И погибать. Мы так хотели быть лучшими! Так спешили героически погибнуть, не думая о том, кто останется жить. – он отхлебнул еще пива. – Зачем нужно было бросаться в битву Тонкс? Она же недавно родила ребенка, не восстановилась физически. Чем она могла помочь защитникам?

Тонкс обижалась, когда Кингсли отказывался брать ее на опасные задания. Возмущалась, жаловалась на мужской шовинизм, ссылалась на Грюма, который считал ее достойным бойцом. Люпин не мешал ей доказывать свой героизм. У Кингсли не было шансов.

- Разве быть матерью и вырастить счастливого ребенка менее достойно, чем ловить преступников и рисковать жизнью в битве? – признаться, я не знал, что ответить на этот вопрос, но Кингсли мой ответ и не требовался. – Я даже обрадовался, когда она забеременела. Думал, у ее мужа хватит мозгов переправить ее на континент или еще куда-нибудь, спрятать, защитить. Как же! Вот ты отпустил бы свою женщину биться?!

Не отпустил бы. Возможно, поэтому ни у меня, ни у Кингси своей женщины нет.

- Насколько я понял, защитников Хогвартса похоронили на поле битвы?
Кингсли помрачнел еще больше.
- Инициатива Макгоннагал. Как будто одной гробницы мало!
- Школа, фактически, на территории кладбища, - я содрогнулся. Даже мое воображение таких картин никогда не рисовало.
- Хогвартс закрыть невозможно, - Кингсли вздохнул. – Это символ. Я собираюсь открыть сеть начальных школ – а то слишком велика разница между домашней подготовкой и обучением в у магглов – и колледжей для тех, кто пожелает оставить Хогвартс после пятого курса ради получения профессионального образования.
- А заодно и средние школы, соединяющие начальные и колледжи?
- Верно. А Хогвартс пусть остается с его призраками, лестницами, традициями элитной школой для особо избранных.
- Игровая площадка для богатых и знаменитых.
- Богатым и знаменитым нужно где-то играть, - ухмыльнулся Кингсли. – Я читал Честертона.

- Спасибо, что предупредил тогда, - он смотрел мимо меня на оранжевое небо у линии горизонта. – Мы успели уничтожить записи о магглах, связанных с нами, - он взглянул мне в глаза. – Я оставался в Архиве, а Руфус должен был скрыться с семьей. Не успел.

Так бывает. Тот, кто прикрывает отход, невредимый возвращается к своим, а те, кого он прикрывал погибают.

- Министерство гуляло на свадьбе у Уизли, - Кингсли криво усмехнулся. – Артура я не предупредил – у него нет секретов от жены. Наверное, для семейной жизни это хорошо, а вот для тайной организации… - он допил пиво. - Спасибо тебе.

Я покачал головой.

- Это ведь была твоя инициатива? – Кингли повертел в пальцах пустую кружку и поставил ее на стол. – Наверняка Дамблдор ничего подобного не приказывал.
- Не приказывал.
- Иногда мне кажется, он рассчитывал на то, что Волдеморт раздавит Министерство и Аврорат, поэтому и оставил нас без источника информации.
- Не знаю.

Кингсли впился взглядом в мои глаза, словно стремясь проникнуть в мысли.

- Я правда не знаю. Я давно оставил попытки понять, что на самом деле планирует Дамблдор, а что – происходит помимо его воли.

Я даже не знаю, считал он мою смерть неизбежной, или полагал, что я как-нибудь сумею спастись.

- А ведь он тебя подставил, - похоже, Кингсли думал о том же, что и я. – У тебя просто не было шансов: палочка, за которой охотился Волдеморт, Поттер, который принял смерть, убийство самого Дамблдора… - он махнул рукой, не желая перечислять дальше. – В сущности, смерть была для тебя единственным выходом. И мне чертовски интересно, почему ты предпочел выжить?
- Я подумал, что никогда не видел моря, - на лице Кингсли отразилось недоумение. – Нельзя умирать, не увидев моря. Ведь у ангелов только и разговоров, что о море, какое оно прекрасное на закате.
В глазах Кингсли явственно отразился ужас.
- Хороший фильм «Достучаться до небес». Посмотри.
- Посмотрю, - улыбнулся он с облегчением. – Если уж ты советуешь.
Я надел темные очки и поднялся из-за стола.
- Удачи, Северус.
- Удачи, Король.

@темы: "мои фанфики"

---

Отягощенное наследство. Окончание.

Все! Закончила!.
Надо будет перечитать и пригладить, и можно выкладывать на Сказках.

Глава 9 (часть первая)
crfhfgtzpvtz.diary.ru/p190847878.htm?oam#more1
Глава 9 (часть вторая).

- А может, обойдемся без убийств? – прошептал Гарри, разглядывая свои ботинки.
- Обойдемся, - легко согласился Рене.
Гарри вскинулся, как гиппогриф, он не верил своим ушам. Темный маг невозмутимо встретил его ищущий взгляд.
- Вы смеетесь надо мной? – недоверчиво спросил Гарри.
- Это не смешно, - вздохнул Рене, - скорее, грустно. Сделка, которую вы предложили, - нечестная сделка. Никто никогда не готов на все, что угодно. Тот, кто обещает такое, обманывает сам себя, а тот, кто соглашается, - темный маг сделал паузу, - замахивается на божественные полномочия.
- То есть, вы преподали мне урок, - Гарри не мог разозлиться по-настоящему, вместо этого он почувствовал невероятное облегчение – ему повезло, опять.
- В вашем возрасте пора учиться самостоятельно, - сухо заметил Рене, - и отвечать за свои слова.
- Я отвечаю!
Темный маг фыркнул надменно:
- Это заметно. Что касается нашей сделки, сформулируем так: «все, что угодно из библиотеки Блэков». Вас устраивает?
- Что? Да! О, конечно!
- Я возьму все, что угодно из библиотеки Блэков, - повторил Рене.
- Я согласен! – Гарри протянул руку и сжал узкую кисть, затянутую в черный шелк.

Гарри едва мог сдержать дрожь нетерпения. Если сегодня все получится – Джинни выздоровеет, и этот кошмар закончится. Свою роль он заучил наизусть и, дожидаясь темного мага на скале, повторял про себя слова призыва. Одно обстоятельство вызывало у него серьезное беспокойство – зелье не подпустит инфери к нему, но как собирается сдерживать их натиск Рене? Об этом он и его спросил, как только тот появился. Вместо ответа Рене снял свой плащ и надел его наизнанку. Гарри рефлекторно сощурился – ткань, окутавшая мага, сияла радостной утренней белизной, столь яркой, что слепила глаза.
- Что это?!
- Плащ-невидимка. Для Тьмы и ее порождений.
- Инфери вас не заметят - сообразил Гарри.
Рене кивнул в знак согласия.

Путь в пещеру показался Гарри не таким трудным, как в прошлый раз, возможно, из-за того, что теперь он знал, куда этот путь ведет. В пещере все оставалось по-прежнему – высокие своды терялись темноте, песок скрипел под ногами, бескрайнее черное озеро и зеленоватое свечение на далеком острове. Гарри гнал от себя воспоминания о прошлом посещении этого места и старался сосредоточиться на последовательности предстоящих действий. Он переминался с ноги на ногу, не сводя глаз с обманчиво спокойного озера.
Рене Флорентиец аккуратно поставил на песок небольшой деревянный ящик, оббитый по краям железом. Замка у него не было, Гарри скосил глаза, пытаясь понять, как же его открыть, но не смог разглядеть линию соединения с крышкой. Рене легко коснулся пальцами боковых стенок, и крышка с сухим щелчком откинулась. Он достал запечатанный флакон темного стекла и вместительную бронзовую чашу, перелил в нее зелье из флакона. Еще один флакон – хрустальный – Рене спрятал за пояс. Гарри втянул носом воздух – неожиданно приятно запахло лесными травами и незнакомыми пряностями.
- Теперь ваша кровь.
Гарри завернул рукав и протянул руку, холодное лезвие стилета едва коснулось кожи, и тут же выступила капля. Гладкая поверхность озера пошла рябью. Потянуло холодом. Гарри перевернул руку над чашей, которую держал Рене – кровь закапала в темное зелье. Эхо гулким бульканьем отражалось от сводов пещеры. В тусклом призрачном свете лицо его спутника казалось изжелта-серой маской с крючковатым, как у сказочной ведьмы носом, и черными провалами глазниц. Поверхность озера шевелилась, словно кто-то ворочался под огромным одеялом. Тихо плескалась вода. Тошнота подкатывала к горлу.
- Хватит, - в левой руке Рене появилась палочка, он закрыл рану, не дав ни одной капле крови упасть на песок.
Гарри замер неподвижно. Темный маг очертил стилетом круг и наполнил борозду в песке зельем, которое остановит инфери. Кровь Гарри должна была пропустить того, кто некогда был Регуласом Блэком. Рене, не торопясь, чертил на песке знаки. С тихим отчаянием Гарри глядел, как из озера показались головы инфери.
- Ваш выход, мистер Поттер, - темный маг заткнул за пояс стилет и отошел в сторону.
Облизав пересохшие губы, Гарри начал произносить слова призыва. Он не понимал их, не знал даже на каком языке они звучат, различал только повторяющееся: «Регулас Арктур Блэк». В ушах у него звенело, но он же потерял не настолько много крови? Охрипшим голосом Гарри произносил незнакомые слова, стараясь не думать о том, что он будет делать, когда они закончатся. Внезапно инфери появились прямо перед ним. Они тянули свои распухшие синеватые руки к его лицу. Гарри, хоть и ждал этого, отшатнулся, но не замолчал. Инфери становилось все больше и больше, они окружали его, но не могли коснуться. Гарри видел их совсем близко, видел черепа, с которых вода смыла волосы, разбухшие белесые глазные яблоки…
- Стоп! – тихий голос Рене прозвучал позади.
Гарри замолчал. Больше всего ему хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть перед собой этих существ, но он смотрел, не отрываясь. Он начал различать характерные черты, разглядел у одного высокие скулы, у другого – рваный шрам на груди. Ногтей у инфери не было – их тоже смыла вода, они шарили толстыми, разбухшими пальцами, пытаясь прорваться к Гарри. И одна рука прошла, не встречая сопротивления.
- Говорите! – окрик Рене, не дал ему истошно заорать.
Гарри забормотал слова призыва с того места, на котором прервался. Он говорил все громче и быстрее. Инфери прошел недоступную для остальных преграду и приближался к нему. Гарри чувствовал, как на его голове шевелятся волосы, все его силы уходили на то, чтобы не попятиться назад.
- Он ваш!
Инфери стоял, чуть покачиваясь, безвольно опустив руки. Его лицо было совершенно бессмысленным. Гарри только сейчас, окончательно, поверил, что инфери – слепы, зрачки были затянуты непрозрачной пленкой.
- Идите!
Рене плеснул в инфери зельем из чаши, и они отшатнулись. Гарри пошел к выходу, его инфери двигался за ним. Краем глаза он заметил, что его спутник вытащил из-за пояса хрустальный флакон, коснулся его палочкой и бросил в оставшихся инфери – огненный столб взвился к своду пещеры.
- И что теперь? – спросил Гарри.
Они стояли втроем на скале. Рене перевернул свой плащ серой стороной и был почти неразличим в слабом свете месяца. Сказать то же самое про инфери, к сожалению, было нельзя - Гарри видел его даже слишком четко.
- Теперь аппарируем к склепу Блэков. Берите его под руку…
- Взять? Этого? – Гарри затрясло. Он присел на корточки, чтобы унять дрожь. Рене подошел к нему ближе, покачал головой и обхватил инфери за плечи. Гарри замутило.

Фамильный склеп Блэков Гарри посетил впервые. К его огромному облегчению, он не почувствовал могильной сырости и запаха тления. В склепе было сухо и прохладно, как в музее или церкви, пахло каменной крошкой и воском. Магический свет вспыхнул под потолком, как только они вошли в помещение, и Гарри двинулся по длинному коридору, сложенному из мраморных плит. На постаменте, доходящем ему до пояса, стояли мраморные гробы. Гарри остановился рядом с тем, на котором было вырезано имя Вальбурги Блэк. Рядом стоял пустой гроб с открытой крышкой.
Гарри повернулся, в двух шагах от него покачивался инфери. Рене Флорентиец подошел к нему, вынул из-за пояса стилет и с поклоном подал его. Гарри схватил рукоять, его ладонь мгновенно вспотела, и пальцы скользили. Он крепко сжал оружие и ударил инфери в грудь со словами:
- Я отпускаю тебя. Покойся с миром!
Стилет вошел в мертвую плоть, как раскаленный нож в сливочное масло. Гарри искренне надеялся, что он попал в сердце. Инфери осел на пол. Рене встал на колени и влил ему в рот остатки зелья из флакона. От тела пошел дым, оно обуглилось, сжалось – через несколько минут перед магами лежала кучка пепла. Рене переправил прах в его последнее пристанище, тяжелая каменная крышка опустилась сверху. Мрамор пошел трещинами, которые сложились в слова: «Регулас Арктур Блэк».
- Это все? – спросил Гарри.
- Мы узнаем, когда навестим вашу невесту, - ответил ему темный маг.
- Наверное, - Гарри замолчал, - наверное, нужно и Сириуса похоронить. Хотя бы символически.
Рене кивнул.
- А остальные инфери? - после длинной паузы вновь заговорил Гарри, когда они уже вышли из склепа. – С ними что-то нужно сделать.
- Нужно, - отозвался Рене Флорентиец. – Выяснить, кого именно Волдеморт поместил в эту пещеру, вывести каждого инфери и упокоить. Вы же расследуете деятельность Волдеморта?
- Ну, да, - ответил Гарри. По правде говоря, он не был уверен, что Аврорат копает так далеко. А ведь если бы в свое время исчезновение Регуласа Блэка досконально проверили бы, скольких бы бед удалось избежать, пришло ему в голову.
- Это же надолго? – спросил он неуверенно.
- Десятки лет, я думаю.
- Ох.
- Магглы до сих пор разыскивают и хоронят останки тех, кто погиб во Второй Мировой войне.
- Какой войне? – не понял Гарри.
- Той, которую мы называем войной с Гриндевальдом.
- Но это же очень давно было!
- Да. И с жертвами Волдеморта вам придется повозиться не меньше. Конечно, вы можете просто забыть о них и жить дальше.
- Нет, так нельзя! Я сам этим займусь! Вы поможете мне? Расскажите о ритуале, объясните, что за слова я говорил там?
- В Отделе Тайн все знают,- чуть улыбнулся Рене. – Им не хватает только желания и терпения.
- Понятно. Я не брошу это дело, - пообещал Гарри.
Серебристый терьер налетел на него.
- Джинни открыла глаза! Она сама дышит! – закричал Патронус голосом Рона.
- Получилось! – заорал Гарри.
- Получилось, - подтвердил темный маг. – Думаю, нам пора проститься, - он протянул узкую ладонь, и Гарри крепко пожал ее. - Не забывайте в дальнейшем, что вы и Блэк то же, - сказал Рене Флорентиец и аппарировал.

Через две недели Джинни вышла из больницы. Вскоре они поженились очень тихо и скромно. Через год у четы Поттеров родился сын, которого назвали Джеймс Сириус.

Какие клятвы без числа
Соединили нас,
Как нам разлука тяжела
Была в рассветный час!
Кто знает души всех людей
До самых их глубин,–
Тот видит, что всего милей
Мне в этом мире Джин!
Роберт Бернс.


Эпилог.

Не пробуждай, не пробуждай
Во мне безумств и исступлений,
И мимолетных сновидений
Не возвращай, не возвращай.
Не говори мне имя той,
Которой память – мука жизни,
Как на чужбине песнь Отчизны
Изгнаннику страны родной.
Не возвращай, не возвращай
Меня забывшие напасти,
Дай отдохнуть тревогам страсти,
И ран былых не растравляй.
Иль нет, сорви покров долой!
Мне легче горя своеволье,
Чем ложное холоднокровье,
Чем мой обманчивый покой!
Денис Давыдов.

- Кстати, а почему Рене Флорентиец? – осведомился Люциус Малфой. - Это ведь какой-то алхимик?
- Алхимик, парфюмер, прорицатель, волшебник довольно средний, но отмеченный маггловской историей: он обслуживал коронованных особ, участвовал в заговоре.
Рене стянул с мизинца правой руки перстень с лунным камнем и кинул его на декоративное фарфоровое блюдо, Люциус повернул голову на звон и слегка поморщился, не одобряя столь бесцеремонного обращения с предметом искусства. Не обращая внимания на гримасу хозяина дома, гость снял перстень с указательного пальца – в ярко освещенной комнате александрит окрасился в фиолетовый цвет – и бросил его на блюдо. Туда же отправились перстни с левой руки.
- Широкой публике Рене Флорентиец стал известен, благодаря Александру Дюма. В романе «Королева Марго» он служит Екатерине Медичи, с которой ведут борьбу главные герои. По ее приказу он отравил Жанну Наваррскую, кстати, Дюма описывает очень эффектный, а главное, действенный метод. Екатерина Медичи желала избавиться и от сына Жанны, Генриха Наваррского. Видишь ли, существовало предсказание, что он станет великим французским королем, а это было возможно только при условии смерти всех сыновей Екатерины, или их отстранения от престола. Она хотела избежать смены династии, но Рене Флорентиец понимал, что судьбу не переспоришь, и тайно помогал будущему королю.
- Говоришь, его звали Генрих?
- Генрих IV Великий, первый король Франции из династии Бурбонов. Уж это ты должен знать, - сказал Рене с легкой иронией. Он стянул перчатки и бросил их на тоже блюдо, черный шелк медленно сменил цвет на бледно-лиловый и, похоже, поменял размер.
- Ты думаешь, они не догадаются?
- Поттер не читает маггловскую беллетристику, я подозреваю, он ничего не читает, кроме чужих учебников, - надменно фыркнул Рене.
- Это напоминает дешевый водевиль, в котором отец не узнает свою дочь, потому что она сменила перчатки, - заметил Люциус.
- Так и есть, - согласился его собеседник, - люди, как правило, запоминают те особенности внешности, которые проще всего изменить. Цвет лица, прическа, голос, характерная одежда, жесты и мимика создают определенный образ, он и существует в сознании. Кто узнает на улице шута без его пестрого наряда и бубенчиков?
- Понятно, - Люциус усмехнулся, - ну, с голосом у тебя само собой получилось. А перчатки и перстни ты взял, чтобы изменить жестикуляцию?
- Правильно, - Рене кивнул. – Поттер до сих пор считает, что прозрачность – главное отличие призрака от инфери, его занимают исключительно внешние проявления. Он не понимает, что можно выдать живого человека за мертвеца, а слово «библиотека», означает не только «собрание книг», но и «помещение, в котором книги хранятся».
Он погладил корешки лежащих на столе фолиантов.
- И стоило ради них ввязываться в эту историю? - поинтересовался Люциус.
- Даже ради них - стоило, тем более, ради Регуласа.
- Подожди, - Люциус забеспокоился, - но самое главное ты нашел?
- Разумеется, - Рене достал флакон темного стекла и поставил его на стол.
- Он хранил их в библиотеке Блэков? Я, признаться, не поверил, когда ты заявил, что они окажутся именно там.
- А где еще можно хранить воспоминания темного мага, которые не собираешься пересматривать? В кухонном шкафу своего семейного гнездышка или в письменном столе в Аврорате? В библиотеке темных магов среди книг, которые не собираешься читать, это – единственный вариант.
- А почему ты думаешь, что Поттер их не пересматривал?
- Если бы пересматривал, у него бы возникли вопросы, - отрезал Рене. - А свои вопросы мистер Поттер имеет обыкновение высказывать вслух.
- Я понимаю, почему ты хотел забрать у него воспоминания, - задумчиво произнес Малфой. - Но, я надеюсь, ты не собираешься их возвращать?
Его собеседник ничего не ответил, но, видимо, Люциусу было достаточно и молчания.
- Не нужно, поверь мне. Ты прекрасно прожил пять лет без всего этого, - показал он на флакон, - не надо все рушить.
- Я пять лет учился жить без воспоминаний, теперь хочу научиться жить с ними.
- Зачем? – в голосе Люциуса сквозила безнадежность.
- Это мое прошлое, часть моей души. Нельзя кромсать свою душу – мы оба видели, к чему это приводит.
- Да, уж, - Малфой содрогнулся.
- Между прочим, уже пять часов, - его собеседник улыбнулся уголками губ. - Говорят, англичане в это время пьют чай.
- Не обязательно чай, у меня есть великолепное вино, - Люциус преобразился в радушного хозяина, - французское, итальянское, на днях приобрел партию чилийского, дофитофторная лоза, представь себе! Если желаешь, есть коньяк двухсотлетней выдержки…
- Чай, - твердо ответил гость, - традиционный английский чай с шоколадным печеньем, сырным пирогом и домашним вареньем.

@темы: "мозаика", "мои фанфики"

---

Дамбигад!

Название: С точки зрения шахматиста
Автор: Скарапея
Бета: есть вакансия
Пейринг: АД/Магический Мир
Жанр: джен
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Дж.К. Роулинг утверждает, что Альбус Дамблдор – великий человек, и она, безусловно, права.
Дисклеймер (отказ от прав): Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Примечание: на фест ко дню рождения Гарри Поттера по заявке Assidi - стилизация под Виктора Суворова. Дамбигад. О том, как Дамблдор медленно и верно воспитывал сначала Волдеморта, а потом орудие для его уничтожения - Поттера... POV РУ
Комментарий: На "Ледокол" меня не хватило.


Я восхищаюсь Альбусом Дамблдором. Я преклоняюсь перед ним! О, разумеется, не я один. Слава Альбуса Дамблдора проникла во все уголки Магического Мира, его почитают, как выдающегося светлого волшебника, алхимика, полиглота, руководителя боевой организации, идеолога и Учителя. Его карточек в шоколадных лягушках больше, чем карточек всех остальных волшебников. В сущности, он является одним из символов Магической Британии. Бородой Дамблдора клянутся, так же часто, как подштанниками Мерлина. Белая гробница всегда утопает в цветах, к ней приносят фигурки фениксов, плюшевые игрушки, сладости – от всевкусных драже до маггловских шоколадных батончиков. Биографы чуть ли не поминутно восстановили события его жизни, до запятой воссоздали, произнесенные им речи. Тем не менее, мало кто понимает, насколько он был велик! Подлинный масштаб его личности скрыт за образом добродушного старичка, лукавого и наивного. Те, кто придет завтра почтить память Альбуса Дамблдора, не осознают всю грандиозность его замысла, не могут оценить ювелирную точность, с которой он осуществлял свой проект. Те, кто его осуждает, а есть и такие, полагают, что он был излишне благодушен, часто упускал события из-под контроля, не умел или не желал управлять ситуацией. Как же это далеко от реальности! О, конечно, я не претендую на понимание Альбуса Дамблдора, но я хотя бы знаю, чего я не знаю. Я могу лишь предполагать, как он провел величайшую Игру, по сравнению с которой шахматная партия гроссмейстеров – пустяшная забава, ведь шахматные фигуры, в отличие от людей, свободой воли не обладают.

Жаль, мне не с кем поделиться своими предположениями. Гарри, который играл ключевую роль в проекте Альбуса Дамблдора, не желает знать ничего, что противоречит растиражированному образу. Он видел воспоминания самого Дамблдора, видел воспоминания Снейпа, но даже теперь, столько лет спустя, не желает поразмыслить над ними. А ведь свои выводы я сделал на основании его рассказов! Но Гарри в душе так и остался восторженным мальчиком, который отчаянно жаждет любви и признания. Для него важнее всего то, как человек относится к нему, он убежден, что Дамблдор любил его и заботился о его душевном здоровье, и, потому все скользкие моменты объясняет в его пользу. На самом деле, такой подход - это совсем неплохо: Гарри прощает все мои проступки, ведь я в него верю!

Раньше я был уверен, что Гермиона пришла к тем же мыслям, что и я, в конце концов, она же первая догадалась об истинном значении событий, связанных с философским камнем. Но я ошибся. И не только я. От Гермионы все ждали многого, но лучшая ученица Хогвартса, никаких научных высот не покорила – в Чарах, Арифмантике, Трансфигурации она так и не смогла продвинуться дальше ученичества. Ее мыслительная деятельность напоминает каботажное плавание – она мастерски лавирует, не теряя из виду берега Прописных Истин и Одобренных Научным Сообществом Идей. Разумеется, так невозможно выйти в океан и обнаружить новые земли, а тем более взмыть под облака. К счастью, Гермиона не стала пытаться прыгнуть выше головы, она возглавила Отдел в Министерстве Магии и решилась завести детей. Подозреваю, если бы ее научная работа приносила ей удовлетворение, вопрос о ребенка был бы отложен еще лет на десять. Время от времени я подбрасываю ей логические задачки, которые она щелкает, словно орешки. Но связать количество гнилых орехов с климатическими изменениями моя белка не в состоянии. Она блестяще разбирает отдельные операции Альбуса Дамблдора, но не видит Плана во всем его величии.

Конечно, я сам далеко не сразу осознал, в какой Игре участвовал, мне мешали усвоенные с детства представления, привычка полагаться на интуицию Гарри и знания Гермионы. Но смутное ощущение, что мы упускаем нечто важное, давно тревожило меня. Когда я понял, что Дамблдор предугадал и мое бегство, и мое возвращение, у меня закружилась голова – сколько же еще мелочей он держал в памяти! Дамблдор позаботился о том, чтобы я смог вернуться, не верю, что более важные события он оставил без внимания. Как и подобает алхимику, он подготовил ингредиенты, рассчитал время и наблюдал за процессом, в случае необходимости, корректируя его. Много ли известно химическому элементу о реакции, в которой он участвует? Мы знаем не больше. Чтобы понять происходящее, необходимо изменить точку зрения, отрешиться от своего «Я». Когда собственная личность перестанет восприниматься, как центр мироздания, беспорядочный поток событий, сложится в гармоничный процесс.

На меня прозрение обрушилось в день восемнадцатилетия Гарри. Он хотел отпраздновать скромно, с самыми близкими друзьями, но ставший министром Шеклболт, и Макгоннагал убедили его, что Магической Британии необходим праздник, символизирующий победу над мраком и наступление новой эры. Решено было устроить торжество в только что восстановленном Хогвартсе с вручением наград всем участникам борьбы. Накануне мы готовились к празднику. Перси сообщил по секрету, что мне, родителям, Джинни и Джорджу вручат ордена Мерлина различных степеней, а папе предложат занять высокий пост в Министерстве. Мама гладила и развешивала мантии, Джинни закопалась в ворох журналов, выбирая макияж и прическу, Перси что-то чиркал в пергаменте, наверное, правил свою речь, папа вслух рассуждал о преобразованиях, которые он проведет. Мы даже не заметили, когда появился подвыпивший Джордж. По правде сказать, после похорон Фреда, трезвым он вообще не был, хотя по-настоящему, что называется вдрызг, напивался лишь пару раз. Прислонясь к стене, он наблюдал за суетой и все больше мрачнел. Мама обратилась к нему, сетуя, что у него нет подходящей мантии.
- Не нужно ничего – я никуда не иду! – резко ответил Джордж.
Мама растерянно замерла, но быстро взяла себя в руки:
- Конечно, идешь! Ты же приглашен, Джордж, ты – герой войны. Пойдешь за вас обоих, - мама всхлипнула, - за Фреда!
Зря она это сказала – лицо Джорджа перекосилось, он стиснул зубы и сжал кулаки. Перси прекратил шевелить губами и поднял глаза от своего пергамента. Отец всплеснул руками:
- Джордж, это ведь наш праздник! Ради этого дня мы боролись!
- Неужели? – фыркнул Джордж. – Ради того, чтобы вырядиться в парадные мантии и выпить на халяву шампанского?
- Как ты можешь так говорить? – выкрикнула Джинни. – Мы весь год жили в кошмаре, мы не знали, выживем или нет! Наконец, все закончилось - мы победили! Мы можем не бояться, не прятаться, мы можем просто жить и… - она густо покраснела и закончила чуть слышно, - и любить.
- Вот именно! – папа многозначительно поднял палец. – Мы должны глядеть в будущее. Все беды остались в прошлом…
- И в честь этого мы спляшем на могилах! – рявкнул Джордж и вышел, хлопнув дверью.
Мама без сил опустилась на стул, выпустив из рук новую мантию отца, губы у нее дрожали.
- Как он может, - всхлипнула она, вытирая глаза краем передника, - как он может вот так с нами…
- Он переживает, - тихо сказал Перси.
- А мы не переживаем?! – взвилась Джинни. – Можно подумать нам легко! Мама плачет каждый день, папа все свои маггловские штучки забросил, я держусь из последних сил, а он думает только о себе. Как будто только ему больно! Гарри в конец извелся, места себе не находит, мы должны поддержать его, этот праздник так важен для него!
Джинни была права, Гарри, действительно, не находил себе места. Он слишком привык к мысли, что не переживет Волдеморта, и теперь не знал, что ему делать. Он, то винил себя в смерти всех защитников Хогвартса и хотел скрыться от людей, то пытался взять на себя ответственность за послевоенный мир и рвался ловить Пожирателей, договариваться с магическими существами, переписывать законы. Ему необходим был этот праздник, как доказательство того, что все закончилось и можно просто жить. И встречаться с любимой девушкой.
- Я поговорю с Джорджем, - сказал я, - когда он вернется.
Перси одобрительно кивнул.

Джордж вернулся за полночь в таком состоянии, что воспринимать человеческую речь явно не мог. Я уложил его на своей кровати, а сам устроился на полу. Перси разбудил меня рано утром, он уже был при полном параде и держал в руке флакон с антипохмельным зельем. Я позвал Джорджа, он плотнее завернулся в одеяло и демонстративно захрапел. Перси взмахнул палочкой, и на Джорджа обрушился поток воды.
- С добрым утром, брат! Будем считать, что ты уже умылся. Иди чистить зубы и одеваться - тебя ждет орден Мерлина и кандидат в зятья.
Я опешил. Ничего подобного от Перси я не ожидал. Джордж тоже. Он смотрел на него, выпучив глаза, и безуспешно пытался нащупать палочку.
Перси поправил очки и слегка улыбнулся:
- Палочку твою я пока забрал. За годы, проведенные под одной крышей, я кое-что усвоил, братец.
Джордж с минуту прожигал его взглядом, но мутные с похмелья глаза на опухшем лице должного впечатления не производили. Он плюхнулся на мокрую кровать и пробурчал:
- Никуда не пойду!
- Джордж, - сказал я, - не валяй дурака. Да, нам всем больно, может быть, не так, как тебе, но больно! И мы не должны сдаваться, понимаешь? Если мы будем оплакивать мертвых и жалеть себя, вместо того, чтобы жить, значит, Фред и все остальные погибли напрасно. Значит, Волдеморт победил.
Джордж ничего не ответил.
- Это же день рождения Гарри! Его первый нормальный день рождения, Джордж! Ты же не хочешь его испортить?
Джордж метнул на меня взгляд исподлобья. Я почувствовал вдохновение, он всегда по-братски относился к Гарри, по-моему, даже лучше, чем ко мне, и точно лучше, чем к Перси.
- Ты только подумай, что Гарри сделал – он уничтожил Воландеморта! Гарри столько пришлось пережить, он заслужил торжество. Он же умер за нас, ты понимаешь это? Он вернулся…
Джордж перебил меня:
- Вернулся! – он вскочил и заметался по комнате, размахивая руками. - Поттер вернулся! А Фред – нет! И все остальные тоже. Они умерли, умерли по-настоящему! Не на время, не понарошку – навсегда! Почему? Почему только Поттер вернулся? Он что особенный?!
Я просто не верил своим ушам. Джордж обвинял Гарри и в чем – в том, что он выжил?
- Только сейчас заметил, что Поттер - особенный? – тихо поинтересовался Перси. – Когда ему на первом курсе разрешили в квиддич играть, эта мысль твою голову не посетила? Когда ему подарили метлу, лучше, чем у любого в команде? Никому из вас метел не дарили, летали на рухляди. Рон год проходил со сломанной палочкой – кого-нибудь это обеспокоило?
Я покраснел:
- Сам виноват – не нужно было брать Форд!
- Интересно, если бы ты взял его один, без Поттера, удалось бы так легко отделаться? – задумчиво произнес Перси.
- Ты это к чему клонишь? – Джордж напрягся, словно перед прыжком.
- Поттер всегда был особенным, - четко произнес Перси, - он – Избранный, тот, кто сойдется в поединке с главным злодеем. Его готовили к этому. А вы, вы сами пожелали следовать за ним и погибать за него. Выбрали участь оловянных солдатиков, так нечего жаловаться!
- Погоди! – возмутился я. – Почему солдатиков?
- Потому что ваших жертв никто не считает! Вас просто смахивают с игрового поля, и ставят новых, таких же стойких сыновей матери – оловянной ложки. Вспомните, василиска – Поттер слышал его, и Дамблдор знал об этом! Знал, но ничего не предпринимал, а студенты поступали в Больничное крыло!
- Дамблдор владел парлестангом! – воскликнул Джордж.
- Владел. И знал, что Поттер что-то скрывает. И состояние Джинни должно было обеспокоить нормального директора школы. Я именно тогда понял, к чему нас готовят, - вздохнул Перси.
- И сбежал под крылышко министра? – съехидничал Джордж.
- Да. Я надеялся, он сумеет удержать нейтралитет в войне.
- В какой войне? – удивился я. – Все мирно было.
- Нас готовили к войне с младенчества, если ты еще не понял. Мы пошли в Хогвартс, зная, кто наши враги и как с ними следует поступать, война была неизбежна.
- Войну развязал Воландеморт и Пожиратели!
- Да, ну?! А что было сделано за тринадцать лет, чтобы предотвратить ее? Ничего! Пожирателям война была не нужна, они своего повелителя даже искать не пытались. Министру война тем более была не нужна! Конфликт провоцировал Дамблдор и его люди. Вы же на всех углах кричали о своей готовности биться! Фадж надеялся, что Орден Феникса и Пожиратели друг друга перебьют, а он снимет сливки, но Дамблдор свернул деятельность и натравил Волдеморта на Министерство. А потом пришел Поттер и смел с пути Волдеморта! Теперь у нас есть обескровленное Министерство, разбитые Пожиратели, а вы – победители. Вы именно к этому шли, так наслаждайтесь победой.
Джордж жалобно посмотрел на Перси:
- Ты врешь? – прошептал он умоляюще. – Дамблдор не мог так с нами поступать.
- Дамблдор хотел, чтобы мы победили и построили новый мир, - Перси присел на подоконник, - а тот, кто планирует победу, не ждет, что на него нападут, а сам готовит наступление и, разрабатывая операцию, учитывает неизбежные потери.
На секунду у меня закружилась голова – я словно глянул вниз с Астрономической башни, нет, из-под облаков! Невозможно было разглядеть лиц, люди сливались в пеструю бурлящую массу, черные ручейки медленно вливались в нее, кружились воронками, взрывались, и все окрашивалось кроваво-красным. Вдруг крошечная капля, прозрачная, как слеза, упала в самый центр, вспыхнуло пламя, взвился столб дыма. Когда он рассеялся, я увидел жемчужную гладь, с пузырящейся по краям розовой пеной.
- Гарри – катализатор!
- Катализатор, - эхом отозвался Джордж, - необходимый ингредиент, особым образом приготовленный и добавленный в нужный момент. – Он с силой провел ладонью по лицу и обратился к Перси. – Давай твою отраву, я пойду поздравить Гарри.

Перси протянул ему антипохмельное зелье, лицо его не выражало торжества, скорее было печальным. Он свою войну проиграл, когда пало Министерство, и ему пришлось встать под знамя Дамблдора.
Джордж вел себя вполне пристойно, он принял орден Мерлина, пожал руку Шеклболту, тепло поздравил Гарри и незаметно исчез в разгар праздника вместе с Анджелиной.

Я никак не мог выбросить из головы то видение. Несколько дней перебирал в памяти все, что было мне известно об Альбусе Дамблдоре, наконец, раздобыл скандальную книгу Риты Скитер и прочел ее, обращая внимание на факты. Картина сложилась весьма любопытная.

Рита Скитер обладала несомненным талантом придавать пикантность любой информации. Ее книга вызвала бурю разговоров о том, правда ли юный Альбус был близок с Геллертом Гриндевальдом, и если – да, то – насколько. Кто-то сочувствовал Дамблдору, пережившему такое разочарование в любви и дружбе. Кто-то негодовал на клевету, порочащую имя достойнейшего мага. Все они упускали из виду главное: какие бы чувства не связывали двух магов, какие бы обстоятельства не развели их, цель у них была одна. Альбус Дамблдор и Геллерт Гриндевальд мечтали изменить общество, перестроить его на справедливых началах.

Надо сказать, у них были причины для недовольства. Прежде, когда маги жили вместе с магглами, они занимали в их обществе определенные ниши - были учеными, правителями, воинами, целителями, аниматорами. После принятия Статуса о секретности Магическое общество обособилось, магам пришлось самим обеспечивать себя. С помощью волшебства один скромный огород может прокормить целую деревню, один портной - обшить весь город, один строитель – возвести замок. Производством материальных благ занято минимальное количество магов. Нетрудно заметить, что наиболее развитые маггловские страны совсем недавно достигли этой стадии развития общества, и столкнулись с теми же проблемами, что и Магический Мир. Поздние браки, низкая рождаемость, старение населения, высокий уровень безработицы среди молодежи, огромное количество молодых высокообразованных магов, не имеющих практических навыков, но рассчитывающих на престижную и высокооплачиваемую должность. Добавьте к этому отсутствие традиции самоуправления, неразвитость правосознания, крайне архаичные формы организации общества. Жутковато, не правда ли? Однако по сравнению с магглами, которые страдали от голода, непосильной работы, отсутствия медицинского обслуживания, войн, всех видов социального неравенства, маги процветали. Достаточно сказать, что в то время, когда более половины магглов были полностью безграмотными, среди магов таких не было вовсе. Мы имели полное право смотреть на магглов сверху вниз и ничего не менять, однако, мир менялся помимо нас.

Министество Магии, изначально созданное для взаимодействия с миром магглов, постепенно разбухало, расширяло сферу деятельности и, в конце концов, стало позиционировать себя, как единственную законную власть. А за спиной министра стояли главы древних магических родов, именно они принимали решения и претворяли их в жизнь, используя Министерство, как инструмент. Они были стары и отвергали любые новшества, могущественны и не терпели несогласия. Они не желали реформировать правосудие, заниматься экономикой, развивать социальную сферу; они отказывались вести диалог с магическими народами; они закрывали для изучения целые отрасли магии, объявляя их темными. Последнее может показаться странным – представители старинных чистокровных семейств запрещают темную магию! Но все логично – они запрещали ее для всех, кроме себя.

Пока Магический мир все больше окостеневал, мир магглов стремительно развивался. К концу XIX века церковь стала сдавать позиции, грамотность все больше распространялась, как следствие, магглорожденные волшебники все чаще приезжали учиться в Хогвартс. Не имея связей в магическом мире, они, чаще всего, принимали покровительство древних чистокровных семейств или устраивались на службу в Министерство Магии и становились, таким образом, верными слугами существующего режима. История знает множество подобных примеров, скажем, варвары-наемники в Римской империи или турецкие янычары. Простые маги одновременно презирали магглорожденных, которые пошли в услужение, завидовали их положению и боялись их.

К началу XX века Магический мир раздирали противоречия. Власть была сконцентрирована в руках немногих семейств, Министерство не несло ответственности перед обществом, общество не доверяло властьимущим, финансами управляли гоблины, профессиональные объединения – гильдии – тормозили развитие производства, правосудие носило архаичный характер, социальная защита отсутствовала, приток магглорожденных нарастал, механизмов их интеграции не существовало. Отпрыски древних родов, талантливые и амбициозные маги не находили применения своим силам - старики не собирались уступать им реальную власть – они представляли вечно бурлящий котел, готовый взорваться. Нужен был только лидер, который бы им цель. Альбус Дамблдор и Геллерт Гриндевальд раньше многих оценили эти проблемы. Жаль, не сохранилось их программы, если, конечно, она была когда-либо написана на пергаменте. Но некоторые предположения сделать можно. Они считали, что власть должна принадлежать народу, а не горстке выживших из ума стариков. Сильный лидер во главе Магического общества должен был действовать независимо от различных группировок и отвечать за свои решения. Отношения с магглами следовало перестроить на основе взаимовыгодного сотрудничества. Это помогло бы магом развить те сферы, в которых они отстают, в то же время, маги остановили бы бездумное наступление магглов на природу, целители и предсказатели значительно бы облегчили их повседневную жизнь, были бы предотвращены эксцессы, подобные тому, что разрушило благополучие семьи Дамблдора. Также друзья настаивали на свободном изучении магии, в том числе темной.

Добиться осуществления таких широких планов законным путем представлялось невозможным. В Магическом обществе не существовало политической оппозиции, главы старых чистокровных семейств ни с кем и ни с чем не считались, послушное Министерство выполняло их волю. Значит, сначала нужно было смести с пути тех, кто тормозит прогресс, захватить власть, а потом проводить необходимые реформы. В этом Альбус Дамблдор и Геллерт Гриндевальд были согласны.

Гибель Арианы положила конец их дружбе и совместной работе. Возможно Дамблдор, действительно, глубоко переживал смерть сестры, более вероятно то, что он убедился в неэффективности насильственных действий. Я не хочу сказать, что Альбус Дамблдор был черствым и бесчувственным человеком, вовсе нет, просто он умел извлекать из своих переживаний рациональные идеи. Гнев и ужас, которые он испытал, навсегда отвратили его от лучшего друга Геллерта, он понял, что также будут реагировать и другие маги. Насилие вызывает сопротивление у активных членов общества и недовольство у мирных обывателей. Альбус Дамблдор навсегда отказался от методов Гриндевальда, но нет никаких сведений, что изменилась поставленная им цель.

Думаю, тогда же Альбус Дамблдор пришел к выводу, что лидер не может быть запачкан кровью, он может быть смешным, но не должен внушать ужас. Однако кто-то же должен принимать непопулярные решения, наказывать провинившихся, а если нужно, проливать кровь врага. Сказки, легенды и художественная литература предлагают изящный выход – коварный министр при добром короле. Эту схему Дамблдор блестяще опробовал в Хогвартсе: Снейп следил за учениками, снимал баллы, назначал обработки, читал нотации, а директор добродушно улыбался и поил чаем с лимонными дольками. Среди нас, негодовавших на Снейпа, не нашлось никого, кому пришла бы в голову простая мысль: декан факультета может вести себя подобным образом только с одобрения директора.
Впрочем, все это случилось позже. После смерти сестры Альбус Дамблдор навсегда расстался с Геллертом Гриндевальдом. Ожидал ли он, что бывший друг развяжет войну? Дамблдор знал его достаточно хорошо, чтобы предвидеть это. Вероятно, он рассчитывал вмешаться, когда Гриндевальд и его противники истощат друг друга. Пока же Дамблдор изучал языки, работал вместе с Николя Фламмелем, преподавал в Хогвартсе. Видимо, именно, наблюдая за студентами, он понял, что изучение темной магии, действительно, опасно. Будучи человеком справедливым, он решил, что целесообразно запретить ее всем.

Война, развязанная Гриндевальдом, охватила и магический, и маггловский мир. Альбуса Дамблдора неоднократно просили вмешаться, но он медлил. Британия избежала оккупации, немногие сторонники Гриндевальда среди магов и национал-социализма среди магглов широкой поддержкой населения не пользовались, власть законного правительства была прочна. Между тем, маггловский ставленник Гриндевальда увяз в сибирских сугробах, маги на континенте активно сопротивлялись, пока еще действуя разрозненно, но вот-вот должны были объединиться. Медлить было нельзя, и Альбус Дамблдор и выступил против Геллерта Гриндевальда. История их противостояния так невнятна и противоречива, что невольно закрадывается подозрение: а не было ли это спектаклем, разыгранным старыми друзьями? В первом акте Гриндевальд должен был разрушить до основания старый «мир насилия», а во втором – Дамблдор построил бы на его руинах новый. Разумеется, никаких объективных доказательств их сговора обнаружить не удастся, но и отбрасывать эту версию нельзя.

Разрушить мир до основания не удалось, власть в Магической Британии устояла и, пожалуй, укрепила свои позиции. Альбусу Дамблдору предложили пост министра, что было для него неприемлемо. Его согласие укрепило бы авторитет Министерства, а ему пришлось бы сотрудничать с теми, кто этот пост предложил. Дамблдор предпочел остаться в Хогвартсе, где подрастал очень перспективный лидер.


Том Марволо Риддл по матери прямой потомок великого мага Салазара Слизерина по отцу маггл. На прямой вопрос Гарри об их первой встрече Дамблдор ответил, что не знал, видит ли он перед собой Темного Лорда, но почувствовал в нем зло. Думаю, он говорил правду – никто не рождается Темным Лордом. У Тома Риддла была не лучшая наследственность со стороны Гонтов, усугубленная влиянием приворотного зелья, которое употреблял его отец. Еще не приговор, но фактор риска. Если бы он рос в семье, окруженный любовью и заботой, возможно, врожденную патологию удалось бы скомпенсировать. Однако Том Риддл попал в приют и к одиннадцати годам стал испуганным, недоверчивым и озлобленным ребенком. Таким его увидел Альбус Дамблдор. Мог ли умный чуткий наставник смягчить его дурные наклонности, выпестовать то хорошее, что, несомненно, есть в душе любого, даже очень порочного человека? Неизвестно. Альбус Дамблдор не стал даже пытаться. Он сказал Гарри, что решил наблюдать за мальчиком. А для начала он продемонстрировал ему свое могущество. Ребенок, запугивающий других детей, получил прекрасную мотивацию для развития своих талантов – пока он слабее этого старика, но овладев магией, он станет могущественным!

Под зорким наблюдением величайшего светлого мага Том Риддл изучил темные искусства, собрал кружок почитателей, открыл Тайную комнату, сделал первые крестражи и убил своих родственников. Разумеется, Дамблдор не подкладывал ему под подушку запрещенных книг, но он и не препятствовал ему. Том Риддл двигался в нужном направлении, он желал абсолютной власти, а, значит, должен был уничтожить тех, кому эта власть принадлежала в настоящее время.

Наблюдая за Томом, Дамблдор понимал, что тот будет действовать более решительно и жестко, чем Гриндевальд. Новый Темный Лорд будет убивать всех, кто стоит у него на пути, он развяжет войну, и вызовет реакцию сопротивления, которое и возглавит Альбус Дамблдор. В борьбе сгорит сам Лорд, его сторонники – наследники древних чистокровных семейств, его противники из Министерства, и обновленная Британия восстанет из пепла, как феникс.

Здесь, необходимо отметить, что Том Риддл не обладал, столь же дисциплинированным умом, что и Альбус Дамблдор, а потому распылял свои силы. Он был подвержен эмоциям, а более всего страху. Видимо, лишенный родительской заботы, он никогда не чувствовал себя в безопасности, а потому спешил напасть первым, раздавить вероятного противника заранее. В приюте страх был одним из элементов воспитания – и Том Риддл усвоил не то, что все люди братья, и Бог любит каждого, а то, что дети, которые плохо себя ведут, умирают и попадают в Ад. Плохим же поведением были не только его проступки, но и то, в чем он виноват не был – вспышки стихийной магии. Ощущал ли он себя проклятым? Мне, потомственному магу, трудно представить, как воспринимает мир тот, кого с рождения воспитывали в страхе Божьем. Быть может, Том Риддл впал в отчаяние, решив, что к нему жертва Христа не относится, и он погибнет безвозвратно, и возненавидел магглов, которые не умрут смертью, но воскреснут для жизни вечной. Счел, раз уж он все равно отвергнут, то и терять ему нечего, потому и пожертвовал своей бессмертной душой – на что бы она ему пригодилась бы - для вечных мук? Похоже, так оно и было. Во всяком случае, можно с уверенностью заявить, что достижение бессмертия являлось для Тома Риддла приоритетной задачей.

Он решил жить вечно и взять от жизни все. Хотел стать могущественным и знаменитым. Возможно, так он пытался добиться любви. Дамблдор говорил, что Том Риддл не умел любить и не верил в любовь, и это неудивительно. Зачатый, благодаря обману, он еще в утробе матери познакомился с предательством и отчаянием. Никому в мире он не был нужен, никто не дарил ему тепла, и он добивался внимания пусть враждебного, негодующего, добивался всеми силами. Том Риддл желал внушать любовь, признание, восхищение, благоговение, восторг, ужас. Магический Мир был для него подмостками, он потрясал его и упивался произведенным впечатлением.

Мне кажется, политическая власть, как таковая, была ему не слишком нужна. Никаких собственных идей о будущем Магического Мира у него не было. Его политическая программа, если о таковой вообще можно говорить, была слеплена из диких суеверий и лозунгов предшественников. Том Риддл желал безраздельно властвовать над душами. И объектом его интереса были, прежде всего, чистокровные маги, те, кто отнесся к нему, полукровке, с высокомерием. Он очаровывал их, подчинял, завораживал обещаниями, и они склонились перед ним. Лорд Волдеморт торжествовал, но вряд ли простил их. Мне кажется, он презирал тех, кому проще было распластаться перед наследником Слизерина, чем подать руку нищему полукровке. Он легко посылал их на смерть, легко убивал сам. Ему нравилось владеть этими чистокровными магами, нравилось ощущать нерасторжимую связь с ними. Потому-то Дамблдор и отказался называть их его друзьями. Жаль, невозможно узнать, говорил ли он с кем-нибудь из них, пытался предостеречь? Думаю, нет. Он ведь и с Драко побеседовал, когда это уже ничего не решало…

Личностные особенности Тома Риддла наложили отпечаток на всю его деятельность, более эффектную, чем эффективную. Дамблдор старательно закрывал глаза на все его выходки, но ввязываться в политическую борьбу самопровозглашенный Темный Лорд не спешил. Он потратил немало времени на обретение знаний и могущества, на создание имиджа Великого и Ужасного. Между тем в Магическом Мире было очень и очень неспокойно. Архаичные формы организации общества все более противоречили потребностям магов. Привычные формы сосуществования с магглами становились невозможны: если сто лет назад маги спокойно могли жить где-нибудь в глубинке, пользуясь славой слегка эксцентричных обывателей, то теперь в век электричества и бюрократии нашу чужеродность невозможно было не заметить. Чтобы не применять бесконечно Конфундус и Обливэйт нужно было либо окончательно закрыться от магглов, либо открыто заявить о своем присутствии. Более благоразумно было первое – вместо Святой Инквизиции у магглов появились научно-исследовательские институты и военная промышленность. Волдеморт же хотел властвовать над магглами, хотел, чтобы они благоговели и ужасались.

С точки зрения логики, сложно объяснить его желание устроиться работать в Хогвартс, возможно, он вознамерился в процессе преподавания увлечь учеников за собой. Директор Дамблдор ему отказал, и Волдеморту пришлось начать свою деятельность без официального прикрытия. Призыв Лорда Волдеморта был услышан. Многие отпрыски древних чистокровных родов были недовольны существующим положением. Они полагали, что Министерство заполонили нищие выскочки, бездарности, которые разрушают традиции Магического Мира, опутывают его бюрократической системой, торгуют правосудием. При этом истинные закулисные правители состояли с ними в кровном родстве, но, то ли давно впали в старческий маразм, то ли считали, что молодым полезным перебеситься, а, когда поумнеют, ближе к сотне лет, тогда их и к серьезной работе привлечь можно. Недовольство имело различные оттенки: одни желали очистить Магический Мир от дурных обычаев, которые занесли магглорожденные, среди них Волдеморт нашел своих сторонников; другие видели корень бед в непомерных амбициях Благородных Домов – они присоединились к Альбусу Дамблдору. Наверное, можно было бы высчитать точно, какой процент представителей каждого факультета принял участие в противостоянии на той или иной стороне, но сухие цифры мало кого интересуют. В целом, Слизерин поддержал Волдеморта, а Гриффиндор – Дамблдора, и те, и другие противопоставляли себя Министерству, даже если официально были его сотрудниками.

Лорд Волдеморт призывал к свержению слабого и неэффективного правительства, он обнародовал факты коррупции, внесудебных расправ, сокрытия от населения информации. Его люди провели ряд атак на дискредитировавших себя должностных лиц. Министерство отвечало беспорядочными арестами, рейдами, мелочными запретами и шумной компанией в прессе. Альбус Дамблдор заявлял о необходимости всеми силами бороться с этим отвратительным движением. В Хогвартсе традиционное противостояние Слизерина и Гриффиндора приобретало все более агрессивный характер. Администрация школы словно не замечала ожесточенности учеников, за нападения наказывали, как за обычные шалости. Ощущение безнаказанности опьяняло, военные действия переместились из хогвартских коридоров на улицы, а их участники применяли все более жестокие заклятия.

В детстве, слушая о героической борьбе с Пожирателями, о трагической гибели маминых братьев, я замирал от восхищения, но теперь, рассказывая эти истории своим детям, я недоумеваю. Неужели, бойцы Ордена Феникса просто сидели и ждали, когда их придут убивать? Почему у Пожирателей неизменно оказывалось численное превосходство, а их нападения всегда были внезапны и вероломны? Почему ничего не говорят о том, как орденовцы перехватили рейд Пожирателей, разгромили их типографию, отбили пленников? Самое обидное, что я не могу выяснить никаких фактов о работе Ордена Феникса. В самом Ордене документацию не вели, архивы Министерства были уничтожены при его захвате в 1997 году, рассказы выживших участников неточны и несогласованны, видимо, каждый отвечал только за свое задание и не знал общего плана действий. С уверенностью можно сказать, что Орден всегда действовал обособленно от Министерства, хотя некоторые из его участников были Аврорами, как Аластор Грюм и Лонгботтомы, или работали в Министерстве, как мой отец. Несмотря на то, что министр Крауч провозгласил уничтожение организации Пожирателей Смерти приоритетной задачей, Альбус Дамблдор не желал сотрудничать с ним. По официальной версии его отталкивали жесткие методы Крауча, особенно, разрешение применять Непростительные к подозреваемым.

Гражданская война была в разгаре, когда скромная соискательница преподавательской должности изрекла Пророчество. На беду ее собеседником был не просто директор школы, а руководитель Ордена Феникса, за которым к тому же следил Пожиратель смерти. Было ли Пророчество истинным? Предсказания сбываются, когда им верят: Волдеморт поверил в истинность Пророчества, нашел подходящего младенца и, попытавшись убить его, связал себя с ним. Если бы он выбрал другого ребенка, думаю, результат был бы тот же. Если бы заинтересованные лица не узнали о Пророчестве, никакой Избранный не был бы нужен. Рано или поздно Дамблдор узнал бы о крестражах, Орден нашел их и обезвредил, лет через десять, как раз к нашему поступлению в Хогвартс, война бы закончилась. Моя уверенность в исходе борьбы базируется на характере самого Волдеморта – он мог захватить власть, но не удержать ее.

Что на самом деле интересно, почему Дамблдор отпустил Северуса Снейпа, даже не стерев ему память? Почему не попробовал поговорить с ним? Возможно, ставил эксперимент. Вряд ли, Снейп был объектом его интереса, скорее всего, Дамблдор проверял реакцию Волдеморта. Темный Лорд проверку на способность властвовать не прошел – он поверил в Пророчество безоговорочно, принял его, как руководство к действию. Настоящий лидер не имеет права отвлекаться от того, что происходит здесь и сейчас, он должен постоянно быть начеку, чутко прислушиваться к настроению в обществе, удовлетворять ожидания своих сторонников. А ему было неинтересно разбираться с реальными проблемами, он вступил в Игру с высшими Силами! Бедный, бедный Том! Он так хотел быть значительным, а тут им заинтересовалась сама Судьба!

К сожалению, дальнейшие события мы знаем почти исключительно, благодаря воспоминаниям Снейпа. Гарри абсолютно убежден в их подлинности, а вот у меня есть сомнения. Волдеморт полагал, что Снейп сумеет обмануть победителя Гриндевальда, напомню, что самому Риддлу это не удалось, но и Дамблдор был уверен, что двадцатилетний юнец обманет величайшего темного мага. Как минимум, одного из них Снейп, действительно, обманывал, и доверять его воспоминаниям неосмотрительно. Даже если они не подделаны, они явно отредактированы, с тем, чтобы Гарри сделал правильные выводы и выполнил, то, что ему предназначалось.

Меня сильно смущает та сцена в воспоминаниях Снейпа, где он переходит на сторону Дамблдора. Он просит не убивать его. Но Альбус Дамблдор никогда никого не убивал, он даже Гриндевальда не убил. Стал бы он соглашаться на встречу только для того, чтобы убить одного юного Пожирателя, навредив тем самым своей душе? Не говоря о том, что это глупо – убивать посланника, возможно, перебежчика, не выслушав его. В глупости Дамблдора никогда не подозревали, как и в бессмысленной жестокости. Почему же Снейп опасался за свою жизнь? Несколько месяцев назад, пойманный за подслушиванием, не боялся и нагло врал, глядя в глаза, а теперь испугался. Неужели узнал об Альбусе Дамблдоре нечто, перевернувшее представление о нем? Или это – послание для Гарри? Быть может Снейп рассчитывал на то, что позже Гарри поразмыслит над его воспоминаниями и сделает некоторые выводы? Если это так, то он ошибся. При первом просмотре Гарри, как и ожидалось, увидел только то, что Снейп любил его маму, пытался ее спасти, вручил свою жизнь в руки Альбуса Дамблдора и действовал по приказу последнего. Гарри возвращался к увиденному неоднократно, но ничего более не заметил. Он так и не понял, что Альбус Дамблдор виртуозно сыграл на чувствах своего недавнего ученика и получил его в полное свое распоряжение. Разумеется, магов, готовых умереть во имя Дамблдора, было достаточно, но ему был нужен тот, кто сможет по его приказу убить. Говорят: «Дьявол – это уполномоченный Господа Бога по злым делам», вот своего личного дьявола великий светлый волшебник и приобрел. Того, кто выполнит для него «все, что угодно».

Не понял Гарри и то, что Дамблдор не выполнил своего обещания спасти Поттеров. Единственное, что он сделал – предупредил Джеймса, однако, Хранителем Фиделиуса не стал. Предоставленные сами себе Поттеры стали легкой жертвой, что было, в общем-то, предсказуемо. Альбус Дамблдор предпочел не вмешиваться в события - Волдеморт выбрал младенца и связал себя с ним. Сам Темный Лорд развоплотился, и Магический Мир получил передышку.

Пророчество начало сбываться, а значит, Дамблдору нужно было помочь ему – подготовить Избранного к противостоянию с величайшим темным магом столетия. Казалось бы, самый разумный вариант – лично воспитывать ребенка. Почему Дамблдор не взял Гарри под свою опеку? Он ведь мог обеспечить ему безопасность не хуже, чем кровная защита. Быть может, Дамблдор опасался, что не справится, как не справился с заботой о сестре? Или боялся привязаться к мальчику, поддаться чувствам, которые помешают осуществлению Великого Плана? Не исключено, что Дамблдор решил подготовить Гарри определенным образом, и Дурсли вполне подходили для осуществления этой задачи. Примечательна его уверенность, что они не смогут полюбить ребенка – Гарри должен был расти без любви, должен был ощущать свою чуждость этой семье и страстно надеяться обрести родных. Его ожидания полностью оправдались.

После исчезновения Темного Лорда, министр Крауч очень решительно взялся за Пожирателей, аресты следовали один за другим, разбирательства были короткими, наказания суровыми. И тут сына самого министра арестовали вместе с Лестранжами. Ах, как жаль, что воспоминания Снейпа, столь богатые на переживания, не дают фактических сведений! Мы не знаем, как именно он работал на Дамблдора, какую информацию ему предоставлял. Видимо, важную, раз уж победитель Гриндевальда уверился в преданности перебежчика и, намереваясь использовать его в дальнейшем, поручился за него. Если Дамблдор узнал от Снейпа, что сын Крауча – Пожиратель смерти, если он знал о намерениях Лестранжей, он мог использовать эту информацию для того, чтобы свалить Крауча. Не исключено, что Лонгботтомы рисковали сознательно, но Дамблдор мог и не посветить их в свои планы. После нападения на Лонгботтомов, осуждения Лестранжей и Крауча-младшего, министр лишился поста.

Альбусу Дамблдору вновь предложили стать министром, он отказался, в который раз. Боялся, что власть его испортит, объяснил он свою позицию Гарри. И это говорил человек, единолично управляющий Хогвартсом, создавший Орден Феникса, где его слово было единственным законом! Если бы он, действительно, опасался не справиться с соблазном, мог бы помочь стать министром, кому-то из Ордена, но он протолкнул на этот пост Корнелиуса Фаджа, человека неумного, слабовольного, тщеславного, не авторитетного. Благодарный министр первое время охотно следовал совета Альбуса Дамблдора. И что же было сделано? Были отменены все нововведения военного времени, прекращено преследование Пожирателей. Те, кого не успели осудить при Крауче, были отпущены на свободу без ограничений (поговаривают, не обошлось без «подарков»). Ситуация полностью вернулась на двадцать лет назад – все проблемы и противоречия Магической Британии заботливо сохранялись во взрывоопасном состоянии.

Кому на самом деле не повезло – это Сириусу Блэку. Продержался бы он год на нелегальном положении, смог бы откупиться, но его схватили сразу и посадили без суда и следствия. Верил ли Дамблдор в его виновность? Возможно, верил: Блэк однажды выдал убежище своего друга врагу, мог сделать это еще раз. Настораживает бездействие Дамблдора – он словно вычеркнул Сириуса Блэка из памяти, даже не допросил его. Интересно же, что еще тот рассказал Волдеморту, почему переметнулся, какой информацией владеет! Не было ни допроса, ни разговора по душам, ни легилеменции. На свободе Блэк был не нужен Дамблдору – сам по себе, он не представлял ценности – храбрый, горячий, безрассудный – такие каждый год Гриффиндор заканчивают, а как опекун Гарри, он мог повлиять на процесс воспитания героя. Пусть, будет виновен и сидит в Азкабане, как жертва произвола Крауча!

Интересно, что те Пожиратели, которые остались на свободе, совершенно не рвались искать своего Повелителя. За десять лет не было даже ни одной попытки добраться до Гарри. Похоже, Лорд Волдеморт к моменту своего исчезновения внушал им исключительно ужас. Личности, вроде Люциуса Малфоя, пользовались репутацией Пожирателей смерти ради собственной выгоды, не забывая публично открещиваться от этой организации. Думаю, приложив усилия, можно было бы прийти к компромиссу, но такое развитие событий Дамблдора не устраивало. Он хотел полной и безоговорочной победы, а потому мы готовились к войне.

С самого раннего детства я слышал о том, что скоро вернется Темный Лорд, соберет своих слуг, и начнутся убийства. Я не сомневался, что все слизеринцы – темные маги, а все темные маги – Пожиратели смерти; я знал, что Министерство беспомощно, а министр глуп и безволен. Это было так же очевидно, как то, что Гриффиндор – лучший факультет, и все мы, гриффиндорцы, будем сражаться с силами зла.


Зло проснулось в тот год, когда Гарри Поттер поступил в Хогвартс. Скромный учитель маггловедения, никак не связанный с Пожирателями смерти, встретил в диких лесах Албании Волдеморта и впустил его в себя. Неужели еще в Хогвартсе, на глазах у Альбуса Дамблдора Квиррелл проникся человеконенавистническими идеями настолько, что его сознание приняло Темного Лорда? Это впечатляет! Дамблдор, конечно, знал, что Квиррелл связан с Волдемортом, хотя, возможно, не догадывался, насколько тесно. Видимо, он хотел испытать Избранного, проверить, на что он способен. Риск для Гарри был не так велик, как может показаться на первый взгляд – его защищала материнская жертва. У всех остальных учеников Хогвартса защиты не было, но, как верно заметил Перси, никто не считает оловянных солдатиков.

Оглядываясь назад, я понимаю, насколько с возрастом изменилось мое восприятие действительности. В одиннадцать лет я видел перед собой живую легенду, героя, который поведет меня навстречу подвигам, а на самом деле на платформе стоял растерянный мальчик в нелепых очках. Он был совершенно один, в сущности, он всегда был один – ребенок, так и не ставший родным. Я был восхищен тогда скромностью Гарри, а он, видимо, был настолько потрясен всеобщим вниманием, что просто не знал, как реагировать. Магический Мир очаровал его, наверное, он ощущал себя наследником короны, вернувшимся в родное королевство, к обожающим его подданным. Гарри отдал свое сердце этим людям, восторженно приветствующим его. Стремление защитить Магический Мир, мир в котором он любим, стало для него определяющим. Это и было главным результатом воспитания у Дурслей.

Другим, не менее важным, - было глубокое недоверие к взрослым. Гарри не мог быть полностью откровенным даже с теми, кто проявлял к нему максимальную доброжелательность, а критику он воспринимал, как угрозу, и начинал отчаянно защищаться. В любых действиях он видел исключительно личное отношение и совершенно искренне делил человечество на друзей, которые, даже оступаясь, остаются славными ребятами, и врагов, способных на любое преступление. Неудивительно, что Гарри счел Снейпа убийцей и вором. Похоже, Дамблдора такой вывод более, чем устраивал – когда в конце года истинный преступник был найден, он постарался избавить Гарри от чувства признательности, объяснив, что Снейп его ненавидит, как ненавидел Джеймса Поттера. Мы с огромным облегчением избавились от чувства благодарности за спасение и неловкости за необоснованные обвинения. Гарри проникся уверенностью, что главное – это не поступки человека, а его отношение к нему лично, к его родителям и друзьям.

Приключение с Философским камнем показало, что Дамблдор не ошибся в своих предположениях. Гарри поступал именно так, как и ожидалось: он абсолютно добровольно и с большим энтузиазмом следовал по намеченному пути, разгадывал подсказки и вышел живым из противостояния с Темным Лордом. Наверное, нам с Гермионой стоит гордиться – задания учитывали и наши способности. Выдержав испытание, мы уверились в своих силах и готовы были всюду следовать за Гарри.

По итогам года все ученики Хогвартса узнали, что, следуя правилам и требуя их соблюдения, можно заработать десять баллов, а нарушая их – выиграть кубок школы. И это совершенно логично: Альбус Дамблдор готовил из нас не законопослушных граждан, а бойцов.
На следующий год Хогвартс вновь стал тренировочной базой для будущего победителя Темного Лорда, а ученики статистами. Гарри слышал василиска, но не решался довериться даже Дамблдору, директор терпеливо ждал, а студенты становились жертвами чудовища, к счастью, обошлось без смертей. Право слово, мне интересно, на каком по счету трупе Дамблдор перешел бы к действиям? Вообще-то, Плакса Миртл на решительные меры его не вдохновила. В конце учебного года Гарри, едва не погибнув, убил василиска и уничтожил крестраж. Фактически, это была репетиция его финального противостояния с Волдемортом. Он должен был погибнуть от яда василиска, умирал, но спасал мою сестру, и феникс вернул его к жизни.

В результате этих событий Люциус Малфой покинул Совет Попечителей Хогвартса, а Дамблдор упрочил свой авторитет и на следующий год пригласил преподавать оборотня. События третьего курса до сих пор остаются для меня самыми загадочными. Знал ли Дамблдор о том, что Мародеры анимаги? О том, что Блэк невиновен? О том, что Петтигрю жив? Не имея ответов на эти вопросы, невозможно понять, чего добивался директор. Быть может, Дамблдор считал Блэка предателем и устраивал испытание не для Гарри, а для Люпина. Кого выберет оборотень - старого друга Сириуса или сына Джеймса Поттера? Или директор знал, что Блэк невиновен и хотел, чтобы Гарри сам это выяснил, а Люпин и Снейп помешали трогательной встрече. Чем дольше я думаю об этом, тем более странные мысли приходят мне в голову. Дамблдор мог ведь и не знать ничего наверняка. Не исключено, что он наблюдал за процессом с исследовательской целью.

В результате, Петтигрю сбежал. То, что его даже не пытались искать, доказывает, на мой взгляд, решимость Дамблдора перейти к активным действиям. Темный Лорд должен был вернуться и выполнить свою работу по очистке Магической Британии. А четырнадцатилетний Гарри пока набирался опыта, соревнуясь на Турнире Трех Волшебников с совершеннолетними магами.

Я отказываюсь верить, что Альбус Дамблдор принял Крауча под Оборотным зельем за своего старого друга Аластора. Точно также я отказываюсь верить в то, что пергамент с именем Гарри Поттера попал в кубок против его воли. Впрочем, Крауч развил такую активность, что Дамблдору вовсе не нужно было что-то делать или говорить, он даже научил Гарри противостоять Империусу, подготовил к новой встрече с Волдемортом.

Темный Лорд возродился, но вместо того, чтобы развязать войну, затаился. А это в планы Дамблдора никак не входило. Тщетно пытался он убедить Фаджа начать активные действия, тот, парализованный ужасом, ничего не хотел слушать. Может быть, в глубине души Фадж надеялся, что Дамблдор соберет свой Орден и начнет войну с Пожирателями, а когда они друг друга ослабят, Министр всех арестует, как смутьянов. Еще в годы первой войны ходили упорные слухи, что Волдеморт боится Дамблдора. У Фаджа шансов справиться с Темным Лордом не было, ему оставалось лишь надеяться на победителя Гриндевальда, тем более у того появился Избранный. Дамблдора вовсе не устраивало таскать каштаны из огня для министра. Воздерживаясь от применения силы, он развил бурную агитационную деятельность. Но Волдеморт ему совсем не помогал, он действовал очень осторожно, уговаривал, подкупал и запугивал тех, кто когда-то с ним сотрудничал, пытался привлечь на свою сторону магических существ. Все это фактически не затрагивала рядовых магов, и Дамблдор постепенно терял доверие. Дело в том, что Волдеморту совсем не хотелось воевать одновременно с Министерством и Орденом Феникса, он рассчитывал столкнуть их между собой. Идеальным яблоком раздора мог стать Сириус Блэк. Если бы Министерство арестовало его, Орден обязательно вступился бы. Дамблдор предвидел такое развитие событий, и постарался спрятать Блэка.

Побег Пожирателей смерти из Азкабана не изменил тактику сторон. Волдеморт дал беглецам возможность восстановить силы, Дамблдор требовал от Министерства решительных действий, министр усыплял Магическую Британию обещаниями и всячески третировал директора Хогвартса. Нас, учеников Ховартса, глубоко возмущали действия министра и его ставленницы Амбридж. Мы решили сами изучать ЗОТИ с тем, чтобы подготовиться к боевым действиям. Свою организацию мы назвали Армией Дамблдора – оловянные солдатики встали в строй!

Результаты воспитания Дамблдора проявились во всем блеске – Гарри стал безоговорочным лидером нашей Армии, он проявил стойкость, мужество и … негибкость. Он героически терпел пытки Амбридж, но ему и в голову не пришло раздуть скандал. Он так привык не полагаться на взрослых, что даже ни с кем не посоветовался, а ведь через моего отца, через Шеклболта можно было раскрутить судебный процесс, и не только вышвырнуть из школы Амбридж, но и раскачать кресло под Фаджем. Как и желал Дамблдор, Гарри считал себя ответственным за происходящее в Магическом Мире, он рвался быть полезным и думал, что, благодаря своим видениям, узнает о планах Волдеморта. Потому и усилий, чтобы окклюменцией овладеть не прикладывал. Да и личную неприязнь Гарри преодолевать не собирался – для него всегда было очевидно, что человек, который не испытывает к нему симпатий, честно служить тому же делу не может. Пожалуй, это был прокол Дамблдора. Или очередная проверка?

Пророчество, хранящееся в Отделе Тайн, было прекрасным шансом выманить Волдеморта. Он, во что бы то ни стало, хотел заполучить его, а значит, должен был лично явиться в Министерство. Надеюсь, присутствия Гарри все же не планировалось, но он поступил так, как уже привык поступать, и повел нас прямиком к Пожирателям. А ведь мы могли, например, отправиться в штаб Ордена! В итоге Гарри вновь встретился с Волдемортом, и тот не смог завладеть им, Пророчество пропало, Дамблдор продемонстрировал свое могущество и вернулся в Хогвартс победителем, Пожиратели смерти вышли из подполья. Опозоренный Фадж ушел в отставку, его место занял решительно настроенный Руфус Скримджер. Однако Альбус Дамблдор наотрез отказался сотрудничать с министром и позаботился о том, чтобы Гарри последовал его примеру. Думаю, вы уже понимаете почему.

Распоряжения, сделанные Дамблдором после получения проклятия, ярко освещают его цели. Прежде всего, он полагает, что в течение года Волдеморт захватит Министерство. А это значит, Темный Лорд физически уничтожит тех, кто попытается ему противостоять, запугает или наложит Империус на менее решительных. Не удивлюсь, если у Дамблдора был свой черный список, подлежащих устранению, и Снейп занимался согласованием имен. Также директор решил стдать Пожирателям Хогвартс вместе с преподавателями и учениками. Казалось бы, Дамблдор мог уйти с поста директора, настоять на избрании угодного ему преемника, и школа была бы защищена. Ведь Хогвартс – это не только прочные стены, это древнейшая магия, и при живом директоре ставленник Волдеморта не смог войти в школу. Но, видимо, Дамблдор решил, что его ученики должны сами побороться за свое будущее. Не назначил он своего преемника и в Ордене Феникса. Убивающую палочку, которую разыскивал Волдеморт, Дамблдор решил оставить Снейпу, видимо, чтобы исключить для него любые шансы на выживание. И это абсолютно логично – Снейп, единственный, кто знал, какие приказы Дамблдора он выполнял.

То, что за весь учебный год директор не нашел времени поговорить с Драко Малфоем, который принял Метку и пытался убить его, меня даже не удивляет. Зачем? Какая разница, сколько учеников пострадает в процессе, зато Снейп с крючка не сорвется. А «неповрежденная душа мальчика», это опять-таки болевая точка Снейпа, как и зеленые глаза. Самому Дамблдору не было дела ни до того, ни до другого. Он великодушно предложил Малфою помощь, когда Пожиратели уже ворвались в Хогвартс. Дамблдор знал, что сейчас придет Снейп и убьет его, а Малфой отправится к Темному Лорду и получит другое задания.

Дамблдор позаботился оставить для Гарри подсказки, за предыдущие годы он убедился в эффективности подобного метода. Жаль, что и теперь, став аврорам, Гарри постоянно ищет и разгадывает знаки, хотя уже никто для него специально их не подбрасывает. Но тогда все получилось удачно, ведь мы следовали плану великого мага.

Мы разыскивали и уничтожали крестражи, Орден Феникса, оставшийся без руководителя и плана действий, занимался агитацией и пропагандой, Волдеморт старался укрепить свою власть, уничтожая несогласных. Руфуса Скримджера и его сторонников убили вместе с семьями. Убивали и отправляли в Азкабан видных чиновников, авроров, членов Визенгамота, выдающихся мастеров всех отраслей магии.
А вот Орден Феникса за два года террора почти не пострадал. Даже после захвата Министерства, папа продолжал там работать, Минерва Макгоннагал и Хагрид остались в школе. Похоже, Волдеморт считал, что без Альбуса Дамблдора, созданный им Орден, абсолютно бессилен.

Темный Лорд сумел захватить власть в Магической Британии, но его режим держался только на страхе. Он не смог предложить позитивного идеала общественного порядка, запугивая и угрожая, он добивался покорности, но не поддержки. Даже его сторонники, за исключением немногих фанатиков, предпочли бы любую другую власть. Понадобилось меньше года его правления, чтобы Магическая Британия приготовилась к взрыву. Последней каплей стала атака на Хогвартс. Авроры, орденовцы, простые обыватели, учителя и ученики Хогвартса выступили против него.

Волдеморт верил, что убив Гарри, он уничтожит сопротивление – и это была его оши бка. Мы не сдались, не бросили оружие, мы намеревались сражаться до конца, даже те, кто считал его бессмертным. После того, как Невилл убил Нагайну, крестражей не осталось, но Волдеморт настолько заигрался в Темного Лорда, что не обратил на это внимание. Наверное, он думал, что кроме Избранного его, действительно, никто не сможет убить. А когда Гарри появился перед ним, живой, Волдеморт уже не мог остановиться, он сражался не с мальчиком, с Судьбой. И проиграл. Судьба – такая штука – чтобы ты ни делал, все играет ей на руку. Этим она похожа на Дамблдора.

Уже проходя обучение в Аврорате, я узнал о магической связи, которую создает кровь. В частности, жертва вампира не может умереть окончательно, если не предпринять специальных мер или не убить вампира. С Гарри произошло нечто подобное, только его связь оказалась сильнее, потому что Волдеморт не просто выпил его кровь, но использовал ее для создания своего тела. Дамблдор не ошибся и тут. Гарри вернулся и победил, смерть Волдеморта положила конец борьбе.Пожиратели смерти и сотрудничающие с ними чиновники Министерства были арестованы и лишены права занимать официальные должности. В спешке формировалось новое правительство из членов Ордена Феникса и сочувствующих ему лиц.

Мир принадлежал нам. Он лежал в руинах – не только Хогвартс был разрушен, рухнул весь образ жизни. Не было больше всесильного Визенгамота, могущественных магов из древних родов, великих мастеров, замковладельцев… На обломках Магической Британии мы строили новый мир, такой, какой хотел построить Альбус Дамблдор. Никакого другого мира мы построить не можем, ведь все наши представления о жизни были заботливо сформированы величайшим светлым магом столетия. И завтра, в годовщину его смерти, я вместе со всеми приду почтить его память.

@темы: "мои фанфики"

---

Впечатления от феста

Незаметно прошуршал фест ко д/р ГП на АБ, оставив после себя чувства глубокого недоумения.

Мой личный Вергилий по фандому сказал, что никто не будет читать джен про АД, однако, больше двух сотен человек прочитали, но комментарии оставил только один. Грустно. Хотелось бы обратной связи, хотя бы от автора заявки. Может быть, он слишком интеллигентен, чтобы написать: "Какая гадость!"?

Снарри Nagini - мило, славно, атмосферно - то, что нужно в конце лета - настраивает на осень.

"Медиатор" PWP, драма - заголовок меня заворожил. Это как? Переспал по случаю, а потом долго лечился? Нет, однако. Где драма, я не поняла, как соотносится с заявкой о Снейпе мудаке и мерзавце, тоже. Два взрослых мужика, находясь в здравом уме и твердой памяти, по взаимному согласию занимаются сексом, немного нетривиальным способом. Да, полного удовлетворения нет, но это нормально. Если ваш партнер подходит вам идеально, проверьте, не в Стенфорде ли вы. Для драматизма я предлагаю прибавить в конце фразу: "Когда действие Чар наяву кончилось, Гарри вспомнил, что мудак и мерзавец Снейп сдох в Визжащей хижине, и отыметь его, хотя бы через посредника не удастся."Тогда и заявке будет соответствовать.

Мозгошмыги - ни о чем и сбоку снарри.

"Канатоходец" - картинка - прелесть. Гарри с замиранием сердца следит влюбленными глазами за скользящим под куполом Снейпом. А дальше... Я даже не буду говорить, что история абсолютно пустая. Я не понимаю, причем здесь Поттериана? Все константы изменены: вместо материнской жертвы предательство родителей; вместо вины, искупления, стремления к идеалу - щенячья преданность обычной стерве, вместо конфликта характеров - изначальная привязанность и забота...
Если уж писать о Снейпе - канатоходце, то не хуже Владимира Семеновича:

Он не вышел не званьем, не ростом,
Не за славу, не за плату,
На свой непривычный манер,
Он по жизни идет над помостом,
По канату, по канату,
Натянутому, как нерв.

Посмотрите, ведь он без страховки идет,
Чуть левее наклон - упадет, пропадет,
Чуть правее наклон - все равно не спасти,
но зачем-то ему очень нужно пройти
Четыре четверти пути...

@темы: "гербарий"

---

Прощай, лето!

Сестра поймала ужа. Принесла показать детям. Племянник орал так, словно это его за хвост держат - уж сбежал. Так мы с дочкой этого представителя местной файны не увидели.

---

Отягощенное наследчство. Глава 9 (часть 1)

Ура! Завтра домой, к родному компьютеру, к интернету, который открывает больше двух вкладок и не выкидывает на самом интересном месте...
Подчищаю закрома. Один фик пока припрячу, вдруг конкурс какой, али фест. А вот несчастное "Отягощенное наследство" никак закончить не могу - из четырех глав в итоге получается десять. Самое обидное: эпилог написан, а девятая глава еще нет. Выложу половинку. Остальные восемь лежат на Сказках и АБ.

Отягощенное наследство. Мозаика: фрагмент 3.

Глава 9. Все, что угодно! (Часть 1).

На берегу реки Днепра, над быстрою рекою
Сидел угрюмый Громобой с поникшей головою.
Старик с седою бородой вдруг перед ним явился,
Но, как ни странно, Громобой ничуть не удивился.
«О чем задумал, Громобой?
Аль ты боишься Ада?
Не верь ты Богу, верь ты мне –
Моя верней награда!
Дарю тебе я кошелек,
В нем очень много злата.
И двадцать, ровно двадцать лет
Ты будешь жить богато.
Еще дарю тебе коня,
Хрустальную карету,
В ней будет девушка одна,
На свете краше нету.
Ты будешь счастлив двадцать лет –
Я слова не нарушу.
А ровно через двадцать лет
Ты мне подаришь душу!»
Не долго думал Громобой,
Не долго колебался,
Взял в руки финское перо
И кровью расписался.
Взял в руки финское перо
И кровью расписался –
Старик с седою бородой
Тут громко рассмеялся:
«Попал, попал ты Громобой,
Попал ты к черту в сети –
Мы не расстанемся с тобой
На том и этом свете!»
Из р/п «В нашу гавань заходили корабли»

В пещеру Рене Флорентиец спустился один, Гарри ждал его на поляне, коротая время с горячим чаем и сэндвичами. Солнце светило по-весеннему ярко, в его лучах таяло беспокойство и нетерпение. На деревьях набухали почки, большие черные птицы с хриплым карканьем кружили над гнездами, похожими на мотки проволоки, сквозь прошлогоднюю траву пробивались зеленые кустики мать-и-мачехи. Гарри с удивлением понял, что не меряет поляну шагами, не оглядывается, пытаясь увидеть темный провал пещеры, а, удобно расположившись на складном стуле, созерцает пейзаж. Появление темного мага не нарушило идиллии. Они дружно доели сэндвичи и сравнили свои впечатления от пещеры. Воспоминания Гарри за эти годы изрядно поблекли, не вызывали уже леденящего ужаса, но щемили сердце тоской. Он жалел, что был тогда слишком юн и неопытен, многого не знал и не мог понять, и теперь мало чем может помочь.

- Итак, мистер Поттер, что мы будем делать? – осведомился Рене Флорентиец, изложив свои предположения о характере чар, связавших пещеру, инфери и зелье в единую систему.
- Инфери боятся огня, - уж в этом Гарри был уверен. – Может быть, сжечь их прямо в пещере?
– Огонь сжигает физическое тело, но не уничтожает магию, - ответил темный маг. - Долг, отягощающий наследство Блэков, никуда не денется, а вместо инфери мы получим бестелесных озлобленных духов, уже не привязанных к определенному месту.
Гарри содрогнулся от такой перспективы. Впрочем, он и раньше догадывался, что избавиться от инфери окончательно не так-то просто – не зря во время обучения авроров настойчиво предостерегали от какой-либо самодеятельности. Идею обратиться за помощью в Отдел Тайн он отмел сразу же – пещеру с радостью включат в пятидесятилетний план работы, организуют группу по ее изучению, займутся теоретическими исследованиями, а вход запечатают, ради соблюдения мер безопасности. Между тем Рене пристально смотрел на него, ожидая ответа. Гарри разозлился: кто здесь темный маг, в конце концов?
- А вы, что предлагаете? – буркнул он.
- Я? О-о, я знаю только один способ решить данную проблему – призвать Регуласа Блэка и упокоить его.
«Так чего же ты меня пытал?!» - едва не завопил Гарри, но Рене не дал ему возможности вставить свое слово.
- Это темная магия, мистер Поттер. Темнейшая. Запрещенная в Магической Британии. Вы готовы нарушить закон?
- Ради Джинни, готов, - Гарри пожал плечами. – Я же вызвал вас.
- Пока мы ничего противозаконного не совершаем, - равнодушно отозвался Рене, - разве что в Мунго проникли без записи, но это административное нарушение, мелочь. Для ритуала понадобится зелье, запрещенное в Магической Британии, для его изготовления нужны запрещенные ингредиенты, сам ритуал является преступлением. В случае неудачи вы можете превратиться в опасного маньяка, озлобленный дух может вырваться на волю, инфери могут выйти из пещеры. Наконец, существует этическая проблема: призвание инфери – темная магия, такая же, как создание таковых. Деяние омерзительное и противоестественное, выражаясь языком Визенгамота. Вы готовы подвергнуть опасности свою жизнь, свободу и бессмертную душу?
- Да! – выкрикнул Гарри. – Ради Джинни я готов на все!
- Прекрасно. А вот у меня такой мотивации нет, увы, - вздохнул Рене. – Я не собираюсь рисковать свободой и жизнью просто так.
- Вы что, торгуетесь?! – сообразил Гарри.
- Можно и так сказать. Что вы предложите мне?
- Все, что угодно!
- Щедро. Не сомневаюсь, вы готовы отдать все, что хранится в сейфах Поттеров и Блэков, но меня интересуют не деньги.
- Я сделаю все, что угодно!
- В сказках, - задумчиво произнес Рене, - темные маги обычно не называют свою цену сразу, они появляются позже, в самый неподходящий момент и требуют в уплату что-то очень дорогое, например, первенца. Да, пожалуй, это неплохая идея. Вы отдадите своего ребенка?
- Ребенка? – Гарри подумал, что ослышался. – Зачем?
- Жертвоприношение новорожденного применяется во многих ритуалах, - серьезно ответил Рене. – Особенно ценится добровольно отданный младенец.
- Что вы несете! – взвился Гарри.
- Мы говорим о темной магии, мистер Поттер, омерзительной, опасной и губительной для души. Вы заявили, что готовы на «все, что угодно», и тут же пошли на попятную? – презрительно сощурился Рене. – Ладно. Вы отдадите не своего ребенка, а любого младенца.
Гарри замотал головой. Он не хотел верить своим ушам. Под ярким весенним солнцем просто не могли звучать такие чудовищные слова. И все же они звучали, и произнес их не монстр, не безумный маньяк, а вполне нормальный человек, «специалист по решению нестандартных проблем». Он смотрел на Поттера недовольно, как на неисправного должника, и ждал ответа.
- Я не могу. Нет. Я не могу убить ребенка.
- Вы же убили черного петуха, не так ли? – Рене удивленно поднял бровь.
- Это совсем другое! Мы же едим кур, их специально для этого выращивают.
- Значит, живых существ, употребляемых в пищу, убивать можно, - задумчиво проговорил маг. – А гиппогрифа убить смогли бы?
- Причем здесь гиппогриф? – разговор становился все более абсурдным, словно Гарри заснул, разомлев на солнце, а его снедаемый тревогой мозг проецировал кошмары.
- Я пытаюсь определить границы вашего «все, что угодно», - кротко произнес Рене. – Если бы печень гиппогрифа входила в состав нужного для упокоения зелья, вы бы убили животное?
Убил? Положа руку на сердце, убил бы? Помня слезы Хагрида, окровавленные перья, поворот хроноворота и свое ликование, смог бы убить? Гарри не знал, что ответить. Он взглянул в глаза темного мага, но не нашел в них понимания.
- Не буду лгать вам, в нашем предприятии печень гиппогрифа не нужна, но она необходима для приготовления целебного зелья, которое может спасти не одну жизнь.
Гиппогриф – магическое существо, прекрасное, гордое, благородное. Не поворачивается язык назвать его животным. Гарри не стыдился кланяться ему и считал разрешение прокатиться на его спине – честью. Он не представлял, как можно пустить его на ингредиенты.
- У меня не поднимется рука на невинную тварь, - проговорил он, с ужасом понимая, что если темный маг будет настаивать, то согласится на это. Однако Рене неожиданно закрыл тему:
- Оставим гипотетического гиппогрифа. Я мог бы принять ваше обещание, не уточняя, что именно вы мне должны, и потребовать его исполнения позже. Но я предпочитаю закрыть этот вопрос сейчас. Убейте Люциуса Малфоя – и будем квиты.
- Малфоя?
- Его невинным не назовешь, - холодно заметил Рене. – Он сумел избежать наказания за свои преступления, убив его, вы не только восстановите справедливость, но и предотвратите те беды, которые он способен натворить.

Малфой – скользкий слизеринский гад. Хитрый, коварный и… удачливый. Пять лет назад Гарри считал его поверженным – усталый измученный человек, потерявший состояние, положение в обществе, живущий под угрозой ареста, не вызывал ненависти. Гарри считал, что он заслужил все, что с ним случилось, но не желал ему большего зла. Однако Малфой сумел вновь подняться – сколотить состояние, приобрести уважение в обществе, вернуть внешний лоск. Он рвется к власти – это очевидно. Гарри сам помог ему вернуться в Совете Попечителей Хогвартса, не надо быть пророком, чтобы предсказать – Малфой постарается занять место председателя. Он хитер и коварен, он лгал, отказывая ему в помощи, лгал, чтобы отчаявшийся Гарри выполнил его требования. Его версия истории с дневником была абсолютно неправдоподобна, но Малфой рассказывал ее так убедительно, что ему до жути хотелось верить. Слизеринец мастерски прошелся по болевым точкам Гарри, разбудил чувство вины. Умом Гарри понимал, что ничем не виноват перед Снейпом, они оба выполняли свой долг, но в душе саднила маленькая царапинка, из-за которой он и добивался, чтобы в Хогвартсе повесили портрет последнего директора. Он знал, конечно, что Малфой не может искренне переживать за Снейпа, просто старается уязвить его. Влияние такого человека в Хогвартсе может оказаться смертельной заразой для студентов.

Вряд ли, Рене Флорентиец руководствуется теми же соображениями, но, может быть, он хочет отомстить Малфою за какое-то отвратительное преступление или защитить от него близкого человека…
- Почему вы хотите смерти Люциуса Малфоя? – спросил Гарри осипшим голосом.
- Не ваше дело, мистер Поттер, - отрезал темный маг.

Не его. Ему просто нужно решиться и убить человека. Подлого, мерзкого, отвратительного человека, отнять у него жизнь. Это же просто, есть заклинания, не обязательно Авада Кедавра, Сектумсемпра тоже подойдет. Гарри вздрогнул, вспомнив залитый кровью туалет, резаные раны на теле Драко – тогда он готов был отдать правую руку, лишь бы ничего этого не случилось, лишь бы гаденыш выжил. Он выжил, потому что появился Снейп и спас не только младшего Малфоя, но и Гарри, спас от участи убийцы.
- Вы боитесь, мистер Поттер? Боитесь, что станет с вашей душой? – Рене скрестил на груди руки и прищурился. – Вы изменитесь, ко многому будете относиться по-другому, возможно, вы не сумеете насладиться семейным счастьем в той степени, в какой предполагали. Не исключено, что эта женщина, ради которой вы совершите убийство, не сможет любить вас такого. Но разве вы хотите спасти ее только для себя? Вы утверждаете, что любите ее больше всего на свете, так докажите это.
Гарри молчал. Не то, чтобы он ни о чем подобном не догадывался. Еще с январского обряда Гарри подозревал, что поиски средства спасения могут завести его очень далеко, но он гнал от себя эти мысли, надеялся, что все как-нибудь образуется. Ведь, не пришлось же ему убивать Волдеморта! Умирать самому было страшно, очень страшно, а убивать… Мысль об убийстве вызывала тошноту, тягучую тоску. Гарри не мог убедить себя, что все будет хорошо, они с Джинни справятся с любыми трудностями. Он хорошо помнил, как выглядит осколок души, сотворив такое, он сам себе станет отвратителен. Самое ужасное, что он даже раскаяться не сможет - как ему раскаяться в том, что он сделал для спасения Джинни?

---

За двумя зайцами погонишься...

Понравилось мне две заявки на фест ко д/р ГП - Дамбигал и Снейпотонкс - надо было выбрать одну и сделать ее нормально. Нет! Кинулась писать обе - в итоге, Дамбигад скомкала, а Снейпотонкс не дописала. Вообще-то мне хотелось макси, настоящую мелодраму с глубоким копанием в психологии, неожиданными поворотами, возвращением мнимоумерших, попытками суицида... Время, время. Стала писать мини, успела вчера к 11.45, но не нравится. Буду переделывать. Выкладываю тот кусочек, который меня удовлетворил.

Пусть придет что-нибудь

Автор: Скарапея
Бета: есть вакансия
Пейринг: СС/НТ
Категория: гет
Жанр: романс, детектив
Рейтинг: G
Размер:миди
Статус: в процессе
Саммари: Люблю я этот пейринг!
Дисклеймер (отказ от прав): Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Примечание: AU, OOC
Комментарии: хотелось написать на фест ко д/р ГП по заявке Снейпотонкс, постканон, но не судьба.
Предупреждение: Снейп – круче всех!

Телохранитель.

- Я буду вашим телохранителем!
Северус отступает ошеломленный. Он зажмуривается на секунду, открывает глаза – нет, не почудилось: это не говорящая рождественская елка, украшенная разноцветными гирляндами – аврор Тонкс! Она пользуется его заминкой и входит в номер, предсказуемо спотыкаясь о порог. Северус разглядывает пурпурные завитки волос, нежно-лиловый шарфик, лимонно-желтое пальто с крупными перламутровыми пуговицами, лаковые ботфорты вино-красного цвета. Один каблук подвернулся, и она неустойчиво балансирует, цепляясь за стойку для зонтиков.
- Нет, - озвучивает он вывод из своих наблюдений. - Не думаю.
- По программе защиты свидетелей я буду охранять вас!
Каблук ломается, и Тонкс падает, увлекая с собой стойку для зонтиков.
Северус наблюдает, как она выбирается из-под стойки, садится на пол и пытается вытащить из узкого рукава пальто волшебную палочку. Когда ей это, наконец, удается, лицо Тонкс озаряет победная улыбка, она ликующе произносит:
- Репаро!
И ничего не происходит.
Тонкс озадаченно разглядывает свой каблук, палочку, морщит лоб и что-то высчитывает, шевеля губами.
- Репаро, - звучит неуверенно, почти умоляюще.
Безрезультатно.
Вздохнув, она поднимается с пола, держась за стену. Упрямо произносит:
- Я буду вашим телохранителем. Это распоряжение министра.
- Вам нужно переобуться, Дороти, - замечает Северус, - но у меня вы не найдете серебряных башмачков. Аппарируйте домой.
Тонкс, не слушая, проговаривает на одном дыхании:
- Ваши показания чрезвычайно важны для судебного процесса и крайне опасны для Пожирателей смерти и тех, кто сотрудничал с ними, в том числе чиновников Министерства; они непременно попытаются заставить вас замолчать, а мы не можем этого допустить, потому, что ваши показания…
- Чрезвычайно важны, - прерывает ее Северус. – Я понял. Мне не нужен телохранитель. Даже если бы опасность, действительно, существовала, а не была плодом воображения отдельных переработавших авроров, я бы сам прекрасно с ней справился.
Она мотает головой:
- Опасность есть - ваш дом уже сожгли!
- Мой дом сожгли не Пожиратели, - кротко поправляет Северус, - а добропорядочные граждане, расстроенные отсутствием моего трупа.
- А теперь вам угрожают опытные убийцы! Ой!
В руке Северуса неожиданно появляется палочка. Резкий взмах, невербальное заклинание – Тонкс рефлекторно отскакивает в сторону и хлопает ресницами, обнаружив, что уверенно стоит на двух ногах.
- Как? – она садится на корточки и ощупывает целые каблуки. – Как вы это сделали?
Северус не считает нужным давать очевидный ответ, только пожимает плечами. Палочки в руке уже нет, и Тонкс явно не понимает, куда она делась.
- Каблуки стали ниже, - задумчиво произносит она, - и цвет – другой, темнее… Вы их трансфигурировали, да?!

В ней все слишком. Слишком яркие волосы, слишком звонкий голос, слишком размашистые движения. Как будто в комнату влетела стая попугаев. Ее пальто свешивается со спинки кресла, сумочка брошена на сиденье, шарфик висит на стойке для зонтиков, пояс от пальто – на дверной ручке, одна перчатка – на подоконнике, другая – на полу. Сама Тонкс сидит на столе, сдвинув ветхую рукопись к самому краю. Рядом с ней бокал ярко-оранжевого сока и пакет с печеньем. За ухом у нее перо, которым он делал пометки, павлинье перо, золотисто-зеленое с темно-синим, почти фиолетовым «глазом»– видимо, позаимствовано в качестве аксессуара. Она болтает ногами, хрустит печенюшкой, запивает ее соком и безостановочно тараторит в зеркало двусторонней связи. Северус не вслушивается, он пытается смириться с неизбежным. Его разговор с министром ничего не дал - Шеклболт непреклонен. Он, впрочем, согласился заменить телохранителя, но от этого предложения Северус отказался: в Аврорате не было никого, с кем он добровольно согласился бы проводить двадцать четыре часа в сутки, а Тонкс, по крайней мере, она безобидна.
- Как вы представляете свои обязанности, мисс? – сухо осведомляется он.
«Безобидная» Тонкс подскакивает, роняет зеркальце и сок, сбивает на пол рукопись. Листы пергамента с тихим шелестом разлетаются по комнате.
- Эванеско!
Капли сока исчезают прямо в воздухе, не успев попасть на листы рукописи.
- Я не слышала, как вы вошли! – восклицает Тонкс. – Нельзя же так подкрадываться.
Даже если бы он топал, как слон, за хрустом печенья и болтовней она бы его не услышала.
- А зеркало не разбилось! – она радуется, словно школьница.
- Может быть, вы все же пойдете домой? – с надеждой спрашивает Северус. «У нее же ребенок, маленький. Неужели, она его оставит, ради этого задания?»
Лицо Тонкс приобретает строгое выражение, даже губы становятся тоньше, а брови прямее.
- Я буду находиться рядом с вами двадцать четыре часа в сутки, начиная с этого момента, вплоть до окончания суда!
Звучит это очень решительно, но Северус не верит.

Дом, милый дом.

Это несправедливо! Тонкс не успевает за ним, как не успевала на уроках зельеварения. Не успевала конспектировать лекцию, сдавать готовую работу, обижаться на ехидную реплику, отвечать на дополнительный вопрос. Не успевала следить за ходом его мысли, последовательностью действий, не успевала реагировать. Справедливости ради, тогда Тонкс не успевала не только на зельеварении, она опаздывала на уроки, теряла учебные принадлежности, мялась, не зная ответа. Потом она выросла и стала аврором, научилась быстро действовать и думать, поняла, что уже не теряется перед учителями, даже перед Макгоннагал. Правда, пороги, по-прежнему, ее слабое место. И каблуки. Но это так, мелочи. Она уже забыла чувство, когда не поспеваешь за кем-то, отстаешь безнадежно. Забыла. Вот, вспомнила! Стоило Северусу Снейпу вернуться после полутора лет отсутствия без вести.
Она тщетно цепляется за свой аврорский статус, за распоряжение министра, торопится изложить все доводы в пользу дома, предоставленного программой по защите свидетелей. Профессор, хотя, уже не профессор, Снейп равнодушно кивает.
- Вы согласны?!
- Не все ли равно, какой домик вы разрушите, Дороти?
Тонкс не успевает возмутиться предположению, что она непременно разрушит дом, ее удивляет то, что он назвал ее Дороти. Стоп, он уже обращался к ней так! Она тогда не успела удивиться. Не успела!
- Почему я – Дороти?
- Вам пора возвращаться домой, - отвечает Снейп серьезно. Его лицо не застыло непроницаемой маской и не кривится в презрительной гримасе, он до странности спокоен, и от этого почему-то жутко.
- Я ваш телохранитель и должна находиться рядом с вами, - ей кажется, что отвечает она невпопад. Не успевает за ним.
- Без серебряных башмачков возвращаться вы не согласны, - печально констатирует Снейп.

Готовить Тонкс не умеет. К тому же на маггловской кухне и без применения магии. Вчера вечером она обошлась бутербродами, а Снейп вместо ужина собирал по порядку перепутанные страницы рукописи. Но на завтрак что-нибудь нужно приготовить, тем более время близится к полудню. Тонкс повторяет про себя уверения коллег-холостяков: «Готовить не сложно. Главное взять качественные продукты и не отвлекаться от процесса. Тогда ничего не убежит и не сгорит». Она изучает содержимое холодильника. Яичница – это просто! Тухлые яйца ни с чем не спутаешь. Все готовят яичницу, ее почти невозможно испортить, если, конечно, пачку соли не вывалить. Тонкс решительно разбивает на сковородку яйца, включает газ, подумав, осторожно капает оливковое масло. Теперь – не отвлекаться от процесса. Для нее это самое сложное, но она держится, хотя нужно нарезать сыр, открыть паштет, заварить чай. Тонкс, не отрываясь, глядит на сковородку, но яичница обугливается. Она явно подгорает снизу, но сверху белок остается прозрачным и склизким. Что делать? Тонкс бросает панические взгляды по сторонам.
- Уменьшите газ, - раздается за ее спиной.
Тонкс вздрагивает и роняет вилку, которой тыкала яичницу. Вилку Снейп ловит и газ уменьшает. Потом переворачивает яичницу обугленной стороной вверх.
Тонкс скашивает глаза и наблюдает, как он устанавливает на столе какое-то странное приспособление, разбивает в прозрачную емкость яйца, добавляет молоко, мелко нарезанную зелень, присоединяет странный прибор и нажимает на кнопку. Раздается жужжание.
Она выкладывает свой обед на тарелку и пытается его есть. Яичница жесткая и упругая, как резиновая подошва, к тому же несоленая! Тонкс жалобно смотрит на Снейпа, тот трагически заламывает бровь, но разбивает еще два яйца и доливает молоко. Солит, сыпет пряности. Берет другую сковородку, наливает масла, ставит на огонь. Тонкс бросает жадные взгляды на плиту и нарезает сыр, открывает паштет, но не решается включить электрический чайник. Чай Снейп заваривает сам.
Уплетая свою порцию, Тонкс все-таки решается спросить:
- Как вы разбираетесь с этим?
Он пожимает плечами:
- Я полтора года жил вне магического мира.
- А у меня всегда было отлично по Маггловедению, - Тонкс не то чтобы жалуется, скорее недоумевает.
- Вы учились десять лет назад, - Снейп держит чашку с чаем двумя ладонями. Греет руки? Тонкие бледные пальцы кажутся фарфоровыми, как сама чашка.
- Мир магглов стремительно меняется, каждый год появляются новинки. Учебные программы Хогвартса отстают, даже боюсь сказать, насколько. Про газ вам еще расскавазали, но о микроволновке вы, наверняка, не знаете.

Микроволновка может оказаться спасением в деле приготовления пищи, и Тонкс изучает инструкцию. Овладев теорией, она готова применить полученные знания на практике. Приготовить… Чтобы такое приготовить? Лучше что-нибудь простое и питательное. Например, кусок мяса. Запечь. Это же печь, хоть и микроволновая. Нашпиговав свинину чесноком и морковью, она натирает ее солью, перцем, заворачивает в фольгу и включает микроволновку.
Раздается жуткий треск, из микроволновки летят искры, она наполняется густым дымом. Тонкс действует на рефлексах. Палочка!
- Агуаменти!
Снейп перехватывает ее руку и выдергивает шнур из розетки. Вытаскивает из кухни.
У Тонкс подламываются коленки. Она сползает по стене. Сидит на корточках, обняв ноги. Электроприборы нельзя тушить водой – это из курса Маггловедения, в микроволновку нельзя ставить металлические предметы – она же читала в инструкции! Всхлипнув, Тонкс поднимает глаза. Снейп, похожий на вынырнувшего из воды утопленника, нависает над нею.
- Не надейтесь, Дороти, я не растаю, - фыркает он. Отбрасывает мокрые волосы со лба и уходит в душ.

- Вы собираетесь идти в этом?!
Тонкс недоуменно рассматривает себя в зеркало: обтягивающая блузка клюквенного цвета с рюшами на декольте и рукавах, короткая юбка в сине-желто-розовую клетку, тонкие, как паутинка колготки с цветочным рисунком, оранжевые полусапожки. Очень задорно и мило! Сам-то похож на… Она оборачивается, чтобы найти подходящее сравнение. В темно-сером свитере с высоким воротом и синих джинсах Снейп выглядит удручающе обыденно. И это человек, который даже среди магов казался странным! Волосы короче, чем она помнит, едва прикрывают уши, длинная челка падает на лоб. Нет, на Дракулу он не похож, на некроманта тоже, язвительное замечание приходиться проглотить.
Тонкс воинственно вздергивает подбородок и затягивает пальто поясом. Снейп надевает кожаную куртку, выключает свет, и они выходят на улицу. Близости Рождества не чувствуется. В этом приморском городе навеки обосновалась сырая, промозглая осень. Воздух настолько напоен влагой, что Тонкс чувствует себя рыбой. Песок на берегу холодный и колючий даже на вид. Вспененное море остро пахнет йодом. Ветер не сильный, но пронизывающий, забирается под пальто. У Тонкс стучат зубы, и хлюпает нос, она чувствует, что ноги покрываются пупырышками. Снейп смотрит на нее с тоской, как на несмышленого щенка, которого ему поручили на время отсутствия хозяев. Он берет ее под руку и ведет вверх по улице в сторону сверкающего неоновыми огнями торгового центра.

Вечер удался.

Согревшись, Тонкс оживляется. Она забрасывает его вопросами, на которые Северус отвечает односложно. Ей это быстро надоедает и, доев свою порцию, она направляется к бару. Заказывает коктейль в высоком бокале с зонтиками, трубочками и кусочками фруктов, забирается на высокий табурет у стойки. Она притягивает мужские взгляды, как магнит. Посетителей в баре немного, и все они разглядывают ее ноги, обнаженную глубоким вырезом грудь, стройную шею, сложенные трубочкой губы. Дело не в том, что Тонкс привлекательна, она очень яркая, демонстративно яркая. Она, словно, нарочно выставляет себя напоказ, приглашает рассмотреть ее и не только рассмотреть. Среди магглов так нельзя! В магическом мире вызывающий наряд на девушке означает, что она способна пресечь непристойные поползновения, в маггловском – что она напрашивается на них. Неужели, Тонкс не понимает, как могут быть прочитаны ее сигналы? Северус качает головой. Конечно, не понимает. Он помнит ее студенткой – она абсолютно не замечала, когда за ней пытались ухаживать, помнит на собраниях Ордена – по уши влюбленная, она пыталась кокетничать, превращая свой нос в пятачок. Похоже, ничего не изменилось: став женой, матерью, вдовой, Тонкс осталась наивной, как ребенок.
К ней подсаживается грузный мужчина средних лет, заказывает коктейль, уговаривает попробовать, Тонкс, смеясь, отказывается. Он настойчив, придвигается ближе, завладевает ее рукой, гладит ладонь, глаза масляно блестят. Другую руку он кладет на ее колено и пробирается все выше. Глаза Тонкс становятся большими и отчаянными. «Она же сейчас колдовать начнет!» - понимает Северус и спешит предотвратить инцидент.
- Эта девушка со мной, - негромко произносит он и сжимает запястье пылкого поклонника.
Тот бросает на него негодующий взгляд и делает попытку вырвать руку. Безуспешно. Северус держит его, пока он не перестает дергаться, потом отпускает. Фыркнув, незадачливый ухажер отходит, трясет рукой.
- Потанцуем?
Тонкс кивает, ошеломленная не самим происшествием, а его предложением. Северус снимает ее с высокого табурета и прижимает к себе. Мягкие руки ложатся на его плечи. Цвет ее блузки последнее, о чем он думает, обнимая за талию. Северус чувствует тепло ее тела, слышит учащенное дыхание. Волосы на макушке смешно щекочут нос. Он вдыхает ее запах с легкой цветочной нотой духов. Тонкс запрокидывает голову, ищет его глаза. Ее взгляд затуманен, губы полуоткрыты. Что это – одиночество? Ей нельзя быть одной. Она не может без прикосновений, без близости. Ей нужно заботиться о ком-то, и чтобы кто-то заботился о ней. Держал в объятиях, накрывал своим плащом…
Северусу всегда было непросто поддерживать отношения, настолько непросто, что он и не пытался сближаться с людьми, а потребность в общении игнорировал. Ему хотелось бы объяснить свою замкнутость необходимостью, но не возникла ли эта необходимость из неумения строить отношения с людьми? Он пришел к Дамблдору, чтобы жить в человеческом обществе, но для этого, он должен был искупить свою вину, а значит, вернуться к Пожирателям, и, как Пожирателю, ему не доверяли, да он и сам не мог никому позволить приблизиться к себе. Северус понимал, что не смог бы изображать человеконенавистника в течение десяти относительно спокойных лет, если бы эта роль не соответствовала его потребностям. До недавнего времени он не сомневался, что никто из живых ему не нужен, а его собственное общество сможет вынести только святой. Полтора года в маггловском мире эту уверенность поколебали. Избавившись от своих обязательств и наиболее травмирующих воспоминаний, он обнаружил, что не только может поддерживать добрососедские отношения, но даже находит в этом определенное удовольствие. Конечно, магглы ничего не знали о его прошлом, и он никому не должен был рассказывать об этом, но он убедился, что Северус Снейп сам по себе не вызывает ужаса и отвращения.
Возможно, сейчас Тонкс тянется не к нему, просто к мужчине, к живому человеку, тянется в поисках тепла, но ведь и он может обнимать просто молодую красивую женщину. Они знают друг о друге почти все, они могут просто быть рядом.
Композиция заканчивается и Северус отстраняется. На лице Тонкс удивление и… Сожаление?

Воют пожарные сирены, у оцепления столпились обыватели, дом полыхает.
Потолкавшись среди спасателей, Северус узнает необходимую информацию – взорвался газ, жертв нет. Об этом он и рассказывает Тонкс.
- Вы все-таки добились своего, Дороти. Разрушили дом.
- Я?
- Ну, а кто не закрыл газ? Все, вы свою миссию выполнили, возвращайтесь домой!
- Домой?! – у Тонкс дрожат губы, но она решительно мотает головой.
Северус хватает ее за руки и уводит подальше от зевак.
- Послушайте меня, все очень серьезно. Это не ваша оплошность – я проверил перед выходом газ и электроприборы.
- Это покушение! А вы говорили, что опасности нет!
- Я ошибся, - Северус пожимает плечами. – Вам нельзя оставаться со мной, это опасно.
- Я аврор…
- Авроров много, а у вашего сына нет другой матери. Если вы погибнете, никто ему не заменит вас, поймите это.
Кажется, она колеблется. Упрямо закусывает губу:
- Я не брошу задание! Я аврор и мой долг…
- У вас нет другого долга, кроме долга перед сыном, - бросает Северус резко.
- И мой долг сделать мир, в котором он будет жить, безопасным!
- Только он этого не оценит, если вы не дадите ему чувство безопасности сейчас!

@темы: "Снейпотонкс", "мои фанфики"

---

Идет фильм "Ип Ман". Смотрю на мастера боевых искусств в длинном черном кимоно и представляю Снейпа. А как он рукава подворачивает, открывая белоснежные манжеты! И пальцы длинные, тонкие со сбитыми костяшками! А-а!

---

Обсуждаем фик с кинк-феста - Снейп хочет Гарри, накладывает на него тройной Империус и насилует, тот и под Империусом демонстрирует свое отвращение, которым Снейп проникается и предлагает отомстить ему; в качестве мести Гарри выбирает порку. Ясно, что смысл заявки - изничтожить Снейпа, размазать, растереть и развеять по ветру, но исполнение, мол, хорошее, Снейп такой, как должно.
Не понимаю! Это не тот Снейп, которого писала Роулинг! На мой взгляд, его главная черта - свой собственный кодекс чести, который он не нарушает, даже если очень хочется. Есть вещи, которые Снейп просто не может сделать. Наверное, самый яркий пример, сцена в ГП и УА, когда перед ним Блэк, безоружный, разыскиваемый преступник, связанный Люпин и трое детей, и Снейп почти умоляет: "Только дай мне повод!". Он не может просто убить безоружного, не может и все тут. В результате теряет время и зарабатывает сотрясение мозга. Он и Мародерам постоянно проигрывал, потому что тем не западло было нападать на одного вдвоем, втроем, вчетвером, а Снейпу нет. И от Волдеморта он поэтому ушел, и Дамблдору продолжал служить после его убийства. Ведь для него лично ничего не могло закончиться хорошо даже в посмертии - Гарри должен был умереть - а, значит, свой долг Снейп не исполнил, Лили ему сказать нечего - так чего душу рвать, малолетних придурков прикрывать в Хогвартсе, мечи подбрасывать? Не стал бы он насиловать Гарри, как не стал мстить никому из своих "доброжелателей" из Ордена.

@темы: "ГП"

---

Написала Дамбигад на фест. Воевала, воевала с интернетом, еле справилась. Главное, шапку отправил, а потом скорость до нуля упала. И бросить уже нельзя, пришлось до конца биться. Дамбигад выложен на АБ, но, может быть, зря я так с дедушкой Альбусом?

А может Дамблдор не гад?

- Гарри, а Эвансы точно жили в Галифаксе? – Спросила Гермиона.
- Конечно,- Гарри удивленно посмотрел на подругу. – Ты же видела воспоминания Снейпа.
- Видела,- согласилась Гермиона, - но, может быть, ты слышал от тетки, что раньше они жили в Галифаксе, а потом переехали. Или она уехала сама. Или Вернон Дурсль приехал в Галифакс…
- Я тебя не понимаю,- перебил Гарри,- причем здесь Галифакс?
- Не при чем, абсолютно не при чем,- Гермиона замолчала, и Гарри подумал, что тема закрыта. Внезапно его осенило:
- Ты думаешь, они жили в другом месте? У Снейпа был дом,о котором никто не знает?
- Нет. У профессора Снейпа был один дом. В Галифаксе. Раньше он принадлежал его отцу, Тобиасу Снейпу. После смерти Дамблдора Шеклбот и Грюм все проверили. Снейп ведь уже был под следствием, и в аврорате сохранились сведения. Точно установлено, что его детство прошло в Тупике Прядильщиков.
- Тогда о чем ты?
Гермиона замялась:
- Понимаешь, странно, что твоя тетка никогда не говорила об «уроде», который таскался за твоей мамой. Она ведь его хорошо знала и, судя по всему, терпеть не могла.
- Ей Дамблдор запретил,- мгновенно нашелся Гарри.
- Да, наверное,- согласилась Гермиона.

Этот разговор долго не шел у него из головы. В самом деле, Дамблдор мог запретить тетке рассказывать о Северусе Снейпе. Хотя, не запретил же он упоминать о Джеймсе Поттере, точнее оскорблять его. Но вряд ли он запретил бы ей говорить о неком соседском мальчике. «Такой же ненормальный, как ты! Ходил в каких-то обносках, на голове черте что. Ни с кем поладить не мог, все его сторонились. А твоя мать вечно якшалась со всякими уродами, сначала с этим, потом с твоим отцом. Вот и доигралась! И ты такой же ненормальный!»

Гарри так явственно представил этот монолог, что почти услышал теткин голос. Он даже покрутил головой, отгоняя наваждение. Да, она могла бы это сказать, обязательно сказала бы. Ведь Петуния ничего не знала о Джеймсе Поттере, ей приходилось выдумывать. А про Снейпа она могла бы рассказать кучу достоверных гадостей. Но не рассказывала. Никогда не упоминала о «ненормальном» друге сестры. Это странно. Но как узнать жили Эвансы в Галифаксе или нет? Проще всего спросить тетку. Гарри поморщился. Не хочется ему встречаться с Дурслями, говорить с кем-то из них. Пусть живут в своем убогом мирке. А может стоит побывать в Галифаксе?
Окна и двери в доме были выбиты, внутри царило запустение: со стен сорваны полки, на полу –битое стекло, обрывки обоев, кое-где отодраны половицы. Здесь основательно поработали авроры и орденовцы, но, как известно Гарри, ничего не нашли. Дом даже не подключен к каминной сети, собственно, в нем и камина-то нет. Книги – только маггловские: детективы и триллеры. Вместо подвала, в котором могла бы находиться лаборатория, – небольшой погреб, которым давно не пользовались. Пройдя по развороченным комнатам, Гарри не нашел ничего сколько-нибудь личного. Видимо, Снейп не собирался сюда возвращаться после смерти Дамблдора. Гарри вздохнул и вышел на улицу.
Дома по соседству давно оставлены хозяевами. Некоторые стоят заколоченные, другие с обвалившимися крышами, от одного остались только обугленные стены. Почти вровень с окнами – кучи мусора. Гарри ловит на себе настороженные взгляды. Это явно не владельцы домов и не арендаторы. Он опускает голову, не желая смущать захватчиков , и направляется к реке. Потом долго идет вдоль берега. На той стороне видны аккуратные домики, супермаркет, школа. Когда тропинка упирается в колючие кусты, Гарри аппарирует.
- Я был в Галифаксе, нашел Тупик Прядильщиков. Это – Гарри развел руками, - тупик.
Гермиона пожала плечами:
- Фабрика закрылась, рабочие разъехались – так бывает.
- Я хотел узнать жила мама в Галифаксе или нет. Только… Это же глупо ходить по домам и спрашивать об Эвансах, двадцать лет прошло, а может и больше.
- Есть же мэрия, записи гражданского состояния, земельный кадастр. Нужно только придумать легенду и ты можешь получить любую информацию. Но я сделала проще: провела опрос для службы статистики,- Гермиона достала толстый блокнот,- вот, слушай! Петуния Дурсль, в девичестве Эванс, родилась в Суррее, после смерти отца, тяжело заболела мать, они были вынуждены продать дом и снимать квартиру. Через полтора года миссис Эванс умерла, Петуния вышла замуж за Вернона Дурсля и переехала на Тисовую улицу. Кредит за дом, кстати, до сих пор не выплачен. Эвансы никогда не жили в Галифаксе,- Гермиона закрывает блокнот и смотрит Гарри прямо в глаза. – Вот так.
- Не может быть!
Гермиона пожимает плечами.
- Он же плакал, когда мама умерла! Я видел!
Он видел и теперь не может забыть, как Снейп прижимал к себе мертвое тело Лили, целовал исступленно ее лицо, такое спокойное, умиротворенное. Он не кричал, выл как раненый зверь, и слезы, настоящие, взаправдашние слезы текли по искаженному мукой лицу,смешивались с кровью из прокушенной губы, падали на пушистые рыжие локоны.
- Гарри,- Гермиона кладет руку ему на плечо,- мы видели, как Снейп плакал над телом только что убитой Лили, а годовалый малыш, ты сам, сидел в кроватке. А еще мы знаем, что первым там оказался Сириус Блэк, следом за ним – Хагрид, Сириус отдал ему ребенка и мотоцикл и поспешил к Питтегрю, потом прибыли авроры. Как они все разминулись?
Гарри смотрит удивленно: Снейп в том состоянии явно мог просидеть с трупом не один час, даже не один день, вряд ли бы он среагировал на чье-либо появление, разве что набросился бы на Блэка.
- Вот видишь,- вздыхает Гермиона, - не могло там быть Снейпа. Да и как бы он попал к Поттерам? Если знал, куда направляется Волдеморт, то предупредил бы Дамблдора, если следил, - вмешался бы.
- А если он аппарировал по Метке? – Гарри еще пытается сопротивляться, - если Метка среагировала, когда Волдеморт лишился тела?
- Только у него? Другие Упивающиеся не появились, они даже не сразу узнали, что Волдеморт исчез. Воспоминания были подделаны, это единственное разумное объяснение.
- Но я знаю, как выглядят фальшивые воспоминания!- Гарри приводит свой коронный довод. - Я видел подделку Слагхорна!
Впечатленной Гермиона не выглядит, она смотрит снисходительно, словно собирается разъяснять давно пройденныйматериал.
- Гарри, как ты думаешь, зачем Дамблдор показал тебе то фальшивое воспоминание?
- Чтобы я убедил Слагхорна отдать подлинное.
- Именно ты? А сам Дамблдор не мог этого сделать? Даже если он уже настолько ослаб, что опасался не справиться, у него был Снейп. Дамблдор хотел, чтобы ты был уверен в том, что можешь отличать фальшивые воспоминания от подлинных, и не усомнился в истинности воспоминаний Снейпа. Он ведь уже знал, что умрет, и что объяснять тебе о последнем хрокруксе придется Снейпу. Дамблдор понимал, что ты ему не поверишь на слово.
- Снейп обманывал Волдеморта, который всяко лучше меня разбирался в этих вещах,- медленно произнес Гарри. – Гермиона, почему я раньше об этом не подумал?
- Когда Снейп попросил тебя посмотреть в его глаза, Гарри, и ваши взгляды встретились, я думаю, он внушил тебе, что ты должен немедленно посмотреть воспоминания и поверить в них. Ты тогда сразу рванулся к Омуту Памяти, даже не стал проверять, жив ли он.
- Ты же сама сказала, что он умер! Хотя…Ты ведь тоже не проверяла?
Гермиона заметно смутилась:
- Все произошло так быстро, и ты был такой убежденный, решительный…
- Как на пятом курсе, когда по наводке Волдеморта повел вас в Отдел Тайн,- мрачно заключил Гарри. Четкий и понятный мир рушился на глазах.
- А как же Патронус? – сообразил он.
- Патронус,- задумчива тянет Гермиона,- нас всех сбил с толку изменившийся Патронус Тонкс. Других таких случаев мы не знаем. У меня Патронус – выдра, а у Рона – терьер, к нашей любви они отношения не имеют. Как и Патронус Джинни, влюбленной в тебя с десяти лет. Твой Патронус – олень – подсознательное воспоминание об отце, а может быть, об его Патронусе. Кто-нибудь знает какой Патронус был у твоей матери? Умела она его вызывать?
- Конечно, умела! - возмутился Гарри. Гермиона только вздохнула.
- Вызывать Патронуса в Хогвартсе не учат,- продолжила она менторским тоном, значит учителя видеть его не могли. Я спрашивала у Макгоннагал, все-таки она была в Ордене, но ей видеть Патронус Лили Поттер не доводилось. Сириус и Ремус, с которыми твои родители тесно общались, мертвы. Других близких знакомых Поттеров я не нашла, похоже, Мародеры и после Хогвартса были замкнутой группой. Никто не знает, как выглядел Патронус Лили. Допустим, это, действительно, лань, пара для оленя Джеймса. Следовательно, появилась она, когда Лили была влюблена в твоего отца, не раньше шестого курса. Но Снейп и Лили перестали тесно общаться на пятом курсе, а после СОВ поссорились окончательно. Откуда он знал, какой у нее Патронус? Даже если и увидел случайно… Гарри, ты сам подумай, неужели, его лучшее воспоминание – Лили, влюбленная в Джеймса Поттера? Это же абсурд! Будь Снейп влюблен в Лили, он не воспринимал бы ее, как пару Поттера, его Патронус, скорее, был бы связан с общими, еще детскими воспоминаниями, не омраченными ревностью.
- А как же лань?
- Вообще-то олень и лань – разные животные. Существует 15 видов настоящих оленей (название подсемейства, 2 рода; всего в семействе оленевых 5 подсемейств и около 30 видов), среди них олень благородный, олень пятнистый, олень белохвостый и лань. Для благозвучия самку любого оленя могут назвать ланью, а самца лани оленем. Определить вид животного по серебристому силуэту в темноте смог бы только опытный зоолог, да и то не факт. Мы не знаем, какое именно животное семейства оленевых было Патронусом Снейпа, и с какими воспоминаниями оно связано. Кстати, в сказках и легендах встречается такой сюжет: бедная девушка выходит замуж за короля, а злая колдунья превращает ее в какое-либо животное, например, лань, и заколдованная лань приходит к своему сыну. Согласись, он является принцем. Подходит Принцу-полукровке такой Патронус?
- Подходит,- ошалело согласился Гарри.
- Или такой вариант, - Гермиона усмехнулась, - Лили Поттер была дорога Снейпу, но не как женщина, а как близкий человек, который в него верит и спасает его душу. Тогда сходство Патронусов оправдано: нет любви, нет ревности, только благодарность и вина.
Гарри кивает, некстати приходит в голову мысль, что изиенившийся Патронус Тонкс не повторил Патронус Люпина. Это – волк, а Люпин не отождествлял себя с волком, скорее, он боялся своего зверя. А для Тонкс Люпин был дорог и в волчьем обличьи, поэтому такой Патронус. И будь Снейп влюблен в Лили, его Патронус стал бы тем, чем Снейп считал ее, неважно с каким животным отождествляла себя сама Лили. Гарри хватается за голову, которая, кажется, готова лопнуть. Между тем Гермиона продолжает:
- Вполне возможно, Снейп видоизменил свой Патронус.
- Остановись!- кричит Гарри,- ты сама понимаешь, что говоришь? Невозможно изменить Патронус! Все это знают.
- Все знают, что вызвать Патронуса для Пожирателя – невозможно! - отрезает Гермиона и добавляет уже спокойнее:
-Пойми, нам неизвестны пределы магии и нам неизвестно, на что способен был Снейп.
Гарри уже не может спорить или возмущаться, из него словно выкачали всю энергию. Так пусто, так легко…
- Но зачем,- тихо спрашивает он,- зачем подделывать воспоминания, придумывать детскую дружбу, любовь?
- Специально для тебя. Ты очень упрямый человек, Гарри, ты упорно цепляешься за свои представления, отвергая разумные доводы. И ты, только не обижайся, до сих пор зациклен на своих родителях. Даже твоя ненависть к Снейпу не в последнюю очередь была вызвана его отношением к Джеймсу Поттеру. «Он ненавидел моего папу, значит, он – плохой, злой человек, он хочет меня убить, философский камень - украсть, Ремуса – отравить…» А тут тебе показали красивую романтическую историю любви, и ты совершил поворот на 180 градусов. «Он любил мою маму, значит он – благородный, отважный, самоотверженный! Он все время спасал меня! Я ему верю!» Хотя, если человек любит женщину, это еще не значит, что он любит ее ребенка от другого мужчины. Может быть, он и к Волдеморту присоединился, чтобы уничтожить ее мужа , и тебя ненавидит люто, как доказательство того, что в ее жизни был другой мужчина. Но ты не мог рассуждать таким образом, для тебя естесственный вывод: «Снейп любил мою маму, он ненавидит ее убийцу и поможет мне его уничтожить». Ты пошел на встречу с Волдемортом, принял смерть, потому что полностью поверил Снейпу. Свою роль, конечно, сыграл пример Дамблдора и самого Снейпа. Ты был уверен в необходимости самопожертвования и полон решимости отдать свою жизнь.
- Но ведь все получилось? Значит, не все воспоминания были ложью?
- О хрокруксе в тебе – правда, ты сам в этом убедился. И договоренность с Дамблдором об его убийстве. Знаешь, я думаю, директор взял тебя в пещеру именно для того, чтобы ты потом вспомнил, как, выполняя приказ, поил его ядом, и понял Снейпа.
- Он не мог взять с собой никого другого,- возразил Гарри, - вспомни о свойствах пещеры.
- Я помню,- фыркнула Гермиона,- а еще я помню, что профессор Макгоннагал – анимаг, она могла сопровождать директора в виде кошки, а Тонкс – метаморф. Да любого члена ордена, начиная с того же Снейпа, можно было трансфигурировать в предмет или животное. Ну и опробованный Регуласом Блэком вариант с эльфом я тоже не забываю.
Вроде бы, все логично, даже красиво, как шахматная партия, но Гарри становится обидно. Неприятно осознавать, что тебя попросту развели. И зачем Гермиона в это полезла? Все было понятно и правильно, а теперь распадается на отдельные фрагменты, точно паззл.
- Гермиона, а почему ты, вообще, заподозрила фальшивку?
- Из-за Дамблдора. В воспоминаниях Снейпа он выглядит, мягко говоря, странно.Помнишь, когда Снейп приходит к нему и умоляет спасти Лили, Дамблдор обливает его презрением. Зачем? Это просто глупо отталкивать того, кто, возможно, готов перейти на твою сторону. И совсем непохоже на Дамблдора, он даже с Малфоем, собиравшемся его убить, не так разговаривал.
- Дамблдор хотел спасти его душу,- неуверенно произнес Гарри.
- Вот именно! И Волдеморта он призывал раскаяться и спасти, тем самым, свою душу. Для Дамблдора это, действительно, самое важное, Гарри. Он ведь сам в юности увлекался темной магией и опомнился только после гибели сестры. Дамблдор не мог не увидеть в Снейпе самого себя. Да он должен был возликовать и заколоть упитанного тельца!
- Какого тельца? – опешил Гарри.
- Это Библия! Притча о блудном сыне - краеугольный камень христианства. Раскаявшийся грешник дороже сотни никогда несомневавшихся праведников. Для Дамблдора очень важно, что слизеринец, Упивающийся смертью признал его правоту. Про гриффиндорцев всегда можно сказать, что ничего они не выбирали, просто следовали за своим деканом, за старшими товарищами, за директором, который всегда им потакал, и в борьбу с Волдемортом вступили не по принципиальным соображениям, а продолжая глупую школьную вражду между факультетами. А Снейп сделал сознательный выбор, пришел к людям, которые ему совсем не нравились, потому что на их стороне правда!- кажется, пафос последнего высказывания смутил саму Гермиону. – То есть, он же сам пришел, хотя его не звали и были ему совсем не рады.
- А может быть Дамблдор ему не поверил?
- Не поверил,- пожала плечами Гермиона,- ну и что? Если существовала хоть тысячная доля шанса, что Снейп искреннен, Дамблдор не стал бы его прогонять. Он же директор, учитель. Думаешь, легко ему было смириться с тем, что его ученики, отворачивались от всего, что ему дорого, отбрасывали его идеалы, превращались в послушных слуг кровавого маньяка, в убийц, нелюдей? Дамблдор должен был ухватиться за малейшую возможность перетянуть хоть кого-то на свою сторону. Но вместо понимания, ободрения, осторожного прощупывания – хлесткие удары, с целью побольнее уязвить. Зачем? Самолюбие потешить? Продемонстрировать свои высокие моральные качества? Непохоже на Дамблдора. Так мог бы реагировать ты, если бы к тебе пришел, к примеру, Драко Малфой. А для Дамблдора Снейп – мальчишка…
- Что?- возмутился Гарри, но быстро остыл, сообразив,- ему же лет 20 было, школу всего пару лет назад закончил. Наверно, для Дамблдора он, как Драко был, такой же запутавшийся ребенок.
- Вот именно,- кивнула Гермиона,- и Снейп это все знал. Но начал разговор с просьбы не убивать его. Когда это Дамблдор убивал двадцатилетних юнцов? И не только юнцов. Гриндевальда он не убил. Убийство раскалывает душу, и своей душой Дамблдор не рисковал. Даже если бы Снейп пришел с посланием от Волдеморта, Дамблдор все равно его выслушал бы. И самое худшее, что грозило Снейпу – его могли схватить и отдать в Аврорат, но только после разговора. И разговор получился какой-то нелепый. Снейп умоляет Дамблдора спасти Лили, тот вынуждает его просить за всех Поттеров, так?
Гарри кивнул.
- Дамблдор спрашивает, что Снейп готов сделать за это, за то, что Поттеров спасут. Если бы Снейп ответил: «Я и так сделал достаточно - передал информацию, и больше никаких дел с вами иметь не намерен», Дамблдор не стал бы Поттеров спасать? Пусть Волдеморт приходит и убивает любимых учеников, соратников по Ордену, Избранного, в конце концов.
-Бред,- фыркнул Гарри.
- Вот именно, Снейп знал, что Дамблдору Поттеры нужны живыми, а Дамблдор знал, что Снейп это знает. Этот диалог нужен для тебя, чтобы ты понял: Снейп хотел спасти Лили, а Дамблдор его пристыдил, и он попросил спасти не только ее жизнь , но и ее счастье – семью. За спасение троих Поттеров он обещает Дамблдору «все, что угодно». И вот двое Поттеров погибли, но один – жив, значит Снейп связан обязательством.
- А на самом деле все было не так?- спросил Гарри упавшим голосом. На мгновение ему показалось, что Гермиона сейчас расскажет, как оно было.
- Видимо, не так. Возможно, Снейп хотел отдать твоему отцу долг жизни, возможно разобрался в том, что из себя представляет Волдеморт и ужаснулся… Все возможно, но я не думаю, что он обещал «все, что угодно» за спасение жизни Лили. Что, конкретно, сделал Дамблдор для ее спасения? Предупредил Джеймса об опасности, возможно, предложил себя в хранители, но согласился, что хранителем будет кто-то другой. И это, зная, что в Ордене – предатель! Нет, если бы Дамблдор взял на себя ответственность за жизнь Поттеров, он бы принял меры. Но Дамблдор считал, что за безопасность семьи отвечает Джеймс и только он.
- Знаешь, - Гермиона покусывает травинку,- я когда все эти неувязки осознала, вспомнила Кровавого Барона. Это же его история, детали изменены, но костяк сюжета – тот же. Он любит ее, она его отвергает, потому что не разделяет его идеалов. Ссора, он в состоянии аффекта – она умирает.
- От ссоры Снейпа и моей мамы до ее убийства прошло 5 лет!
- Неважно,- отмахнулась Гермиона, они поссорились и она погибла по его вине. Елена стала призраком, и Барон убил себя, остался в Хогвартсе, чтобы не расставаться с ней и заслужить прощение. Лили умерла, и Снейп остался в Хогвартсе, чтобы защитить то, что от нее осталось – тебя. История, которую тебе показал Снейп – это сказка. Красивая сказка,- она усмехнулась грустно, - про несчастного принца, который сам разбил свою любовь, и отдал жизнь, чтобы заслужить прощение. Мы никогда не узнаем, что было на самом деле.
- А если спросить Дамблдора, ну, то есть его портрет?
- Думаешь он ответит? Наверняка, опять будет говорить загадками, рассуждать о высоких материях, только еще больше запутает. Мы же до сих пор не знаем, слышал Дамблдор василиска или его мог слышать только ты, то есть хрокрукс Волдеморта в тебе? Когда он узнал, что Мародеры – анимаги? Догадывался ли, что Блэк невиновен? И так далее, и тому подобное…
- И ответов нет,- Гарри помрачнел. Внезапно ему в голову пришла идея,- а если спросить Снейпа, то есть его портрет?
- Чтобы магический портрет говорил,- терпеливо объясняет Гермиона,- его должны создать при жизни оригинала. А то, чего проще, закажи портрет умершего родственника и общайся сколько душе угодно.
- А как же директора Хогвартса? Их портреты появляются после смерти.
- Это магия замка.
- А портрет Снейпа так и не появился. Знаешь, я сам его повешу.
- Зачем?
- Снейпу же нравилось быть особенным, пусть будет единственным неговорящим портретом в Хогвартсе!
- Будет забавно, если он когда-нибудь заговорит,- на лице Гермионы появилось задумчивое, почти мечтательное выражение.
- Как заговорит?- опешил Гарри, - ты же сама сказала…
- Хижина сгорела, тела – нет, портрет не появился, воспоминания –недостоверны. С чего мы взяли, что он умер? Нам так показалось. В маггловском суде такие доказательства не приняли бы и справку о смерти не выдали бы.
- Тем более нужно повесить портрет! И лет через пятьдесят мы узнаем хоть что-то.

@темы: "мои фанфики"

---

Бледные кисти порхали над котлом, как бабочки. Лоскуты кожи бахромой свисали с неровно отрубленных запястий.

Давно хотела это написать! Но фанфик не придумывался. Теперь у меня есть Дневник, куда можно помещать разные отрывки и наброски, ура!
Наконец-то, я зарегистрировалась на Дневниках, полдня возилась, столько интересного узнала. Оказывается. маленький белый значок, появляющийся в Сказочном кафе,означает, что тебе пришло письмо. Выяснилось, что у меня было целых два письма! Ощущаю себя Чебурашкой, который не сумел прочитать открытку от крокодила Гены. А самое обидное, я понятия не имею, как эти письма снова увидеть.