Валентин. Продолжение.

[Скарапея Змея]

Что, собственно, мы знаем о Валентине? Люди Чести полагают, что Придды верны Талигойе и Раканам. Вальтер Придд был одним из организаторов покушения на Рокэ Алву, вероятно, он поддержал братьев Ариго и Штанцлера в Варастийской интриге, похоже, был осведомлен и об Октавианской ночи. Что обо всем этом знал его наследник? Валентин умеет сопоставлять и анализировать, он не мог не догадываться о подоплеке основных событий.

Сильвестр подготовил план смены династии и умер, а его подручные взялись за исполнение, радея о собственных интересах. Придды попали в Багерлею, вместе с другими, намеченными на заклание. Позже упоминается, что если бы граф Васспард и его мать дали показания против королевы, ее бы казнили. Армия мятежников подходила к столице, временщики бежали, король освободил узников. Герцог и герцогиня Придд живыми из тюрьмы не вышли. Самый многочисленный Дом обезлюдел. Валентин стал герцогом, главой рода. Ему 18 лет, на нем два младших брата, дальняя родня, вассалы. Он отвечает за выживание и честь Дома Волн.
Затишье оказалось коротким. Генри Рокслей - эр Валентина арестовал короля, но был застрелен. Альдо Ракан вступил в столицу.

Рокэ Алва выполнил ультиматум Ракана, который потребовал от Первого маршала сдаться, либо он казнит короля и заложников. Ворон пробился к эшафоту, устроив настоящую резню и обогатив язык выражением "перевязь Люра" - перевязь предателя (он разрубил перешедшего на сторону Ракана генерала от плеча к бедру). Эпинэ остановил казнь, Алву увели в Багерлее.

Повелитель Волн поднял шпагу, салютуя уходящему. Ворон даже не повернул головы.

Герцог Окделл вступил в столицу победителем. Он горд и счастлив, мечтает жениться неа Катарине. Альдо Ракан подарил ему особняк Алвы, в который Ричард вселяется, переделывая по своему вкусу. Он недоволен тем, что кэнналийцы унесли ценности, считает это кражей. Ричарду даже не приходит в голову, что они верны своему господину! Окделлоцентризм – страшная вещь!

Более всего Окделл озабочен сейчас своим имиджем истинного Повелителя, для поддержания которого нужны деньги.

Ричард без сожаления расстался бы с морисскими саблями и каданскими секирами, но как и кому их продать? Не Валентину же, хотя у Спрута деньги и водятся. Еще бы! Придды выжидали, а не поднимали восстаний, копили, а не тратили, зато теперь Повелитель Волн ни в чем себе не отказывает. Его серый стоит не меньше Дракко, а на коронации главы Великих Домов следуют друг за другом. Их будут сравнивать все кому не лень, значит, за коня придется отвалить не пять тысяч, а все восемь, если не десять.

Почему-то Ричарду Окделлу очень важно выглядеть лучше, чем герцог Придд. Не только в глазах любимого анакса и придворных, еще более важно, чтобы Придд признал превосходство Окделла.

Прибывать первым так же глупо, как и последним. Лучше всего появиться сразу же после Валентина, чтобы тот увидел и Караса, и свиту Повелителя Скал.

Повелителя Молний подобные вопросы не заботят.

- Ну и зрелище! Повелитель Волн при всех регалиях. Не то что я!
– Именно. – Альдо встал рядом с Робером, разглядывая вливавшуюся в Триумфальные ворота процессию. – Смотри и учись. Знаменосец, музыканты, должным образом одетая свита, а ведь Придд – юнец, ни должности, ни заслуг.
– Потому и вырядился. – Иноходцы Спрутов не любили, и Робер не собирался становиться исключением. – Нет заслуг – нужны знаменосец и оркестр, есть заслуги – достаточно лица и шпаги.

Дик Окделл считает себя самым-самым и хочет, чтобы все это признали. Робер не озабочен собственным имиджем, потому то с ним Дик не соперничает, он вовсе о нем не думает. А вот Придд, как бельмо на глазу.

Повелитель Волн явился раньше Повелителя Скал и теперь стоял у окна в окружении фиолетовых офицеров. «Спрут» носил траур по убитым родичам и был в сером бархате с одинокой герцогской цепью на груди. Жизнь жестока, но справедлива. Когда Вепри и Иноходцы умирали, Спруты выжидали и дождались. Палача!
Семь лет назад мертвых оплакивал Надор, теперь настал черед Васспарда, но надорский траур был скорбным, а не вызывающим. Погибли многие, но побед без жертв не бывает, Придд же своей каменной физиономией бросал вызов радости и надежде.

Само сравнение благородного надорского траура и крамольного приддовского характеризует Окделла не лучшим образом. Очень напоминает его же рассуждения о том, что чернь не испытывает горя по погибшим.

При виде Повелителя Скал Валентин холодно поклонился. На вежливость следует отвечать вежливостью, Ричард поздоровался и быстро прошел мимо – говорить было не о чем.

Что ж не проявил вежливости? Этикет требует выразить сочувствие, вообще-то, поведение Ричарда демонстративно невежливое, хамское. А помнится обещал отплатить любезностью.

– Ты уже выразил сочувствие герцогу Придду? – зашептал Наль. – Это был такой ужас... Такая несправедливость, мы все были поражены.
– Валентин Придд в моем сочувствии не нуждается, – отрезал Ричард, – и впредь прошу тебя воздержаться от подобных советов.

А вот, когда в трауре был Дик, он совершенно иначе расценивал необходимость выразить сочувствие.

Из кабинета Альдо вышел Карваль и, не глядя на придворных, скрылся в сумрачной анфиладе. Ричард только сейчас вспомнил, что коротышка с выражением сочувствия так и не приехал. Едва ли не единственный из занимавших видное положение. Это было достойней лживых утешений, но выглядело оскорблением, на которое придется отвечать. Не сейчас, когда окончатся траур и войны.

То есть, ему выразить сочувствие должны! Хотя он за это никакой благодарности не испытывает. А сам Дик никому ничего недолжен, а ведь сам, сам, объявил, что должен Придду любезность.

По гальтарскому этикету за анаксом следуют главы Домов в окружении кровных вассалов – один спереди, двое с боков, еще один прикрывает спину. В Золотой империи за государем входили Повелители Стихий и лишь потом – кровные вассалы, но шествие всегда возглавлял Хозяин текущего Круга. Сейчас первыми были Окделлы, хоть их время и кончалось. Жезл распорядителя возвестил начало движения. Дик торопливо кивнул Рокслею. Задержка вышла совсем крохотной, но Валентину хватило и этого. Повелитель Волн четким военным шагом пересек зал, оказавшись между Ричардом и Альдо. Прямая серая спина маячила перед глазами, отделяя юношу от сюзерена. Окажись на этом месте Иноходец, Дикон бы не возражал. Эпинэ при всех своих странностях сделал для победы очень много, и потом, он был дружен с Альдо много лет, но Валентин?! Со Спрута станется повторить раз удавшийся трюк и на коронации. Альдо предпочитает общество тех, кто разделил его изгнание и его триумф, но откуда это знать простолюдинам? Для них все просто: кто ближе к королю, тот ему и лучший друг.

Придд резко остановился и застыл, вынуждая замереть и Дика. За спиной Спрут носил морисский кинжал, на вид такой же, как у Ворона, но не с сапфирами, а с аметистами.Игра лиловых огней затягивала, и Ричард не заметил, как Альдо Ракан и неотступно следующий за ним капитан гимнетов миновали четыре ведущие к трону ступени. Раскатистый звон вырвал юношу из аметистового сна. Сюзерен сидел в строгом белом кресле, а ударивший в гонг Мевен стоял рядом, готовый в любой миг прикрыть государя собой.

Валентин неторопливо двинулся к тронному возвышению. Все верно, члены Высокого Совета садятся без разрешения. Это право было даровано истинными богами, подтверждено анаксами и забыто королями.

Спрут картинно опустился в по правую руку от сюзерена и застыл, словно копье проглотил. Над головой Повелителя поблескивала серебряная Волна. Четыре дома, четыре символа, четыре стихии. Они равны между собой, и они не смеют враждовать. Не смеют!

Ричард неторопливо поднялся на четыре ступени и занял предназначенное ему . Скалам, как хозяевам Круга, принадлежало крайнее место слева. Окделлы должны начинать, а Эпинэ заканчивать. Пусть сегодня первым шел Придд, это не повторится, по крайней мере до Излома Эпох. А что будет через год, когда начнется эпоха Ветра? Повелителей должно быть Четверо, иначе ничего не выйдет. Или выйдет? Ракан может заменить любого, но во ему обойдется

На первом заседании Высокого Совета Дика более всего беспокоит тот факт, что Повелитель Волн его персону непозволительно затирает. Как он смеет?!

Любопытно, где сейчас картина, стоившая жизни Джастину Придду? Ричард не отказался б ее выкупить и повесить на лестнице. Спруту это пошло бы на пользу. Есть люди, которым следует напоминать о том, что на их одеждах есть пятна, иначе они становятся невыносимыми.

Ах, как взвился Дик, когда его сравнили с Джастином! Неужели, теперь Эстебан стал для него образцом? Неужели именно ему Повелитель Скал желает уподобиться? А как же благородство, порядочность, Честь, о которых он так любит поговорить? Все фигня, лишь бы ткнуть побольнее абсолютно постороннего человека.

Помимо планов унижения Спрута Дик размышляет о возрождении древних обычаев, беспокоится за жизнь анакса. Он восторженно слушает обожаемого сюзерена. Робер же оценивает речи Альдо критично.

– Мы вернем Золотой Анаксии ее величие, – объявил Альдо Ракан украшенной коронами двери, – мы пройдем от Седого моря до Померанцевого.

От Седого до Померанцевого? Зачем?! На юге Талиг и так выходит к морю, но нам не до тонкостей землеописания, нам нужно все и сразу. «Золотая Анаксия» корячится в столице и полутора графствах, а сюзерен сдирает шкуры с неубитых волков и натягивает их на зайцев.

Робер Эпинэ дорого бы дал, чтоб не слышать, что несет Альдо, но затыкать уши на Высоком Совете – это слишком. Даже для Первого маршала.

– Нам не нужны огрызки с марагонского стола! – вещал человек, ни единого дня не живший за собственный счет. – Мы отказываемся от всех побед Олларов. Вернее, от подлостей, которые узурпаторы и их последыши называют победами. Нам не нужна варастийская зараза, бергерские камни, марагонские зыбуны! Все, что лежит за пределами Талигойи Раканов, может отправляться к кошкам. До поры до времени! Мы начнем с того, чем закончил Эрнани Одиннадцатый, и придем к тому, чем владел Эридани Великий!

Лэйе Астрапэ, что он плетет?! Это не упрямство, не сумасшествие, а нечто бо́льшее. С такой рожей только вирши девицам читать, но не царствовать и не воевать.

– Мы есть закон, – возвестил потомок Раканов, – и мы есть власть! Мы и наши кровные вассалы. Остальные – лишь слуги анаксии. Мы напоминаем Повелителю Скал, что он владыка Полуночи и Рассвета и отвечает перед нами за земли, лежащие к северу от Раканы.

Ракана?! Это еще что такое?

– Вы удивлены? – Альдо довольно усмехнулся. – Вы думали, я верну своей столице имя, которое у нее отобрал марагонский бастард? Нет! Мы не желаем возвращать времена угасания. Кабитэла – это имя поражения, а нам нужно имя победы, залог силы, успеха, могущества. Столица – сердце империи, сердце подвластного нам Зверя, и залогом этого да будет ее имя. Ракана – главный город Золотой Анаксии! Ракана – столица Золотых земель! Ракана – центр мира и мироздания! Лэвон, лэвайе, эорианэ!
Непонимающие взгляды Придда, Борна, Рокслея, счастливое лицо Дикона, неуверенный писк Тристрама.

– Лэвон лэвайе эорианэ! – Бедные гвардейцы не понимают, что орут, для них это просто странно звучащие слова. Такие же дурацкие и непривычные, как их новое название.

– Лэвон лэвайе анаксэ Альдо! – Виконт Мевен с трудом сдерживает смех, для него происходящее забава, надолго ли?
– Лэвон лэвайе анаксэ Альдо! – Дикон выхватил шпагу, его примеру следуют Рокслей и Тристрам...
– Лэвон лэвайе... – А вот Придду все равно, что повторять – молитву или языческие здравицы. Удо Борн, то есть Удо Гонт, и вовсе не знает, чего от него хотят. И слов нужных не знает, не научили еще.
– Лэвон лэвайе, – требовательный взгляд сюзерена, старые, забытые тысячелетия назад слова, старое, вытащенное из Заката безумие. Может, это все-таки сон? Сон, в котором нужно кричать.
– Лэйе Астрапэ! – Золотые листья-искры, грохот копыт, крики ястребов, пронзительное ржание. – Лэйе абвение лаэтарэ!

Древние слова, новые места, вечная глупость, а сюзерен опять говорит. Теперь о могилах.

– Мы воздадим должное и чести и предательству. – Альдо ненадолго замолчал. – В Старом Парке будет храм, мы перенесем туда останки короля Эрнани. Рядом со своим сюзереном обретут пристанище его защитники Алан Окделл и Эктор Придд. Повелитель Скал, Повелитель Волн, вы слышите меня?
– Мой король! – Ричард с горящими глазами срывается с места. – Мой король!
– Да, Ваше Величество, – наклоняет голову Придд.
– Что до узурпатора и его прихвостней, – несется дальше Альдо, – то они не должны осквернять собой землю Раканы. Перед нашей коронацией бастард и его приспешники будут вывезены за пределы столицы и сожжены, а пепел развеян над марагонским трактом.
– Мы сказали, – возвестил Альдо, поднимаясь с места и кладя руку на эфес, – а вы выслушали. Завтра в полдень ждем вас в зале Зверя, где мы будем принимать иноземных послов и оказавших нам услуги ординаров.
Напоследок напомню о главном. Ординары за свои заслуги могут получать награды, чины, должности, но они останутся ординарами, а эории – эориями. Мы – спасение Талигойи, ее будущее, ее слава и сила! Идите и готовьтесь к войнам, нет, не к войне, к победам! Лэвон лэвайе!

К победам? К сыру в мышеловке, но кричать придется, не влезать же в перепалку с Альдо при солдатах, как их ни обзывай! Дикон в восторге, Мевену смешно, Рокслеи и Борн, который нынче Гонт, ничего не понимают, Тристрам и не поймет, а вот Спрут... Как бы он не понял слишком много.

Я полагаю, что Валентин Придд внимательно наблюдал за происходящим и делал выводы.

@темы: "ОЭ"

Comments

[Юморист]

Позже упоминается, что если бы граф Васспард и его мать дали показания против королевы, ее бы казнили. Армия мятежников подходила к столице, временщики бежали, король освободил узников. Герцог и герцогиня Придд живыми из тюрьмы не вышли.

Валентин - он такой Рокэ...
Как Робер пришел к Рокэ в камеру - камеру пыток, в общем-то: "Вы тут давно?" - "Вчера". - "Не верьте, он тут 8 суток!"
Так Валентин с Арно: "И как в Багерлее?" - "Ничего страшного"...
И конечно: начал рассказывать про пытки, Арно проявил сочувствие - всё: "вы не поняли, всё в порядке, меня так не допрашивали".
А вот... не верю. Не знаю, на самом деле, верить или нет. Соврет запросто, лишь бы не сочувствовали...

[Скарапея Змея]

Юморист,

начал рассказывать про пытки, Арно проявил сочувствие - всё: "вы не поняли, всё в порядке, меня так не допрашивали".
А вот... не верю. Не знаю, на самом деле, верить или нет. Соврет запросто, лишь бы не сочувствовали...

вполне возможно.
Не помню, где было, кажется Колиньяр говорил, что Валентину и его матери показали допрос с пристрастием и пообещали, если до завтра не передумают, применить к ним, а ночью герцогиня Придд отравилась.
Даже если с пыток, как таковых, Валентин и не испытал, есть ведь и другие методы: бессоницей, держать со скованными руками (особенно, за спиной), голод, жажда, температурный режим и т.д.

[Юморист]

Это Лионель допрашивает Манрика.

- Как умерли герцог и герцогиня Придд? Моя мать в Олларии, так что получить ответ — дело времени.
— Герцогиня приняла яд.
— Иными словами, ее отравили. Кто?
— Пошлите за Колиньяром.
— Он глуп не до такой степени, чтобы травить узников прежде, чем будет получено признание.
— Я не имел в виду, что он это приказал, просто... Багерлее ведал обер-прокурор, я был слишком занят, чтобы вникать в следствие. Герцогине и ее старшему сыну показали, как проходит допрос с пристрастием, и дали ночь на размышление. Утром ведьму нашли мертвой, тюремщики, на первый взгляд, были вне подозрений. Колиньяр считал, что покойница сумела пронести яд с собой.

Особенно мило смотрится признание "утром ведьму нашли мертвой" - за что ведьма-то? Чем так обозлила Манрика несчастная женщина - только что своим упорством, тем, что взяла верх над тюремщиками, взяла и ускользнула от них, а признания они так и не добились?

[Скарапея Змея]

Юморист, абсолютно естественная логика. Люди, определенной душевной организации всегда обвиняют жертву в том, что это она виновата, их, таких замечательных, довела. В "Детях Арбата" просто шикарные рассуждения Юры Шарока. Он бить подследственных брезговал, а тут старая эсерка уперлась и не дает показаний, вот, не сдержался! Старую женщину по лицу - ведьма, гадина, так тебе!

[Юморист]

Скарапея Змея, няшечка Манрик и есть... Кто бы сомневался.

Вот, точно сформулировала, что меня в этой пыточной истории насторожило.

Валентин и Арно:
— Что до Багерлее... Вы ведь бывали в лекарском обозе. На дознании время от времени достигают сходных результатов, только неприятель не знает, кого именно калечит, к тому же он намерен победить не одного, а безликих «всех». Я, по крайней мере, вижу разницу именно в этом...
Разницу он видит!
— Только не поймите меня превратно. Я был вынужден присутствовать при подобных разговорах, но меня самого расспрашивали иначе.

Манрик говорит, что Валентин присутствовал на одном допросе, и ему дали ночь на размышление - или показания, или пытка.
А Валентин проговаривается Арно о многих допросах. И разнообразных - на целый медицинский обоз результатов набралось.
С другой стороны, он сын супрема, результаты допросов мог видеть не в первый раз...
Но всё-таки первое, о чем он вспоминает в теме Багерлее, - это пытки. Вспомнить есть о чем: о смерти родителей, о допросах, о своей камере, о тюремщиках, и т.д. А первая ассоциация Валентина - пытки.

Наверное, я всё-таки притягиваю за уши, но вот так кажется...

[Скарапея Змея]

Юморист, сильно сомневаюсь, что сын супрема присутствовал на таких дознаниях. К слову, супрем - все же не прокурор, непосредственно осуществляющий следствие. Я полагаю, что Валентин осведомлен в юридических тонкостях, а вот следственную практику изучал уже в Багерлее на собственном опыте.
Герцогиня Придд избежала пыток, приняв яд, а вот, что было с ее старшим сыном, Манрик скромно умалчивает. Он-то не умер.
Вряд ли пытали на глазах у Валентина совершенно посторонних людей, скорее всего, родственников, подчиненных отца, слуг.

[Юморист]

Скарапея Змея,

Манрик скромно умалчивает

*вдохновенно, от лица Манрика* Потому что я ничего не знал! Что вы говорите: гад Колиньяр утверждает, что знал? Врет!!!
Врет, подлец, спихивает на меня ответственность за собственное самоуправство!
Если бы я знал, я бы сразу запретил такое безобразие, я бы никогда не позволил пытать герцога Придда или его старшего сына! Я так и сказал Колиньяру, и он заверил, что их пытать не будут.
Соврал, а сам в это время...
Что, Колиньяр обо мне говорит то же самое?..