Сердце мое полно нежности к калекам, бастардам и сломанным вещам
Вот и последний кусочек шестой главы. Собственно, ее основное содержание
Чашечку кофе?
Глава 6. Полнолуние близко.
Флер.
читать дальше
Чай у профессора Дамблдора лучше, чем у миссис Уизли. А предложенных сладостей хватит, чтобы накормить толпу младшекурсников.
- Спасибо, все очень вкусно.
- Попробуйте еще вот эти пирожные.
- Спасибо, я, правда, наелась. Больше не могу! Никогда не пробовала такого восхитительного печенья.
- Секрет приготовления тыквенного печенья известен только домовым эльфам Хогвартса, - подмигивает директор. – Если примите мое предложение, сможете лакомиться хоть каждый день.
- Очень соблазнительно, но… - я вздыхаю. – Меня одолевают сомнения.
- Сомнения? Дорогая моя девочка, я уже говорил вам, что опыт и знания – дело наживное. Для преподавателя Хогвартса важней душевные качества. Ваше исключительное обаяние, живой ум, ровный характер привлекут к вам сердца детей. Вы вдохновите их на учебную деятельность, станете другом и наставником. Я вижу у вас большой потенциал, Флер, иначе не стал бы предлагать вам эту должность.
- О, я доверяю вашей проницательности! И, если подумать, удается же мне учить сестру… Но, говорят, будто должность проклята. Якобы ее проклял профессор Снейп, потому что сам хочет вести Защиту.
Профессор Дамблдор сокрушенно качает головой:
- Можно ли верить тем страшным сказкам, какие рассказывают ученики об учителях? Конечно, никакой должности профессор Снейп не проклинал. Я ручаюсь вам в этом.
- То есть, никакого проклятия нет?
- За это я поручиться не могу, - после долгой паузы произносит директор.
- Опасность существует?
- Опасность существует всегда. Опасно жить, опасно покидать дом, опасно доверять людям, опасно принимать участие в Турнире Трех Волшебников и, конечно, опасно вступать в Орден, противостоящий могущественному темному магу.
Туше!
Похоже, о проклятии профессор Дамблдор говорить не желает. Ладно. Попробуем зайти с другой стороны:
- А профессор Снейп хочет занять эту должность?
Директор сокрушенно качает головой.
- Вы сказали, что не следует доверять страшным рассказам учеников, я помню, но дыма без огня, говорят, не бывает. Понимаете, мне бы не хотелось становиться объектом ненависти своего коллеги. Тем более из-за места, о котором я вовсе не мечтала.
- Вы готовы отказаться от должности преподавателя Хогвартса, чтобы не испортить отношения с Северусом?
- Отношения? Я варю кофе, профессор Снейп принимает мое угощение – для отношений этого, по-моему, мало. Я никого не хочу восстанавливать против себя и рассчитываю на нормальные, деловые отношения со всеми коллегами, в том числе, с профессором Снейпом.
- Ох, - директор вздыхает, - у Северуса трудный характер и злой язык, поддерживать с ним нормальные отношения нелегко. Самое лучшее в его душе спрятано что глубоко, что не увидеть, не догадаться.
Он же Пожиратель Смерти, и если бы самое лучшее в его душе всем бросалось в глаза, он просто не мог бы им быть. Или я чего-то не понимаю?
- Не стоит принимать слова Северуса близко к сердцу, девочка моя, - отечески наставляет профессор Дамблдор. - Он никого не подпускает к себе, возможно, боится вновь предать дружбу… - произносит он задумчиво, потом, спохватившись, начинает говорить быстрее, громче, будто хочет стереть, заслонить прошлую реплику. – Я доверяю Северусу! Чтобы он не совершил в прошлом, сейчас он стремится исправить содеянное. Увы, путь искупления труден и долог, а Северус горд и нетерпелив, и общаться с ним непросто.
- Я заметила.
Хотя у озера мы общались очень… мило. А ведь профессор Снейп специально предложил встретиться на Гриммаульд-плейс, где вечно толпится народ, чтобы я не опасалась поползновений с его стороны. Это очень трогательно, если подумать. А я отказалась, как будто… Как будто напрашивалась на продолжение.
- Я подумаю, господин Дамблдор, - отвечаю на вопросительный взгляд директора Хогвартса. – Я пока не могу решиться на такой ответственный шаг, - я встаю с кресла. – Спасибо за чай.
Профессор Дамблдор обещает не торопить меня с решением, прощается и провожает до двери.
Я иду по коридорам Хогвартса и пытаюсь разобраться в своих ощущениях. Профессор Дамблдор не ответил прямо, проклята ли должность. И не сказал, действительно ли, профессор Снейп хочет занять должность преподавателя Защиты от темных искусств. Мне показалось, или директор предостерег меня от общения с этим человеком? Якобы случайное упоминание преданной дружбы, намеки на вину, которую следует искупить… При этом настойчиво твердил о своем доверии. Странно.
***
В подземельях царит полумрак и прохлада. Призрак церемонно раскланивается, звеня прозрачным цепями, и любезно провожает до покоев декана Слизерина. Я осторожно стучу. Жду. Стучу громче. Со мной не хотят общаться? У нас же назначена встреча! В самом деле, тяжелый человек.
Профессор Снейп распахивает дверь. С мокрых волос на распахнутый ворот рубашки капает вода.
- Проходите.
- Простите, что отвлекаю вас.
- Не отвлекаете. Я сам назначил вам встречу на это время.
Приемная декана Слизерина впечатляет. Она полностью соответствует репутации факультета темных магов. Тусклый, рассеянный свет не позволяет разглядеть очертаний помещения и представить его размеры. Полукруглые своды делают его похожим то ли на пещеру, то ли на склеп, в темных нишах воображение рисует тайные ходы. Посередине расположен круглый колодец с серебряным ковшом. Для полноты картины не хватает скелета на цепи… Поправка – есть скелет! Точнее, череп. И не на цепи, а на столе, заваленном пергаментными свитками. Глазницы черепа горят ровным, бледным светом. Справа от стола, в глубокой нише – очаг, такой огромный, что можно зажарить не только быка, но и гиппогрифа. К письменному столу придвинут стул с резной спинкой. За ним в стене кубки, видимо, выигранные факультетом. Перед столом длинная и узкая каменная скамья. Я от души сочувствую несчастным, которых вызывают сюда на ковер. Впрочем, ковра-то и нет! Опустив глаза, я вижу грубую каменную кладку. А профессор Снейп босиком. Правильно, я же его из душа выдернула – брюки он надел, рубашку почти застегнул, а высушить волосы и обуться не успел.
Профессор легко прикасается к камню, на котором красуется кубок за 1893 год, и стена перед нами растворяется.
- Пройдемте в гостиную.
Коридор в несколько шагов, еще одна стена-иллюзия. После приемной я была морально готова увидеть открытый гроб, оббитый алым атласом, пентаграмму на полу, толстые восковые свечи в многоярусной люстре… Однако передо мной небольшая уютная гостиная. Шестиугольная. Полки, заставленные книгами, совершенно скрывают стены. Под самым потолком окна-витражи, через цветные стекла льется зеленоватый, голубой, лиловый свет, оставляет на светлом ковре причудливые картины. В центре комнаты узкий диван, перед ним небольшой столик, два кресла напротив друг друга.
- Присаживайтесь.
Кресло очень удобное. Я терпеть не могу глубокие и мягкие. В них садишься и проваливаешься, колени задираются к подбородку, и приходиться беспомощно барахтаться, пытаясь увидеть собеседника. Легкие и, якобы, изящные сооружения современных дизайнеров еще хуже. Садясь в них, ощущаешь себя птицей на жердочке, и не канарейкой, а перекормленной индюшкой. Это кресло не высокое и не низкое, в меру мягкое и в меру упругое, с подлокотниками, которые удобно ложатся под руки, и спинкой, созданной, чтобы поддерживать спину и голову.
- Я могу предложить вам чашечку чая. Сейчас не время для традиционного чаепития, но мы в Хогвартсе, а у директора Дамблдора часы всегда показывают пять.
- Правда?
- Неужели, вы не заметили?
Среди множества причудливых приборов в кабинете директора, возможно, были и часы, но я их не опознала и о времени не подумала.
- А сколько на ваших часах?
- Они точны, - профессор бросает взгляд на стол.
Там лежат серебряные карманные часы на длинной цепочке. Круглая крышка открыта, и я вижу единственную стрелку. Она показывает не часы, а дни, причем не точно. Сегодня десятое, а не четырнадцатое! Я уже собираюсь заявить об этом вслух, но прикусываю язык. Все верно – четырнадцатый день лунного цикла. Циферблат, разбит на четверти, которые соответствуют фазам.
- Вы не ответили, будете ли чай?
- Буду.
Профессор кивает и выходит через скрытый книжными полками проход. Я глубже усаживаюсь в кресло и осматриваюсь. В единственной стене, свободной от книг, находится камин, такой маленький, что использовать его для перемещения невозможно. За узорной решеткой горит огонь. Преимущество подземелий – игрой пламени можно любоваться и в жаркий августовский день. На чугунной подставке закипает чайник. Над камином – овальное бронзовое зеркало, исписанное по ободу рунами. Я машинально поправляю локон, но вместо своего отражения вижу коридор перед приемной. Рядом с зеркалом бронзовый колокол. Видимо, он оповещает о гостях. На мраморной каминной полке - два канделябра и колода игральных карт, рядом жестяная банка с красной краской.
Профессор Снейп левитирует поднос с тремя чашками и заварочным чайником. Я уже не удивляюсь тому, что в лишней чашке свернулся пушистый зверек. Профессор накинул домашнюю мантию, черную с очень широкими рукавами, застегнул манжеты и воротник рубашки, обулся. Высушенные заклинанием волосы сохранили форму сосулек и неряшливо свисают вдоль лица.
Он опускает поднос на стол, открывает заварочный чайник – по комнате плывет пряный, острый аромат. Повинуясь плавному жесту, подлетает закипевший чайник, наливает кипяток, и запах становится ярче, насыщенней. Я принюхиваюсь, пытаясь определить состав.
Профессор поднимает за хвост, похожего на белочку зверька и водружает его на крышку заварочного чайника. Садовая мышь сворачивается клубочком и сладко посапывает. Соня.
- Желаете, что-нибудь к чаю?
- Если только мармалад.
- Увы, - профессор разводит руками, - есть только мармелад.
Домовой эльф в полотенце с гербом Хогвартса расставляет на столе вазочки с мармеладом, смородиновым желе, шоколадными конфетами, ставит масленку и корзину еще теплого хлеба.
Профессор Снейп разливает чай, пересадив не проснувшуюся соню обратно в чашку.
Чай восхитителен! От наслаждения я прикрываю глаза. Портить его вкус сахаром – кощунство.
- Итак, что вы хотели обсудить со мной?
- Слухи о проклятии, наложенном на должность преподавателя Защиты от Темных искусств. Насколько они соответствуют действительности?
- Сложно сказать, - произносит профессор после долгой паузы. – Достоверно ничего не известно.
- Но проклятие есть? – спрашиваю быстро.
- По всей вероятности, да, - он чуть наклоняет голову. – Однако направлено проклятие не на преподавателя, а на директора школы – он должен каждый год искать человека на это место. Так что если вы откажитесь от должности в связи с замужеством или рождением ребенка, проклятие будет реализовано.
- Замужество? Ребенок?! Я не собираюсь замуж! Не сейчас, не в этом году.
- Причина, по которой вы откажитесь от должности значения не имеет.
- Значит, если я в конце года уволюсь, никакая опасность угрожать мне не будет? – пожалуй, это слишком хорошо.
Профессор Снейп пожимает плечами:
- Невозможно просчитать действия больших сил. Проклятие – лишняя спица в Колесе Судьбы. Куда оно покатится, с какой скоростью, удастся и отскочить – неизвестно.
Мне становится зябко, словно на сквозняке, я обхватываю чашку двумя ладонями.
- Директор Дамблдор предлагает такую должность мне? – даже неловко от того, насколько жалобно и обиженно звучит мой голос. – Зачем? Я – не учитель, не мастер Защиты… К чему этот бессмысленный риск?
- Вы нужны в Хогвартсе не как преподаватель Защиты, а как член Ордена Феникса. Тот, к кому Гарри Поттер обратится в случае непредвиденных обстоятельств.
Я осторожно ставлю чашку на стол, чтобы не уронить. Понятно, что у самого Альбуса Дамблдора нет возможности заниматься одним из учеников персонально, но есть же декан, учителя…
- К сожалению, у мистера Поттера не сложилось доверительных отношений с деканом своего факультета. Он бросится на ее защиту, но сам за помощью не обратится. Среди учителей он наиболее близок с Рубеусом Хагридом. Вы помните его?
- Да.
- Рубеус Хагрид для мистера Поттера не является авторитетом, он, скорее, приятель, чем наставник. С другими учителями личного контакта нет. По всей видимости, мистер Поттер не доверяет взрослым и стремится решать все проблемы самостоятельно, никого в них не посвящая. Вы идеальная кандидатура: близки по возрасту, не похожи на взрослого, обладающего властью, и обязаны ему. Вас мистер Поттер будет воспринимать не так, как других преподавателей.
- Значит, я должна согласиться?
- Вы ничего не должны.
- Ну, как же, - я пытаюсь усмехнуться, но губы не слушаются, - Гарри спас мою сестру, и я должна помочь ему.
- Только вы решаете, как именно будете ему помогать.
Я начинаю злиться:
- Мне отказаться?
- Это вам решать.
Профессор Снейп замолкает. Я жду продолжения, но он, похоже, не собирается ничего добавлять. Намазывает хлеб маслом, кладет сверху мармелад.
- Зачем вы это мне рассказали? – не выдерживаю я.
- Чтобы вы могли сделать свой собственный выбор. С открытыми глазами. Сознавая, на что вы решаетесь.
- А вам это зачем?
Профессор Снейп заламывает бровь:
- Мне? Подумайте, мадемуазель.
Я думаю. Мысли в голову приходят одна нелепей другой. Профессор доедает хлеб, тщательно вытирает руки салфеткой.
- Почему бы не предположить самое простое? Что я выполняю поручение директора Дамблдора.
Просто. Логично. Вот только…
- А почему директор не объяснил мне сам?
- Директор Хогвартса, - профессор подчеркивает должность, - приглашает преподавателя Защиты от темных искусств. И только.
- То есть, помогать Гарри я буду на свой страх и риск?
Я всматриваюсь в невозмутимое лицо, надеясь прочесть ответ. Хоть бы мускул дрогнул, тень набежала… Как же! У гипсовой маски и то больше эмоций. Мне безумно хочется выкрикнуть что-то дерзкое, по-детски глупое и обидное, чтобы с него слетела отстраненность.
- Директор Дамблдор не обещает мне поддержки и защиты. Он не хочет, чтобы я рассчитывала на него.
Профессор Снейп сводит перед глазами пальцы домиком. Длинные, пальцы, с коротко остриженными ногтями, чистыми до стерильности. Под бледной тонкой кожей четко виден голубоватый рисунок вен. Узкие запястья скрыты белоснежными манжетами.
- Министерство всерьез ополчилось на Альбуса Дамблдора, - медленно произносит профессор. – В Хогвартс будет назначен инспектор, который должен сместить директора и возглавить школу. Не исключено, что Дамблдор будет вынужден покинуть свой пост. Давать в такой ситуации какие-то гарантии он не может. Ни вам, ни кому другому.
Вот как. Альбус Дамблдор не может дать гарантий. Мне становится по-настоящему страшно. Почему-то пугает даже не угроза проклятия, нападения Пожирателей Смерти, а перспектива оказаться в центре склоки, увольнение за профнепригодность, скандал.
Если бы директор рассказал мне все сам, я бы отмела эти мысли. Гарри Поттеру нужна моя помощь! Какие могут быть колебания. Я помогу, сделаю все, что в моих силах! Наверное, наверное, в глубине души я рассчитывала бы, что и профессор Дамблдор сделает все для меня. Но он не окажет мне помощи. И мне страшно.
- Я не могу решиться, - кажется, мои слова звучат, жалким лепетом. – Мне нужна помощь. Вы можете дать мне совет… Наверное, не стоит просить. Советы, вообще… - я безнадежно машу рукой.
- Люди просят совета, чтобы не следовать ему, а если следуют, то только для того, чтобы было кого обвинить в последствии. Вы это хотели сказать?
- Нет, - я мотаю головой. – Я хотела сказать, что люди просят не совет, а объяснение для уже принятого решения. Но я не вспомнила, чьи это слова.
- Быть может, ваши?
Не знаю.
- Пожалуй, я все же дам вам совет, - произносит профессор задумчиво. – Постарайтесь понять, чего хотите вы сами.
Чего я хочу? Хороший вопрос. Чего же я хочу? Я прикрываю глаза, сосредотачиваюсь на своих ощущениях. Чего же?
Я хочу узнать, чем бы закончилась наша прошлая встреча. Эта мысль меня ошеломляет. Я вздрагиваю и открываю глаза. Профессор Снейп на меня не смотрит, его взгляд устремлен в какие-то одному ему лишь видимые дали. Или глубины. Он рассеянно водит пальцем о нижней губе, и я, не отрываясь, слежу за ним взглядом. Капризный изгиб. Чуть опущенные уголки рта. Я вспоминаю прикосновение губ, жесткое, властное; дразнящий вкус кофе. И то странное чувство – смешанный с ужасом восторг, будто я мчусь по незнакомому склону и ветер свистит в ушах, снег обжигает лицо, а в белой круговерти не разглядеть ни неба, ни земли, ни дороги… Сейчас я стою на вершине, в безопасности. Я могу не отталкиваться палками, не срываться вниз. Никогда не узнать, смогу ли я съехать с этого склона.
- Я не знаю, чего я хочу, - произношу я. – Но я знаю, чего не хочу.
На лице профессора не отражается даже слабого подобия интереса. Однако он фиксирует взгляд на моем лице, и я решаю считать это предложением продолжать.
- Я не хочу выходить замуж. И не хочу закрывать глаза в надежде, что Колесо Судьбы проедет мимо, не задев меня.
Я не хочу терзаться от невозможности узнать, правда ли склон был непреодолим для меня.
Я облизываю внезапно пересохшие губы:
- А если мы станем коллегами, я смогу называть вас по имени?
Я еще ничего не решила. Я только пробую скольжение лыж. Я только проверяю упор палок.
- Так принято в Хогвартсе, - кивает профессор.
Нет, он не поможет, не столкнет. Но и удерживать не станет.
- Северус, - пробую на вкус его имя.
Лыжи скользят, едва-едва, еще можно упереться палками, прервать движение. Я накрываю его ладонь своей - срываюсь вниз.
- Чего вы хотите? – он медлит, словно решает, назвать ли меня по имени, или выговорить церемонное: «мадемуазель».
- Не знаю…
Он переворачивает ладонь и обхватывает мою руку, прохладные пальцы скользят от запястья к локтю. Меня охватывает дрожь.
- Вам холодно? – голос, как горячий шоколад.
- Н-нет.
Меня вытягивает из кресла, будто магнитом. Я делаю два шага, огибая стол, и оказываюсь рядом с ним. Я не заметила, когда он встал, сколько шагов сделал. Я тянусь за его рукой, расстояние между нами исчезает. Горячая ладонь опускается мне на талию, скользит вдоль позвоночника, гладит шею. Я выгибаюсь, запрокидываю голову, встречаю темный, жадный взгляд, вижу в блестящих зрачках свое отражение. На его скулах разгорается румянец. Я судорожно вздыхаю – кажется, я не дышала – и закрываю глаза. Он едва касается губами виска, я чувствую на лице прерывистое дыхание, на веках – невесомый поцелуй. Я встаю на цыпочки, тянусь к его губам, обвиваю руками шею. Терпкий, чуть вяжущий вкус чая, нетерпение, жар. Я растворяюсь в ощущениях.
Чашечку кофе?
Глава 6. Полнолуние близко.
Флер.
читать дальше
Чай у профессора Дамблдора лучше, чем у миссис Уизли. А предложенных сладостей хватит, чтобы накормить толпу младшекурсников.
- Спасибо, все очень вкусно.
- Попробуйте еще вот эти пирожные.
- Спасибо, я, правда, наелась. Больше не могу! Никогда не пробовала такого восхитительного печенья.
- Секрет приготовления тыквенного печенья известен только домовым эльфам Хогвартса, - подмигивает директор. – Если примите мое предложение, сможете лакомиться хоть каждый день.
- Очень соблазнительно, но… - я вздыхаю. – Меня одолевают сомнения.
- Сомнения? Дорогая моя девочка, я уже говорил вам, что опыт и знания – дело наживное. Для преподавателя Хогвартса важней душевные качества. Ваше исключительное обаяние, живой ум, ровный характер привлекут к вам сердца детей. Вы вдохновите их на учебную деятельность, станете другом и наставником. Я вижу у вас большой потенциал, Флер, иначе не стал бы предлагать вам эту должность.
- О, я доверяю вашей проницательности! И, если подумать, удается же мне учить сестру… Но, говорят, будто должность проклята. Якобы ее проклял профессор Снейп, потому что сам хочет вести Защиту.
Профессор Дамблдор сокрушенно качает головой:
- Можно ли верить тем страшным сказкам, какие рассказывают ученики об учителях? Конечно, никакой должности профессор Снейп не проклинал. Я ручаюсь вам в этом.
- То есть, никакого проклятия нет?
- За это я поручиться не могу, - после долгой паузы произносит директор.
- Опасность существует?
- Опасность существует всегда. Опасно жить, опасно покидать дом, опасно доверять людям, опасно принимать участие в Турнире Трех Волшебников и, конечно, опасно вступать в Орден, противостоящий могущественному темному магу.
Туше!
Похоже, о проклятии профессор Дамблдор говорить не желает. Ладно. Попробуем зайти с другой стороны:
- А профессор Снейп хочет занять эту должность?
Директор сокрушенно качает головой.
- Вы сказали, что не следует доверять страшным рассказам учеников, я помню, но дыма без огня, говорят, не бывает. Понимаете, мне бы не хотелось становиться объектом ненависти своего коллеги. Тем более из-за места, о котором я вовсе не мечтала.
- Вы готовы отказаться от должности преподавателя Хогвартса, чтобы не испортить отношения с Северусом?
- Отношения? Я варю кофе, профессор Снейп принимает мое угощение – для отношений этого, по-моему, мало. Я никого не хочу восстанавливать против себя и рассчитываю на нормальные, деловые отношения со всеми коллегами, в том числе, с профессором Снейпом.
- Ох, - директор вздыхает, - у Северуса трудный характер и злой язык, поддерживать с ним нормальные отношения нелегко. Самое лучшее в его душе спрятано что глубоко, что не увидеть, не догадаться.
Он же Пожиратель Смерти, и если бы самое лучшее в его душе всем бросалось в глаза, он просто не мог бы им быть. Или я чего-то не понимаю?
- Не стоит принимать слова Северуса близко к сердцу, девочка моя, - отечески наставляет профессор Дамблдор. - Он никого не подпускает к себе, возможно, боится вновь предать дружбу… - произносит он задумчиво, потом, спохватившись, начинает говорить быстрее, громче, будто хочет стереть, заслонить прошлую реплику. – Я доверяю Северусу! Чтобы он не совершил в прошлом, сейчас он стремится исправить содеянное. Увы, путь искупления труден и долог, а Северус горд и нетерпелив, и общаться с ним непросто.
- Я заметила.
Хотя у озера мы общались очень… мило. А ведь профессор Снейп специально предложил встретиться на Гриммаульд-плейс, где вечно толпится народ, чтобы я не опасалась поползновений с его стороны. Это очень трогательно, если подумать. А я отказалась, как будто… Как будто напрашивалась на продолжение.
- Я подумаю, господин Дамблдор, - отвечаю на вопросительный взгляд директора Хогвартса. – Я пока не могу решиться на такой ответственный шаг, - я встаю с кресла. – Спасибо за чай.
Профессор Дамблдор обещает не торопить меня с решением, прощается и провожает до двери.
Я иду по коридорам Хогвартса и пытаюсь разобраться в своих ощущениях. Профессор Дамблдор не ответил прямо, проклята ли должность. И не сказал, действительно ли, профессор Снейп хочет занять должность преподавателя Защиты от темных искусств. Мне показалось, или директор предостерег меня от общения с этим человеком? Якобы случайное упоминание преданной дружбы, намеки на вину, которую следует искупить… При этом настойчиво твердил о своем доверии. Странно.
***
В подземельях царит полумрак и прохлада. Призрак церемонно раскланивается, звеня прозрачным цепями, и любезно провожает до покоев декана Слизерина. Я осторожно стучу. Жду. Стучу громче. Со мной не хотят общаться? У нас же назначена встреча! В самом деле, тяжелый человек.
Профессор Снейп распахивает дверь. С мокрых волос на распахнутый ворот рубашки капает вода.
- Проходите.
- Простите, что отвлекаю вас.
- Не отвлекаете. Я сам назначил вам встречу на это время.
Приемная декана Слизерина впечатляет. Она полностью соответствует репутации факультета темных магов. Тусклый, рассеянный свет не позволяет разглядеть очертаний помещения и представить его размеры. Полукруглые своды делают его похожим то ли на пещеру, то ли на склеп, в темных нишах воображение рисует тайные ходы. Посередине расположен круглый колодец с серебряным ковшом. Для полноты картины не хватает скелета на цепи… Поправка – есть скелет! Точнее, череп. И не на цепи, а на столе, заваленном пергаментными свитками. Глазницы черепа горят ровным, бледным светом. Справа от стола, в глубокой нише – очаг, такой огромный, что можно зажарить не только быка, но и гиппогрифа. К письменному столу придвинут стул с резной спинкой. За ним в стене кубки, видимо, выигранные факультетом. Перед столом длинная и узкая каменная скамья. Я от души сочувствую несчастным, которых вызывают сюда на ковер. Впрочем, ковра-то и нет! Опустив глаза, я вижу грубую каменную кладку. А профессор Снейп босиком. Правильно, я же его из душа выдернула – брюки он надел, рубашку почти застегнул, а высушить волосы и обуться не успел.
Профессор легко прикасается к камню, на котором красуется кубок за 1893 год, и стена перед нами растворяется.
- Пройдемте в гостиную.
Коридор в несколько шагов, еще одна стена-иллюзия. После приемной я была морально готова увидеть открытый гроб, оббитый алым атласом, пентаграмму на полу, толстые восковые свечи в многоярусной люстре… Однако передо мной небольшая уютная гостиная. Шестиугольная. Полки, заставленные книгами, совершенно скрывают стены. Под самым потолком окна-витражи, через цветные стекла льется зеленоватый, голубой, лиловый свет, оставляет на светлом ковре причудливые картины. В центре комнаты узкий диван, перед ним небольшой столик, два кресла напротив друг друга.
- Присаживайтесь.
Кресло очень удобное. Я терпеть не могу глубокие и мягкие. В них садишься и проваливаешься, колени задираются к подбородку, и приходиться беспомощно барахтаться, пытаясь увидеть собеседника. Легкие и, якобы, изящные сооружения современных дизайнеров еще хуже. Садясь в них, ощущаешь себя птицей на жердочке, и не канарейкой, а перекормленной индюшкой. Это кресло не высокое и не низкое, в меру мягкое и в меру упругое, с подлокотниками, которые удобно ложатся под руки, и спинкой, созданной, чтобы поддерживать спину и голову.
- Я могу предложить вам чашечку чая. Сейчас не время для традиционного чаепития, но мы в Хогвартсе, а у директора Дамблдора часы всегда показывают пять.
- Правда?
- Неужели, вы не заметили?
Среди множества причудливых приборов в кабинете директора, возможно, были и часы, но я их не опознала и о времени не подумала.
- А сколько на ваших часах?
- Они точны, - профессор бросает взгляд на стол.
Там лежат серебряные карманные часы на длинной цепочке. Круглая крышка открыта, и я вижу единственную стрелку. Она показывает не часы, а дни, причем не точно. Сегодня десятое, а не четырнадцатое! Я уже собираюсь заявить об этом вслух, но прикусываю язык. Все верно – четырнадцатый день лунного цикла. Циферблат, разбит на четверти, которые соответствуют фазам.
- Вы не ответили, будете ли чай?
- Буду.
Профессор кивает и выходит через скрытый книжными полками проход. Я глубже усаживаюсь в кресло и осматриваюсь. В единственной стене, свободной от книг, находится камин, такой маленький, что использовать его для перемещения невозможно. За узорной решеткой горит огонь. Преимущество подземелий – игрой пламени можно любоваться и в жаркий августовский день. На чугунной подставке закипает чайник. Над камином – овальное бронзовое зеркало, исписанное по ободу рунами. Я машинально поправляю локон, но вместо своего отражения вижу коридор перед приемной. Рядом с зеркалом бронзовый колокол. Видимо, он оповещает о гостях. На мраморной каминной полке - два канделябра и колода игральных карт, рядом жестяная банка с красной краской.
Профессор Снейп левитирует поднос с тремя чашками и заварочным чайником. Я уже не удивляюсь тому, что в лишней чашке свернулся пушистый зверек. Профессор накинул домашнюю мантию, черную с очень широкими рукавами, застегнул манжеты и воротник рубашки, обулся. Высушенные заклинанием волосы сохранили форму сосулек и неряшливо свисают вдоль лица.
Он опускает поднос на стол, открывает заварочный чайник – по комнате плывет пряный, острый аромат. Повинуясь плавному жесту, подлетает закипевший чайник, наливает кипяток, и запах становится ярче, насыщенней. Я принюхиваюсь, пытаясь определить состав.
Профессор поднимает за хвост, похожего на белочку зверька и водружает его на крышку заварочного чайника. Садовая мышь сворачивается клубочком и сладко посапывает. Соня.
- Желаете, что-нибудь к чаю?
- Если только мармалад.
- Увы, - профессор разводит руками, - есть только мармелад.
Домовой эльф в полотенце с гербом Хогвартса расставляет на столе вазочки с мармеладом, смородиновым желе, шоколадными конфетами, ставит масленку и корзину еще теплого хлеба.
Профессор Снейп разливает чай, пересадив не проснувшуюся соню обратно в чашку.
Чай восхитителен! От наслаждения я прикрываю глаза. Портить его вкус сахаром – кощунство.
- Итак, что вы хотели обсудить со мной?
- Слухи о проклятии, наложенном на должность преподавателя Защиты от Темных искусств. Насколько они соответствуют действительности?
- Сложно сказать, - произносит профессор после долгой паузы. – Достоверно ничего не известно.
- Но проклятие есть? – спрашиваю быстро.
- По всей вероятности, да, - он чуть наклоняет голову. – Однако направлено проклятие не на преподавателя, а на директора школы – он должен каждый год искать человека на это место. Так что если вы откажитесь от должности в связи с замужеством или рождением ребенка, проклятие будет реализовано.
- Замужество? Ребенок?! Я не собираюсь замуж! Не сейчас, не в этом году.
- Причина, по которой вы откажитесь от должности значения не имеет.
- Значит, если я в конце года уволюсь, никакая опасность угрожать мне не будет? – пожалуй, это слишком хорошо.
Профессор Снейп пожимает плечами:
- Невозможно просчитать действия больших сил. Проклятие – лишняя спица в Колесе Судьбы. Куда оно покатится, с какой скоростью, удастся и отскочить – неизвестно.
Мне становится зябко, словно на сквозняке, я обхватываю чашку двумя ладонями.
- Директор Дамблдор предлагает такую должность мне? – даже неловко от того, насколько жалобно и обиженно звучит мой голос. – Зачем? Я – не учитель, не мастер Защиты… К чему этот бессмысленный риск?
- Вы нужны в Хогвартсе не как преподаватель Защиты, а как член Ордена Феникса. Тот, к кому Гарри Поттер обратится в случае непредвиденных обстоятельств.
Я осторожно ставлю чашку на стол, чтобы не уронить. Понятно, что у самого Альбуса Дамблдора нет возможности заниматься одним из учеников персонально, но есть же декан, учителя…
- К сожалению, у мистера Поттера не сложилось доверительных отношений с деканом своего факультета. Он бросится на ее защиту, но сам за помощью не обратится. Среди учителей он наиболее близок с Рубеусом Хагридом. Вы помните его?
- Да.
- Рубеус Хагрид для мистера Поттера не является авторитетом, он, скорее, приятель, чем наставник. С другими учителями личного контакта нет. По всей видимости, мистер Поттер не доверяет взрослым и стремится решать все проблемы самостоятельно, никого в них не посвящая. Вы идеальная кандидатура: близки по возрасту, не похожи на взрослого, обладающего властью, и обязаны ему. Вас мистер Поттер будет воспринимать не так, как других преподавателей.
- Значит, я должна согласиться?
- Вы ничего не должны.
- Ну, как же, - я пытаюсь усмехнуться, но губы не слушаются, - Гарри спас мою сестру, и я должна помочь ему.
- Только вы решаете, как именно будете ему помогать.
Я начинаю злиться:
- Мне отказаться?
- Это вам решать.
Профессор Снейп замолкает. Я жду продолжения, но он, похоже, не собирается ничего добавлять. Намазывает хлеб маслом, кладет сверху мармелад.
- Зачем вы это мне рассказали? – не выдерживаю я.
- Чтобы вы могли сделать свой собственный выбор. С открытыми глазами. Сознавая, на что вы решаетесь.
- А вам это зачем?
Профессор Снейп заламывает бровь:
- Мне? Подумайте, мадемуазель.
Я думаю. Мысли в голову приходят одна нелепей другой. Профессор доедает хлеб, тщательно вытирает руки салфеткой.
- Почему бы не предположить самое простое? Что я выполняю поручение директора Дамблдора.
Просто. Логично. Вот только…
- А почему директор не объяснил мне сам?
- Директор Хогвартса, - профессор подчеркивает должность, - приглашает преподавателя Защиты от темных искусств. И только.
- То есть, помогать Гарри я буду на свой страх и риск?
Я всматриваюсь в невозмутимое лицо, надеясь прочесть ответ. Хоть бы мускул дрогнул, тень набежала… Как же! У гипсовой маски и то больше эмоций. Мне безумно хочется выкрикнуть что-то дерзкое, по-детски глупое и обидное, чтобы с него слетела отстраненность.
- Директор Дамблдор не обещает мне поддержки и защиты. Он не хочет, чтобы я рассчитывала на него.
Профессор Снейп сводит перед глазами пальцы домиком. Длинные, пальцы, с коротко остриженными ногтями, чистыми до стерильности. Под бледной тонкой кожей четко виден голубоватый рисунок вен. Узкие запястья скрыты белоснежными манжетами.
- Министерство всерьез ополчилось на Альбуса Дамблдора, - медленно произносит профессор. – В Хогвартс будет назначен инспектор, который должен сместить директора и возглавить школу. Не исключено, что Дамблдор будет вынужден покинуть свой пост. Давать в такой ситуации какие-то гарантии он не может. Ни вам, ни кому другому.
Вот как. Альбус Дамблдор не может дать гарантий. Мне становится по-настоящему страшно. Почему-то пугает даже не угроза проклятия, нападения Пожирателей Смерти, а перспектива оказаться в центре склоки, увольнение за профнепригодность, скандал.
Если бы директор рассказал мне все сам, я бы отмела эти мысли. Гарри Поттеру нужна моя помощь! Какие могут быть колебания. Я помогу, сделаю все, что в моих силах! Наверное, наверное, в глубине души я рассчитывала бы, что и профессор Дамблдор сделает все для меня. Но он не окажет мне помощи. И мне страшно.
- Я не могу решиться, - кажется, мои слова звучат, жалким лепетом. – Мне нужна помощь. Вы можете дать мне совет… Наверное, не стоит просить. Советы, вообще… - я безнадежно машу рукой.
- Люди просят совета, чтобы не следовать ему, а если следуют, то только для того, чтобы было кого обвинить в последствии. Вы это хотели сказать?
- Нет, - я мотаю головой. – Я хотела сказать, что люди просят не совет, а объяснение для уже принятого решения. Но я не вспомнила, чьи это слова.
- Быть может, ваши?
Не знаю.
- Пожалуй, я все же дам вам совет, - произносит профессор задумчиво. – Постарайтесь понять, чего хотите вы сами.
Чего я хочу? Хороший вопрос. Чего же я хочу? Я прикрываю глаза, сосредотачиваюсь на своих ощущениях. Чего же?
Я хочу узнать, чем бы закончилась наша прошлая встреча. Эта мысль меня ошеломляет. Я вздрагиваю и открываю глаза. Профессор Снейп на меня не смотрит, его взгляд устремлен в какие-то одному ему лишь видимые дали. Или глубины. Он рассеянно водит пальцем о нижней губе, и я, не отрываясь, слежу за ним взглядом. Капризный изгиб. Чуть опущенные уголки рта. Я вспоминаю прикосновение губ, жесткое, властное; дразнящий вкус кофе. И то странное чувство – смешанный с ужасом восторг, будто я мчусь по незнакомому склону и ветер свистит в ушах, снег обжигает лицо, а в белой круговерти не разглядеть ни неба, ни земли, ни дороги… Сейчас я стою на вершине, в безопасности. Я могу не отталкиваться палками, не срываться вниз. Никогда не узнать, смогу ли я съехать с этого склона.
- Я не знаю, чего я хочу, - произношу я. – Но я знаю, чего не хочу.
На лице профессора не отражается даже слабого подобия интереса. Однако он фиксирует взгляд на моем лице, и я решаю считать это предложением продолжать.
- Я не хочу выходить замуж. И не хочу закрывать глаза в надежде, что Колесо Судьбы проедет мимо, не задев меня.
Я не хочу терзаться от невозможности узнать, правда ли склон был непреодолим для меня.
Я облизываю внезапно пересохшие губы:
- А если мы станем коллегами, я смогу называть вас по имени?
Я еще ничего не решила. Я только пробую скольжение лыж. Я только проверяю упор палок.
- Так принято в Хогвартсе, - кивает профессор.
Нет, он не поможет, не столкнет. Но и удерживать не станет.
- Северус, - пробую на вкус его имя.
Лыжи скользят, едва-едва, еще можно упереться палками, прервать движение. Я накрываю его ладонь своей - срываюсь вниз.
- Чего вы хотите? – он медлит, словно решает, назвать ли меня по имени, или выговорить церемонное: «мадемуазель».
- Не знаю…
Он переворачивает ладонь и обхватывает мою руку, прохладные пальцы скользят от запястья к локтю. Меня охватывает дрожь.
- Вам холодно? – голос, как горячий шоколад.
- Н-нет.
Меня вытягивает из кресла, будто магнитом. Я делаю два шага, огибая стол, и оказываюсь рядом с ним. Я не заметила, когда он встал, сколько шагов сделал. Я тянусь за его рукой, расстояние между нами исчезает. Горячая ладонь опускается мне на талию, скользит вдоль позвоночника, гладит шею. Я выгибаюсь, запрокидываю голову, встречаю темный, жадный взгляд, вижу в блестящих зрачках свое отражение. На его скулах разгорается румянец. Я судорожно вздыхаю – кажется, я не дышала – и закрываю глаза. Он едва касается губами виска, я чувствую на лице прерывистое дыхание, на веках – невесомый поцелуй. Я встаю на цыпочки, тянусь к его губам, обвиваю руками шею. Терпкий, чуть вяжущий вкус чая, нетерпение, жар. Я растворяюсь в ощущениях.
@темы: "ГП", "Чашечку кофе?", "мои фанфики"
-
-
03.07.2014 в 01:05княгиня Мария АлексеевнаДамблдор.Люди просят совета, чтобы не следовать ему, а если следуют, то только для того, чтобы было кого обвинить впоследствии.
Люблю незаметно встроенные цитаты из любимых книг. Кстати, в предыдущей главе: белая равнина, сливается с небом, в снежной пелене не видно ни дорог, ни строений, ни следов, только оголенные деревья, чьи темные ветви застыли в безветрии. Мертвую тишину раздирает хриплое карканье черных птиц - это случаем не из «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла»?
опечатки
-
-
03.07.2014 в 11:39Кстати, в предыдущей главе: белая равнина, сливается с небом, в снежной пелене не видно ни дорог, ни строений, ни следов, только оголенные деревья, чьи темные ветви застыли в безветрии. Мертвую тишину раздирает хриплое карканье черных птиц - это случаем не из «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла»?
Даже не цитата, просто картинка нарисовалась в воображении, ее и описывала. Но вы меня заинтересовали книгой.
-
-
03.07.2014 в 18:58