Глава 17. Будь самой горькой из моих потерь.
Канон вновь напоминает о себе.
читать дальшеКони скакали голова к голове, оставляя позади многолюдный город, заполненную яхтами гавань, пляжи... Впереди было только небо, голубоватые кручи облаков поднимались к сияющим белизной замкам. Легконогая кобыла Мери, изящная, как статуэтка из слоновой кости, летела, едва касаясь земли. Его жеребец не отставал, но ступал тяжелее, выбивая копытами фонтаны песка. Под лоснящейся шкурой играли мощные мускулы, глаза сверкали диковатым огнем. Они мчались навстречу соленому ветру, простору, свободе...
Белоснежные замки растаяли в алом пламени, неспешно поплыли дымчато-лиловые драконы с золоченной чешуей на брюхе, горы потемнели. Сделав широкий круг, кони возвращались. Стало уже по-вечернему зябко, но разгоряченные скачкой всадники этого не чувствовали. Мейсон помог Мери слезть, передал лошадей заботам конюхов и повёл ее в дом. Он чуть замешкался, закрывая дверь, и следовал в нескольких шагах, любуясь грациозными движениями, плавными линиями фигуры. Мери остановилась у фонтана, поймала струю воды рукой. Подняла на него взгляд. Она улыбалась, не таясь, ясные серые глаза сияли. "Для тебя" - шепнул внутренний голос. Мейсон склонился к ней... Пронзительный звон заставил их отпрянуть друг от друга.
Будильник надрывался. Мейсон с проклятьем выключил его. Нужно было вставать и убираться отсюда. Диван маньяка-убийцы может быть покажется кому-то не самым соблазнительным ложем, но Мейсон так не считал. Спать на нем было гораздо удобнее, чем в автомобиле. Никакого права ночевать в квартире Флинта у него не было, но он нахально злоупотреблял своими возможностями поверенного в деле о его наследстве. Увы, долго так продолжаться не могло. Имущество Флинта скоро будет распродано, квартиру сдадут, и вновь станет актуальным вопрос: где спать? И не менее животрепещущим: что есть?
Мейсон с грустью подвел баланс - полученных с аукциона денег едва хватит, чтобы расплатиться с долгами. Через несколько дней придётся занимать вновь, у тех же людей, потому что никаких доходов не предвидится. Чтобы принципиально изменить ситуацию, нужно снять офис, нанять секретаршу, навести лоск на изрядно поблекший образ преуспевающего адвоката. И время. Через какое-то время клиентов станет больше, доходы превысят расходы, но... Но где взять средства, чтобы продержаться это неопределенное время?!
Была ещё одна возможность - мысль о ней заставила Мейсона скривиться - предложение Джинджер. Он сказал, что ещё не опустился до защиты коллег Антонио Фьорно. Похоже, погорячился. Ещё немного, и у него просто не останется другого выхода.
Мейсон вздохнул. Все его имущество на данный момент состояло из смены белья и алмаза, ранее хранившегося в китайской шкатулке-головоломке. Проклятого алмаза, чья стоимость в несколько раз возрастет после огранки, но в Санта Барбаре никто за неё не берётся!
***
Мейсон опять сбился и, чертыхнувшись, скомкал листок. Никак не удавалось посчитать, сколько он получит за проданное с аукциона имущество после уплаты долгов Флинта. Такая задача не должна была вызывать у него затруднений, но сосредоточиться на ней не получалось. Мысли блуждали далеко - сегодняшний сон не отпускал. Недавно, совсем недавно он легко воплотил бы его в реальность! Пригласил Мери на конную прогулку, привел домой... Почему даже во сне он продолжает называть особняк отца своим домом?! Неужели, так мечтает вернуться? Мечтает... Вернуться на правах сына. Привести невесту... Но это невозможно. Даже если... если каким-то чудом он вынудит отца изменить решение, в родном доме ему не будут рады. Но он заставит вернуть все, что у него отобрано! Мейсон стиснул зубы так, что заболела челюсть. СиСи Кепвелл признает, что был не прав! Когда-нибудь...
- Тебя к телефону.
- Спасибо, Френк.
Мейсон взял трубку. Звонил ювелир Гудвей, к которому он обращался за консультацией по алмазу, и у него были отличные новости - в Санта Барбару приехал лучший в стране специалист по огранке. Кажется, удача поворачивается лицом! Если получится пристроить камень, все финансовые проблемы будут решены. На особняк денег, разумеется, не хватит, но снять приличную квартиру... Пригласить Мери в поло-клуб... И конную прогулку легко будет организовать! Мейсон едва мог сдержать охватившее его ликование. Нарочито неторопливо он повесил трубку, разгладил листок с расчетами, сложил вчетверо и спрятал в кейс, одернул манжеты, поправил галстук, королевским жестом вручил банкноту Френку и покинул бистро.
***
Самые смелые его ожидания оправдались. После огранки цена алмаза должна была возрасти до ста-ста двадцати тысяч. Специалист готов был взяться за работу, но просил за нее пятнадцать тысяч долларов. Выручка с аукциона не покроет и половины этой суммы... А учитывая долги Флинта...
- Мне нужно время, чтобы найти деньги, - Мейсон судорожно соображал, где их можно раздобыть.
- Сожалею, - ювелир развел руки, - я приехал на один день, завтра меня ждут в Нью-Йорке.
- Понятно...
- Я не могу дать никаких гарантий, - специалист еще раз внимательно осмотрел камень. - Одно неверное движение, и все превратится в пыль.
- Я могу купить алмаз, - вмешался Гудвей, - за двадцать тысяч. И взять на себя все риски.
Мейсон заколебался. Двадцати тысяч хватит, чтобы рассчитаться с долгами, снять офис... Но и только! Придется так же как сейчас гонятся за любым заработком, экономить каждый цент. Он покачал головой.
- Я найду деньги и сразу позвоню вам.
Банки почему-то не горели желанием предоставить кредит безработному юристу, зато Джинджер проявила понимание.
- Такой суммы у меня нет, - она, как всегда, растягивала слова. - Я начала честную жизнь, а это оказалось... затратно. Я открываю бизнес здесь, в Санта Барбаре... прокат лимузинов, - Джинджер взглянула на него из-под густо накрашенных ресниц и прикрыла глаза. - Мои друзья предоставили мне... необходимые средства. Я могу дать в долг... некоторую сумму, но она должна вернуться в кратчайший срок.
- Я отдам через несколько дней.
- С процентами.
- Разумеется.
Через полтора часа Джинджер вручила ему пятнадцать тысяч и договор займа. Мейсон привычно пробежал глазами документ и отложил ручку.
- Восемнадцать тысяч?!
- Это с учетом процентов.
- Ничего себе процент! Это сколько в год получается?
Джинджер пожала плечами.
- Тебе не на год дают, - промурлыкала она. - Подписывай... Или уже передумал?
- Нет, - Мейсон поспешно расписался и забрал деньги.
***
Наблюдать за работой мастера своего дело всегда увлекательно. Отточенные движения, внимательный взгляд, вдохновенное лицо... невзрачный камень в его руках превращается в сверкающий бриллиант! Сердце Мейсона бешено стучало, в горле пересохло. Через несколько минут он станет владельцем состояния. Независимым, обеспеченным... Он еще поборется с отцом! Заставит его...
- Вот и все... - ювелир бессильно уронил руки. - Мне очень жаль.
Мейсон не верил своим глазам - от огромного камня не осталось ничего. Ничего, что представляло бы хоть какую-то ценность. Гудвей что-то говорил... Выражал сожаления? В ушах шумело от грохота рухнувших воздушных замков, поднятые при падении клубы пыли застилали глаза. Вот и все...Как такое могло случиться? Ах, да! Его ведь предупреждали. Даже благородно предлагали выкупить алмаз... Нужно было соглашаться - сейчас в кармане лежало бы двадцать тысяч. Почему он отмахнулся от предупреждений? "Никаких гарантий..." Нужны были деньги. Очень нужны! Именно сейчас, немедленно! Он даже не задумался над тем, что ему может не повезти. И теперь должен восемнадцать тысяч Джинджер! Ее серьезным людям... Черт, в пору биться головой о стену!
Мейсон машинально произнес какие-то приличествующие ситуации слова, попрощался. Он сам не помнил, как вернулся в Стейт Стрит Бистро. Кажется, это стало традицией - приползать сюда.
***
Мейсон остановился на пороге. Он увидел за одним из столиков Мери, и поблекший было мир засиял яркими красками. И сегодняшняя катастрофа, и все предшествующие события отодвинулись на дальний план, встали в один ряд с мелкими, хоть и досадными, житейскими неурядицами, не стоящими внимания. Гораздо больше его тревожила Мери - она казалась непривычно взъерошенной. Подойдя ближе, Мейсон понял, что ее одежда и прическа, как всегда, могут служить образцом аккуратности, но глаза мечут молнии, а на лице отражается бушующая в душе буря.
- Что-то случилось?
- Нет, - она постаралась взять себя в руки и прикрыть клокочущие эмоции выражением спокойной доброжелательности. - Все в порядке.
- Неужели? Ты искришь, как оголенный провод.
Мери смутилась.
- Я говорила со Стивом. Он был очень недоволен моим решением уйти из монастыря.
Эти слова отозвались в его душе бравурным маршем... Решением уйти из монастыря! Решение принято. Окончательно! Мейсон усилием воли сдержал рвущуюся радость и спросил сочувственно:
- Он так религиозен?
- Не сказала бы, - Мери нахмурилась. - Раньше я за ним особой религиозности не замечала. Стив постоянно твердил, что я совершила ошибку, оставив дом. Одно время я просто не могла с ним общаться. А теперь он кричит, что я погублю себя, если вернусь в мир. Я ведь совершенно не знаю жизни, я невинна и наивна, - произнесла она с горечью, видимо, повторяя слова брата. - Опытному развратнику ничего не стоит обольстить меня - я тут же брошусь в объятия соблазнителя!
- Похоже на Бассета - он примерно так с прессой и разговаривает, словно с кафедры вещает.
- Пусть разговаривает с прессой, как хочет, - отрезала Мери. - Почему он считает меня слабовольной дурочкой, которую легко увлечет сладкоречивый негодяй?
- Постой, - Мейсон на мгновение прикрыл глаза, - он же не о гипотетическом соблазнителе говорил?
Щеки Мери залил румянец. Гнева? Смущения? Она опустила взгляд.
- Он говорил обо мне, ведь так?
- Мейсон, он такое наговорил... - Мери взглянула ему прямо в глаза. - По-моему, Стив тебя ненавидит.
- Быть может, он просто пытается тебя защитить, - произносить это вслух не хотелось. - Он же твой брат и заботится о тебе. Возможно, он не так уж не прав...
- Что?!
С округлившимися глазами Мери походила на совенка, но сообщать ей об этом открытии сейчас Мейсон счел несвоевременным.
- С тех пор, как я тебя встретил, я боялся, что ты так и останешься недоступна для меня... а теперь... Теперь я боюсь, принести тебе горе.
- Я ушла из монастыря не из-за тебя, - она упрямо вздернула подбородок.
- Конечно, - Мейсон легко согласился, - ты говорила. Но ты ушла... И я могу тебя добиваться... Собственно, нет ни единого шанса, что я откажусь от такой возможности. Только вот... мне совершенно нечего тебе предложить, - он жестом остановил Мери, собиравшуюся что-то сказать. - Я имею в виду даже не то, что мне негде и не на что жить, хотя от этого тоже не отмахнешься. Все гораздо хуже. Я ухитрился оттолкнуть от себя всех. Моя семья, друзья, просто знакомые... рядом нет никого. Пустота. Я разрушил все хорошее, что было в моей жизни. И самого себя. Я годами занимался тем, что вызывало у меня отвращение. Знал, насколько это мерзко, но радовался своей ловкости, изворотливости, целеустремленности... - Мейсон усмехнулся. - Меня считают алчным, беспринципным, мстительным и завистливым эгоистом. Даже твой брат, с которым мне совершенно нечего делить, приходит в ужас от одной только мысли, что ты можешь встречаться со мной!
- Я не верю, - проговорила Мери с явным усилием, - не верю, что ты на самом деле такой...
- Я не знаю... Не могут же все ошибаться? - Мейсон слабо улыбнулся. - Я бы хотел верить, что все не так, и когда-нибудь... - он взглянул на ладонь, словно пытался отыскать ответ в линиях судьбы. - Недавно один признанный негодяй - лжец, убийца, бывший мальчик по вызову - обвинил меня в убийстве брата, и ему поверили. Мой отец, сестры... Я не убивал Ченнинга! Но я ненавидел его. Нет! - Мейсон поправился. - Я до сих пор ненавижу его. Не только за то, что он собирался меня уничтожить и смеялся при этом в лицо. Он всегда был любимым сыном, признанным наследником, Надеждой и Опорой семьи. Женщина, в которую я долгие годы был влюблен, обожала его... Даже после смерти... Несмотря на то, что он просто использовал ее, отказался от ребенка, позволил отцу устроить усыновление... - Мейсона захлестнула волна горечи, он уже не мог остановиться. - Я его ненавидел, но не убивал! Мне никто не поверил. Отец отрекся от меня и лишил наследства, передал его сыну Ченнинга - теперь он решил вернуть внука в семью, женившись на его матери. Вот эту свадьбу я и сорвал. За что у меня отобрали работу и средства к существованию.
Он посмотрел в глаза Мери, опасаясь увидеть ужас и отвращение. Но она казалась не возмущенной, а потрясенной и расстроенной.
- Ты же не убивал...
- Доказать невиновность я не мог и заплатил за изменение показаний, - отступать было уже поздно. - Я добился того, чтобы с того человека сняли обвинения. Оказавшись на свободе, он совершил несколько убийств... Слышала про убийцу с гвоздикой?
- Читала, - прошептала Мери. - Зачем ты рассказываешь мне об этом?!
- Зачем?
Мейсон бы и сам хотел знать. Исповедоваться он не собирался - все получилось спонтанно. Не смог сдержаться и наговорил лишнего. Выплеснул то, что мучило и терзало его. А теперь... Мейсон криво улыбнулся:
- Уж если ты разлюбишь, то теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя...
- Не паясничай! - Мери рассерженно нахмурилось.
- Ты спросила - я отвечаю. Я не смогу сформулировать лучше, чем это сделал Шекспир:
И если беды я сумею превозмочь,
Не наноси удара из засады,
Чтоб долгая не завершилась ночь
Дождливым утром, утром без отрады.
Мейсон прикрыл глаза. Ему не нужно было вспоминать - слова приходили сами, созвучные его мыслям и чувствам.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею,
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод сильнее.
Что горя нет, есть лишь одна беда -
Любви твоей лишиться навсегда.
Он грустно улыбнулся:
- Есть лишь одна беда... Мери... Я боюсь потерять тебя сейчас, еще не обретя. Но будет хуже, если позже ты осознаешь свою ошибку и отвернешься от меня с отвращением. Я не прощу себе этого, Мери.
***
Мери не знала, что сказать. Не знала, что и думать! Она не захотела слушать Стива, не поверила ему. Но Мейсон сам наговорил такого.. И смотрит ранеными глазами! Душа тянется пожалеть его, приласкать... но... Но нельзя же просто отмахнуться от его слов?
- Это все... - голос прозвучал хрипло, и Мери откашлялась, - все, что ты собирался сказать?
Он склонил голову на бок.
- Не совсем. Когда я говорил, что у меня нет ничего, я несколько преувеличил. У меня есть долги, - Мейсон потер висок и отвел ладонь. - Я взял взаймы у... - он замялся, - у не самых законопослушных людей, - нашёл подходящее определение, - неудачно вложил и потерял все.
Охнув, Мери испуганно прикрыла рот рукой. Мейсон печально улыбнулся:
- К счастью, мы не в ганстерском фильме - в цемент меня не закатают. Скорее всего долг придется отработать.
- Отработать?
- В качестве адвоката. По крайней мере, изначально Джинджер хотела меня нанять... Наверное, потому и дала деньги, - он вздохнул. - Знала, что отдавать мне не из чего.
- Все так плохо?
- Бизнес Джинджер - проституция. Это, конечно, не наркотики, - уныло произнёс Мейсон, - не торговля оружием... Но за кусок хлеба я на ее предложение не согласился, - он прикрыл глаза рукой. - Собственно, я об этом и собирался тебе рассказать. Остальное... как-то само... сказалось.
Мери видела, что он смотрит на неё сквозь пальцы. Словно через решетку.
- Что ты будешь делать? - спросила она нейтрально.
Ладонь медленно сползла по лицу. Мейсон обхватил пальцами подбородок.
- Постараюсь достать деньги, - он криво усмехнулся. - Как-нибудь. Ты в ужасе?
- Я не знаю... А должна?
- Я не знаю, - Мейсон повторил ее слова и слабо улыбнулся. - Не знаю, что мне предложит Джинджер... И как далеко я зайду... Для тебя все это слишком?
Мери судорожно сглотнула. Она была в смятении, мысли разбредались.
- Пожалуйста, ответь мне, - его глаза смотрели умоляюще. - Ты оставишь меня сейчас? Мери...
- Я... Я должна подумать! - она торопливо вскочила, сдернула сумочку со спинки стула. - Мне нужно разобраться...
- Мери, не уходи!
- Мы поговорим... позже... Не сейчас!
Она выбежала из бара. Отель, в котором Мери остановилась, находился не далеко, можно было дойти пешком. Заодно, подумать. В баре, находясь рядом с Мейсоном, она не могла мыслить ясно. Мешали обуревавшие эмоции. Разные, противоречивые, слишком сильные - они пугали. Мери чувствовала себя беспомощной, как будто ее на утлой лодочке уносило в океан. Ей нужно было остаться одной, разобраться, понять, что происходит в душе.
Она медленно брела по улице, не глядя по сторонам, и тихонько шевелила губами. Когда она смотрела на Мейсона, то не верила ничему плохому... Нет! Не так. Готова была оправдать его во всем - найти убедительные доводы, смягчающие обстоятельства... Но это неправильно! Если Мейсон действительно сделал... А что он, собственно сделал? Мери резко остановилась. Ничего ужасного! "Он отпустил убийцу!" - возмутился внутренний голос. Отпустил... но он же не знал... "Девушки погибли! Из-за него". Мери замотала головой: "Не правда! Их убил маньяк. Мейсон совершил ошибку, но он не убивал. Прокурор, полицейский, адвокат - их ошибки могут стоить жизни невинным людям. Но преступление совершает тот, кто его совершает. А Мейсон казнит себя более сурово, чем это делают те, кому положено осуждать подобные проступки". Внутренний голос фыркнул: "Ты просто его защищаешь!"
Быть может, она и пытается его защитить, но сам он этого не делал. Не искал себе оправданий. Говорил, как есть. Или даже хуже. Зачем?! Неужели... неужели, хотел оттолкнуть ее? Нет, нет! Мейсон был в отчаянии, когда она убежала. Он надеялся... Надеялся. А если Мейсон сказал правду... стихами? Мери невольно улыбнулась, вспоминая. Если он в самом деле боялся невольно обмануть ее? И потому был беспощадно откровенен. Но что ей делать с этой откровенностью?
***
Мери вошла в бар. Она остановилась на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. Френк протирал бокалы. На стареньком пианино кто-то лениво импровизировал. Мери прошла вдоль столиков, силясь разглядеть за клубами табачного дыма лица редких посетителей.
- Эй! - ее дернули за рукав. - Садись!
Ярко накрашенная девица с оголенными плечами хлопнула ладонью по стулу рядом с собой. Ногти у неё были длинные кроваво-красные, на узком запястье звенели тяжелые браслеты.
- Ты Мери, да? Я видела тебя здесь... Френк плесни мне! - крикнула она бармену. - Меня Бобби зовут. Закажешь себе?
- Содовую, пожалуйста.
- Лучше возьми фирменный коктейль, - подмигнула Бобби. - Тебе Френк нальет.
Мери не поняла, на что она намекает. К счастью, Френк принёс напитки. Бобби сделала долгий глоток и скривилась. Она наклонилась к Мери, обдав ее алкогольными парами, и прошептала:
- Слышала, что творилось сегодня у "Красотки Мег"? Нет?! Копы устроили облаву, а там как раз нарисовались ребята Голландца Шульца* за выручкой - была стрельба. Говорят, с десяток трупов, - Бобби залпом ополовинила бокал. - Врут, конечно. Но убитые есть, сама видела. Остальных загребли в кутузку.
Мери растерялась. Она не понимала, какое отношение эта история могла иметь к ней. Бобби, видимо, заметила ее недоумение и, хмыкнув, разъяснила:
- Твой красавчик работал на Мег. И как раз по денежным вопросам. Ну, сама понимаешь.
Оглушенная Мери застыла. Нет! Не может быть!
- Всякое бывает, - философски заметила Бобби и пододвинула ей свой бокал.
Она говорит вслух? Мери машинально взяла предложенное и выпила, не почувствовав вкуса. Даже не поняла, что это такое.
- Повторим?
- Не надо, - прошептала она.
У нее не было сил подняться, ноги стали ватными, сердце сжимала ледяная рука. Она не знала, сколько просидела так. Смотрела на дверь, молясь, чтобы она открылась, и вошел Мейсон. Живой! Но дверь распахивалась, пропуская посетителей, а его не было. Голоса становились громче, пианист заиграл быстрее, пары закружились в ритме свинга.
- Потанцуем? - раздалось у самого уха.
Мери от неожиданности дернулась, едва не перевернув столик, вскочила. Мейсон выпрямился, усмехаясь. Сунув руки в карманы, он покачивался с пяток на носки. Шляпа сдвинута набекрень, глаза шальные...
- Ты... - только и смогла выговорить Мери.
Улыбка сползла у него с лица.
- Уже слышала, - Мейсон вздохнул.
- Тебя арестовали? - прошептала она.
- Нет. Задержали. Только сейчас отпустили из участка... Извини.
Он улыбнулся самой обворожительной улыбкой, от которой ее сердце таяло, как мороженое на солнцепеке.
- Ты потанцуешь со мной?
Мери взмахнула рукой, не находя слов, чтобы выразить переполнявшие ее эмоции. Мейсон перехватил за запястье, прижал пальцы к губам и вывел на танцпол.
- Я остался без денег, - прошептал он. - Совсем. Мой гонорар опечатан в качестве улики.
Мери прижалась к нему. Танцевать ей не хотелось, важно было чувствовать его руки, тепло его тела, слышать биение сердца. Жив! С ней! На свободе! Сковывающий ужас растаял и пролился слезами. Мери всхлипнула и уткнулась носом в плечо Мейсона.
- I've got you under my skin**... - хриплое контральто Бобби проникало в душу.
- Мне страшно, - Мери оторвалась от промокшего пиджака и запрокинула голову, ловя взгляд темных глаз.
- Мне тоже, - Мейсон ласково улыбнулся. - Очень. Но я знаю, как с этим справиться.
Он накрыл ее губы своими, Мери ответила на поцелуй, прижалась к нему, обхватила руками крепко-крепко! До боли... и все исчезло, растворилось в клубах дыма, в тягучей мелодии, завораживающем голосе... Остались только они...
***
Мери села на кровати. В ушах все еще звучало "I've got you under my skin", но перед глазами был скромный номер в отеле. "Сон. Только сон", - сказала себе. Не верится! Она встала с кровати, подошла к столику налить воды из графина. За окном было темно. Мери взглянула на свое отражение в стекле и не узнала. У той девушки были растрепанные волосы, припухшие губы и сумасшедшие счастливые глаза, словно она в самом деле вдоволь нацеловалась.
Мери вернулась к кровати. На подушке осталось мокрое пятно от слез. Она села, обхватила себя руками, пытаясь вернуть восхитительное чувство теплоты, которое испытывала в его объятиях. Получалось плохо.
***
*Голландец Шульц - известный гангстер, занимавшийся нелегальной торговлей спиртным во времена "Сухого закона".
**Коул Портер. «I’ve Got You Under My Skin». Джаз, написанный в 1936 году.