Санта Барбара

[Скарапея Змея]

Мне было восемь лет, когда по нашему телевидению прошел первый бразильский сериал "Рабыня Изаура". Это единственная мыльная опера, которую я досмотрела до конца. И примерно на середине заподозрила какой-то подвох. Разумеется, в столь юном возрасте, будучи неискушенной, я и не подозревала о существовании такого сегмента массовой культуры и не могла сформулировать, что же не так. Но ощущение, что нарушены какие-то фундаментальные законы построения художественного произведения было четким. Чем я искренне горжусь, "Богатые тоже плачут" я самостоятельно разъяснила в девять лет. Позже я смотрела первые серии других сериалов, отчасти в неистребимой надежде на то, что не все они одинаковы, отчасти из желания определить общую формулу (а главным образом, потому что их смотрела моя бабушка, и деваться было некуда ). В общем, к пятому классу мне стало очевидно: мыльная опера - это такая жвачка, снятая минимальными усилиями, предназначенная для людей с памятью аквариумных рыбок и с такими же способностями к осмыслению действительности. Просто поток образов, да еще и небрежно оформленных, с абсолютно шизофреническими связками. Не могу сказать, что я страдала интеллектуальным снобизмом - я им наслаждалась. Хотя это значительно сокращало количество кинопродукции, которую я могла смотреть без рвотного рефлекса, и еще сильнее количество людей, с которыми я могла поделиться впечатлениями. (В итоге я вышла замуж за человека с похожими вкусами, и навсегда закрыла для себя проблему с поиском единомышленников).
Насчет Санта-Барбары, обрушившейся на мою неокрепшую психику подростка-тинэйджера, я никогда не обольщалась. Мне было неловко ее смотреть. Но там был Мейсон в исполнении Лейна Дэвиса! И я бежала из школы, чтобы урвать кусочек повтора. Потом количество бреда превысило мои способности к его усвоению, все как-то незаметно сошло на нет задолго до окончания показа сериала. А пару лет назад я наткнулась на фанфик с Мейсоном, зашла на форум и пропала. Во-первых, я нашла добротный гет, по которому давно истосковалась. Во-вторых, на меня обрушились воспоминания детства, когда море была синее, трава зеленее, актеры сексуальнее... Я посмотрела первый сезон, который в свое время у нас не показали (к сожалению, не весь переведен) и за короткое время написала несколько фанфиков. Впервые мне удался макси-гет! Увы, повторить такой подвиг в другом фандоме для меня оказалось невозможно. Я подумала, а чем Санта Барбара хуже того же Гарри Поттера? И решила выложить фанфики в дневнике.
Начну с того самого первого пропущенного сезона:

1. Ave, Caesar!

Рейтинг: PG-13
Персонажи: Ченнинг Кэпвелл, Уоррен Локридж, СиСи Кэпвелл, Мейсон Кэпвелл, Лайонел Локридж, Минкс Локридж
Жанры: Драма, AU
Размер: Мини
Описание:
Ченнингу удалось реализовать свой план - обвинить Лайонела в убийстве Софии. Он может насладиться триумфом.
Примечания автора:
София Кэпвелл погибла в 1969 году и не явилась на торжественный прием в 1979, не застрелила Ченнинга.

I Славься, Цезарь...
Ченнинг окинул зал торжествующим взглядом. Сегодня его день! День его триумфа. Все эти люди собрались здесь ради него. Ради того, чтобы восславить чемпиона, прикоснуться к его успеху! Их глаза горят восторгом, восхищением, вожделением. Женщины в вечерних нарядах с оголенными плечами, сверкающие драгоценностями - прекрасные, надменные - жаждут его любви. Мужчины в элегантных смокингах - богатые, знаменитые, могущественные - мечтают о его дружбе. Успех притягивает людей, как магнит. Все хотят быть причастными к нему. Не в силах сами добиться победы, желают быть рядом с победителем, вместе с ним, заодно. Греться в лучах его славы. Ченнинг улыбнуля. Любой хотел бы оказаться на его месте. Любой! Но мало то способен. Им остаётся наблюдать за его триумфом, поздравлять, восхищаться, завидовать
Завидовать... О, да, Ченнинг прекрасно знал, что ему завидуют. Его спортивным достижениям, блестящим перспективам, успеху у женщин. Зависть не пугала, напротив, бодрила и вдохновляла на свершения. Он знал, что выйдет победителем из схватки. Если бы завистники были способны побеждать, они бы добились успеха, оттеснив его. Но они уже проиграли. Проиграли из-за собственной слабости, глупости, малодушия, и любые попытки взять реванш обречены.
Ченнинг нашёл взглядом Мейсона и усмехнулся про себя. Тот, кто не сумел воспользоваться преимуществами старшего сына, уступил статус Наследника, ввязался в заведомо провальную авантюру и попался, не представляет для него угрозы. Мейсон, видимо, ощутил его взгляд и отсалютовал бокалом. Он улыбался. Как мило! Только тяжёлый холодный взгляд не гармонировал с "милой" братской улыбкой, обнажал ее неискренность. Но и холодность взгляда была фальшива. Ченнинг знал, что под напускным равнодушием Мейсона трясет от ярости. Совсем недавно он видел, как слетела привычная маска высокомерного безразличия - Мейсон был потрясен, напуган, унижен - в его глазах плескалось отчаяние, кулаки непроизвольно сжимались. Казалось, он сейчас набросится - Ченнинг напряг мускулы, готовясь отразить удар, - но ничего не произошло. Мейсон отступил. Как всегда. Он отступал и уступал, сколько Ченнинг себя помнил. Ни разу не схватился с ним по-настоящему, не дал по рукам. Даже когда Ченнинг переходил границы - и знал это - Мейсон избегал прямого столкновения, отделывался язвительными замечаниями и презрительным молчанием. Поле боя оставалось за Ченнингом, несмотря на разницу в возрасте. Даже в игре. Мейсон мог сколько угодно твердить, что не любит поло, на самом деле он не выкладывался, не рвался к победе на пределе возможностей, и победа ускользала от него. Она доставалась другому, достойному. Тому, кто не жалел ни себя, ни соперников, тому, кто готов был на все! Вот и сегодня успех, как всегда, сопутствовал Ченнингу.
Мейсон очень удачно вляпался именно сейчас. Удачно? Удача любит сильных и целеустремленных! Ченнинг столько наблюдал за сводным братом, собирал все его промахи и просчеты, коллекционировал высказывания - рано или поздно Мейсон должен был попасться. Вот он и попался, теперь не отвертится! Отец не простит такого предательства. Последнее, окончательное поражение Мейсона украсит сегодняшнее торжество. Ченнинг уничтожит его. А заодно откроет отцу глаза на Келли. Глупая девчонка не думает о репутации семьи. Ее нужно приструнить, пока совсем от рук не отбилась!
Келли, это позже, в семейном кругу. Мейсон... Его будет приятно уничтожить публично, на виду телекамер... Но не сейчас... Локриджи - вот главная цель! Лайонел Локридж, негодяй и развратник, который соблазнил Софию Кепвелл и убил ее, будет разоблачен. Ченнинг разрушит его репутацию, добьётся ареста. Отец получит все состояние Локриджей и никогда не забудет, кому он этим обязан!
Ченнинг глубоко вздохнул. Он ещё раз оглядел зал, как Сулла свои верные легионы перед воротами Рима. Он был предельно собран. Сердце мощными толчками гоняло кровь, насыщающую мозг кислородом. Ченнинг ясно видел цель, разумно оценивал возможные препятствия. Лайонел Локридж ему не соперник. Он, как и Мейсон, не боец, оба только говорить горазды. Уоррен - другое дело. Этот бешеный может и наброситься, но справиться с ним не составит труда. Думать головой он не умеет, лишь навредит себе и Лайонелу. Странно, Уоррена не было видно. Ченнинг нахмурился, вглядываясь в зал. Светлая шевелюра мелькнула у входа. Уоррен, похоже, пытался пробиться ближе к Ченнингу, но это было не так просто - гости толпились, перемещались, болтали, не обращая на его стремление никакого внимания.
Отец тронул Ченнинга за плечо и высоко поднял бокал. Он собирался произнести тост и требовал внимания. Через несколько мгновений многоголосный шум смолк, все взгляды обратились на них.

II ...идущие на смерть...

"Не успел! Не успел", - пульсировало в висках. Уоррен не слышал, что говорит Кепвелл - расписывает своего сына, конечно. Ченнинг сияет улыбкой, словно ему заплатили за рекламу зубной пасты. Глупо надеяться, что он не исполнит своей угрозы. Уоррен и не рассчитывал на внезапный приступ милосердия - Ченнинг чётко следовал принципу: "Лежачих не бьют, их добивают. Ногами". А Локриджи твёрдо стоят на своих двоих. Пока стоят. Уоррен отыскал взглядом отца, он не казался поверженным. Может ли он хоть что-то противопоставить Ченнингу? Вряд ли. Если до сих пор ничего не предпринял... Уоррен покачал головой.
Ах, если бы он успел раньше! Если бы успел перехватить Ченнинга! Он сжал холодную рукоять пистолета. Продолжение мысли Уоррен не додумывал. Не знал, смог бы выстрелить, если бы другие способы убеждения не подействовали?
Кепвелл закончил свою речь. Ченнинг смотрел на него обожающим взглядом.
- Спасибо, отец! - его голос был хриплым от волнения. - Я... - Ченнинг запнулся, но справился с собой, - я оправдаю доверие. Я верю, для нашей семьи наступают великие времена! Мы пойдём вперёд, не останавливаясь на достигнутом, к новым свершениям, новым победам! И никто не сможет остановить нас. Наши враги будут повержены, - Ченнинг в упор посмотрел на Лайонела, улыбка исчезла с его губ, глаза сверкнули холодным блеском стали. - Лайонел Локридж, я обвиняю тебя в убийстве моей матери Софии Вейн Кепвелл!
- Ложь! - выкрикнул Лайонел.
Потрясенный вздох прокатился по залу.
- Вы познакомились в Голливуде на съемках фильма, ты соблазнил ее, сделал своей любовницей. Вскоре она вышла замуж, но вы продолжали тайно встречаться. Во время одного из свиданий... романтических свиданий на яхте... произошла ссора, и ты сбросил ее в море...
- Ложь! Я не убивал Софию!
- Ты убил ее!
- Нет! Я никогда не причинил бы ей вреда! - Лайонел оглянулся, словно призывая окружающих поверить его словам. - София не была моей любовницей.
Ченнинг расхохотался:
- А ты не был консультантом фильма, в котором она играла главную роль? Я нашёл свидетелей вашего романа, они готовы повторить свои слова на суде.
- Это было давно, до ее замужества! СиСи, ты же не веришь, что София изменяла тебе?
Уоррен понял, что Кепвелл до сих пор не произнес ни слова. Он застыл, будто парализованный, только глазами вращал. Призыв Лайонела, похоже, заставил его очнуться.
- Не смей произносить ее имя!
- Ты лжешь, Локридж! - выкрикнул Ченнинг. - Вы были любовниками на протяжении десяти лет! И в знак вашей любви она подарила тебе это кольцо, - он высоко поднял руку, демонстрируя улику. - На нем ваши инициалы. Есть и чек. Есть и живые свидетели. А монеты, которые подарил ей ты, украл твой сынок, покрывая убийство. Он - твой сообщник...
- Закрой свой поганый рот, ублюдок! - услышал Уоррен собственный голос.
- Ублюдок? - Ченнинг повернулся к нему с улыбкой ласковой акулы. - Я законный сын и наследник Ченнинга Крейтона Кепвелла. А вы преступники - убийца и вор!
Уоррен рванулся к гаденышу, но охранники, которых он до сих пор не замечал, ловко скрутили его. На пол упал пистолет.
- Вор, сообщник убийцы, - Ченнинг подошёл ближе и дотронулся носком ботинка до пистолета. - Похоже, ты готовил убийство - видимо, это у вас в крови. Вызывайте полицию, - бросил он охранникам.
Уоррена потащили из зала. Он слышал, как Ченнинг пообещал предоставить полиции все собранные доказательства, выразил надежду на скорый и справедливый суд.
***
Ченнинг ликовал - все получилось даже лучше, чем было задумано. Своей дурацкой выходкой Уоррен сыграл ему на руку. Он ещё и пистолет притащил! Это уже покушение на убийство. Лайонел помчался вслед за сыночком - вот и славно, там в участке ему и предъявят обвинения! Ченнинг и не рассчитывал, что Локридж признается - кто бы признался? - главное, его вопли никого не убедили. Он видел, как отшатнулись гости, и вокруг Лайонела образовалось свободное пространство. Также от Локриджей отвернутся деловые партнёры. Они потеряют все ещё до приговора суда. Отец отберет у Локриджей всю их собственность - земли, бизнес, дурацкие коллекции - а он поможет ему.
Ченнинг улыбнулся отцу, но тот, как будто не заметил его улыбки. Наверное, ещё не полностью осознал открывшиеся перспективы - слишком был поражен. Лицо у отца было странным, такого выражения Ченнинг никогда прежде не видел. А вот Мейсон усмехался ехидно - вообразил, что о его фокусах речь теперь не пойдёт? Напрасно! Ченнинг ничего не собирался откладывать.
- Лайонел Локридж - убийца, он получит по заслугам. Но нашей семье угрожают не только явные враги, - Ченнинг с удовлетворением отметил, что при этих словах с лица Мейсона сползла улыбка. - Тайные враги вредят исподтишка, прикидываются добрыми друзьями, членами семьи, вкрадываются в доверие, а сами готовят удар. Скажи, Мейсон, что вы задумали с Памелой? Как ты посмел обмануть отца, пойти против семьи?
- Я не делал этого.
- Ты обманул доверие отца!
- Ложь, - Мейсон не повышал голоса. - И ты напрасно пытаешься приплести мою маму.
- У меня есть доказательства...
- Те, что ты сам сфабриковал?
- Я предоставлю доказательства! Отец! - Ченнинг обернулся к СиСи. - Он обманывает тебя, он ненавидит нас! Мейсон называет себя твоим сыном, но он не настоящий Кепвелл! Он - предатель!
- Не я ославил отца рогоносцем, а мать шлюхой.
- Хватит! - рявкнул СиСи.
***
Слышать все это было невыносимо! Особенно сейчас. Сейчас, когда весь его мир рушился. Два сильнейших чувства - любовь к Софии и любовь к Ченнингу - вот уже двадцать лет определяли его жизнь, теперь они схлестнулись, грозя разорвать сердце.
София! До встречи с ней он словно и не жил. Не жил, не дышал... Не любил. То, что СиСи считал любовью к Памеле, в сравнении оказалось мелким и незначительным. Даже не страсть - страстишка, замешанная на похоти и тщеславии! От нее остался скверный осадок, как от той первой (и, по сути, единственной) вечеринки, на которой он по-настоящему перебрал. Смутное недовольств собственным дурацким поведением, тягостное чувство неловкости перед свидетелями и соучастниками пьяных выходок, невозможность, да и нежелание, вспомнить подробности совершенного в хмельном кураже. Сама мысль о Памеле с некоторых пор вызывала у него почти физическое ощущение похмелья - тошноту, гадостный привкус, раздражение. СиСи задыхался в липкой влажной духоте, словно надвигающаяся гроза сдавливала грудь. Встреча с Софией ослепила его, подобно вспышке молнии. С небес грянул гром, и налетевшая бурь смела все хрупкое, непрочное, ненужное, смыла все лишнее, освободила его от прежних привязанностей.
СиСи ожил, как оживает после грозы природа. Он чувствовал себя обновленным, и мир представал перед ним во всей красоте и свежести первых дней творения. Небо было ясным, зелень сочной, воздух упоительным... София прекрасна и желанна, как ни одна женщина! СиСи казалось, он достиг предельной полноты чувств - больше сердцу не вместить. Он желал Софию, восхищался ее красотой и грацией, наслаждался ее речами, благоговел перед нею, был благодарен Богу за дарованное ему чудо, и был благодарен Софии за каждую ее улыбку, ласковый взгляд, за ночи, полные блаженства. Любовь его росла с каждым днем росла, обретала все новые краски и оттенки*.
Любовь к Софии естественным образом трансформировалась в любовь к детям. Ченнинг - их первенец, солнечный мальчик, плод самых первых страстных ночей - завладел сердцем СиСи еще до своего рождения. Любуясь округлившейся фигурой Софии, ее новой мягкой грацией, СиСи познавал ее уже не как Возлюбленную, но как Жену и Мать, и себя ощущал Мужем и Отцом. Он любил крошечное существо, растущее в животе супруги, и любовь его росла вместе с ним. Когда Ченнинг родился, СиСи готов был поклясться, что ничего прекрасней в жизни не видел. Любовь преображала красное, сморщенное, орущее создание с мутными расфокусированными глазками и беззубым ртом в статного улыбчивого красавца, достойного потомка великих Кепвеллов, надежного помощника и будущего преемника. СиСи знал, что этот ребенок будет его гордостью, его счастьем, и он им был. Был именно тем сыном, о котором мечтал СиСи, и любовь к Софии не в последнюю очередь была любовью к матери Ченнинга.
Если бы о ее неверности сообщил кто-то другой, СиСи Кепвелл возненавидел бы негодяя, уничтожил бы его. Но эти слова произнес Ченнинг. Ченнинг! Возненавидеть его - все равно, что убить все свои надежды, уничтожить будущее. Поверить ему и возненавидеть Софию - отречься от прошлого, от любви, которая породила и самого Ченнинга и любовь к нему. Чем бы не завершилась бушевавшая в его душе битва, СиСи должен был потерять то, без чего не мыслил себя. Он больше не мог быть счастливым отцом, хранившем светлую память о горячо любимой и слишком рано покинувшей его жене. Отец, преданный любимым сыном... Рогоносец, обманутый шлюхой... Жестокие слова Мейсона удивительным образом вернули СиСи точку опоры, направив злость по привычному руслу. Хоть в чем-то можно было не сомневаться! В коварстве Памелы, натравившей на него сына, в двурушничестве Мейсона... С этим нужно было разобраться немедленно!

III ...приветствуют тебя!

Ченнинг вздохнул с облегчением. Его, оказывается, не на шутку встревожило странное выражение лица и непонятная пассивность отца. Но вот он привычно нахмурился и обратил грозный взор к Мейсону:
- Я жду твоих объяснений. В подробностях.
- Извини, - Мейсон развел руками, - я Лайонелу и Софии свечку не держал - сам только что узнал.
Кажется, лишь присутствие телекамер удержало СиСи от удара. Если бы взглядом можно было испепелить, от Мейсона остались бы одни угли. Ченнинг улыбнулся про себя - все шло как надо.
- Прибереги свое остроумие, - процедил сквозь зубы СиСи, - пригодится в поисках работы и жилья.
- Ты собираешься меня выгнать из-за голословных обвинений?!
- У меня есть доказательства! - счел нужным вмешаться Ченнинг.
- Я знаю. Я верю.
Взгляд отца, полный доверия и любви, как всегда согрел сердце Ченнинга. Мейсон, конечно же, не мог не разбить трогательного момента:
- Веришь всему, что он наговорил сегодня?
- Мой сын, - с нажимом произнес СиСи, - не лжет!
- Твой сын? В свете его сегодняшних высказываний, я бы воздержался от подобных утверждений.
У Ченнинга даже дыхание перехватило от чудовищности такого предположения, но отец мгновенно осадил Мейсона:
- Твои грязные инсинуации не помогут тебе избежать объяснений.
- Зачем что-то объяснять, если ты уже принял решение?
Несмотря на это гордое заявление, Мейсон не покинул праздника вместе с приглашенными. Он остался и маячил перед глазами, пока СиСи изучал предоставленные Ченнингом документы. По счастью, молча.
***
Вечер плавно перетек в ночь. К удивлению Ченнинга доказать участие Памелы в афере оказалось крайне затруднительно - ведущие к ней ниточки были оборваны. Вероятно, Мейсон постарался. Совершенно бессмысленная трата времени и сил, решил Ченнинг. Отцу не нужны были подтверждения. Он счел предположение о ее причастности правдоподобным, и других доказательств ему не требовалось. Да, и не это было главным - значение имело предательство Мейсона, и то, что он покрывал сообщников подтверждало умышленность его действий. Мейсон пошел против семьи, тем самым он вычеркнул себя из ее состава. Семья - самое важное...
- Отец, - Ченнинг заметил, что СиСи закрыл папку и отложил ее в сторону, - ты должен знать еще об одном происшествии...
- Публика разошлась, а спектакль продолжается! - Мейсон отделился от стены, которую подпирал последние два часа. - О каких еще преступлениях желает поведать Эдмон**?
Ченнинг проигнорировал это высказывание.
- Мейсон вредил нам умышленно, а вот Келли едва не совершила ошибку по глупости. Я случайно узнал, что она собирается сбежать с Джо Перкинсом...
- Ченнинг! - Мейсон казался удивленным и раздосадованным. - Ты еще расскажи о двойках и пропущенных уроках! Мы же говорили с Келли, все решили. Никто никуда не сбежал, нечего и обсуждать.
- Это ты решил! Я с самого начала думал, что папа должен знать обо всем! Ты пообещал Келли скрыть от него ее фокусы... Думаешь, я не знаю почему? Ты рассчитывал, привлечь ее на свою сторону!
- Бред.
- Ты все правильно решил Ченнинг! - прогремел голос СиСи. - Я должен знать обо всем, что происходит в моей семье. В том числе, о двойках и прогулах. Я сам поговорю с Келли и разберусь с Перкинсом. А ты, - он смерил Мейсона взглядом, который был тяжелее гранита, - ты мне не сын. Я не желаю видеть тебя в своем доме. Я вообще не желаю видеть тебя и слышать! Будет лучше, если ты покинешь город!
- Этого ты требовать не можешь! Санта Барбара тебе не принадлежит.
- Я советую тебе исчезнуть...
- И не надейся!
Внезапно входная дверь распахнулась, прервав разгоравшийся скандал.
- Мистер Кепвелл, - начальник охраны прижимал ладонь к левому уху, - миссис Локридж настаивает на встрече с вами. Сэр, - он развел виновато руками, продемонстрировав красное распухшее ухо, - я не мог применить силу...
Минкс Локридж, едва доходившая ему до локтя, стукнула своей тростью по его мощной шее и вышла вперед.
- В отличии от этого джентельмена, Кепвеллы вполне способны подраться с дамой, - произнесла она надменно, - но сперва они кое-что услышат, - негромкий голос старушки звучал резко и четко. - Моего сына арестовали сегодня по обвинению в убийстве. Моего внука обвиняют в краже. Весь вечер транслировали репортаж с вашего "праздника", - последнее слово оно выплюнула, как шелуху.
- Локриджи - преступники, они понесут справедливое наказание! - возразил Ченнинг.
- Они заплатят за все! - отрезал СиСи.
- За то, что Лайонел спал с твоей женой? - прищурилась Минкс. - Спал с твоей драгоценной Софией, которая никогда не была твоей? Эта актрисулька влюбилась в моего сына, как кошка. Она притащилась за ним в Санта Барбару и крутила хвостом перед тобой, чтобы вызвать его ревность. Но у Лайонела была жена, он не собирался разрушать семью. Я наблюдала за этой девчонкой - и не зря! Она была беременна - призналась на исповеди. Когда поняла, что Лайонела ей не видать, решила заполучить своему ребенку подходящего отца - богатого, знаменитого и достаточно тупого, чтобы проглотить любую сказочку о сроках и сходстве...
- Ложь!
- Ты лжешь! - голоса Ченнинига и Сиси слились в один крик боли.
Раздались негромкие мерные хлопки - Мейсон аплодировал.
- Я был прав, спектакль продолжается и становится все интереснее. Прошу вас, мадам, продолжайте.
- София Вейн успешно окрутила подходящего богача и родила мальчика. Я не могла позволить Кепвеллу воспитывать моего внука - и теперь вижу, насколько была права! Я поменяла младенцев. Сын Лайонела рос в хорошей семье и стал славным юношей. А этот... кукушонок... вырос мерзавцем.
- Не верю ни единому слову! Ченнинг - мой сын!
- Если тебе приятней считать такого выродка своей плотью и кровью... - Минкс презрительно пожала плечами. - В чем-то ты безусловно прав - он твое порождение, твой сын по духу - слепок черной, грязной, насквозь прогнившей души.
Ченнинг хватал ртом воздух, не в силах придумать достойной отповеди старой ведьме. Ему хотелось схватить ее, швырнуть на пол, колотить изо всех сил. Почему она не мужчина?! Прикрываясь своим полом и возрастом, злобная карга терзала его, жалила своим ядом!
- Мой сын отстаивал бы мою добродетель, даже если бы лично застал меня с десятком голых мужиков, а твой, Кепвелл... Ты все слышал сам. Все же я была совершенно права, спасая от тебя своего внука.
- Убирайся! - рявкнул СиСи. - Вон из моего дома!
- Я уже закончила, - Минкс направилась к выходу.
У самой двери она обернулась:
- Барнаби Уоллес. Возможно тебе захочется проверить. Впрочем, это сделают и без тебя - я оповещу прессу.
- Проклятая старая ведьма! - не выдержал Ченнинг.
- Не слушайте его, мадам, он вульгарен, - сказал Мейсон. - Конечно, у Софии Вейн, даже ставшей Кепвелл, не могло быть такого сына.
Он с поклоном открыл дверь:
- Прошу вас, мадам.
Кивнув ему с видом королевы, Минкс оперлась на предложенную руку.
- Убирайтесь из моего дома немедленно!
- Я уйду, - Мейсон на мгновение обернулся, - а с кем остаешься ты?
Дверь захлопнулась.

Конец

2. Скажи мне: "Да", или Поездка в Вегас

Рейтинг: R
Персонажи: СиСи Кэпвелл, Келли Кэпвелл, Мейсон Кэпвелл, Иден Кэпвелл.
Пейринг Мейсон Кепвелл/Сантана Андрадэ
Жанры: Драма, AU, Любовь/Ненависть
Размер: Мини
Описание:
Когда Мейсон узнал, что Брендон сын Ченнинга, он был взбешен и, угрожая рассказать мальчику правду, потребовал от Сантаны выйти за него замуж. На самом драматическом моменте появился СиСи, и Сантана ускользнула. А вот как бы могла разрешиться ситуация без его вмешательства?

Не везет в картах - повезет в любви.

СиСи Кепвелл прослушал очередную серию гудков и положил телефонную трубку. Сантана не отвечала на звонки, и это вселяло в него тревогу. Днем с ней был Мейсон, а от своего старшего сына он ожидал всего, чего угодно - от безобразной шутовской выходки до настоящего преступления. Тот, кто застрелил собственного брата, не остановится ни перед чем!
- Я должен ехать к Сантане.
- Ты думаешь, что-то случилось? - спросила Келли.
Ее голос звучал слабо, как у смертельного уставшего человека. С болью в сердце СиСи отметил болезненную бледностью дочери, синие тени, залегшие вокруг глаз, страдальчески опущенные уголки губ.
- Тебе нездоровится? - спросил он, не слишком надеясь на правдивый ответ.
- Все в порядке папа, - Келли вымученно улыбнулась. - Просто голова болит.
- До сих пор?! Голова не может "просто болеть" весь день! Ты должна обратиться к врачу.
- Мне уже лучше, папа, - это была ложь!
СиСи ясно видел, что Келли пытается принять непринужденный вид. Она отбросила волосы с лица привычным изящным жестом, но тонкие пальчики задержались на виске.
- Тебе лучше прилечь, котенок, - он постарался смягчить тон, чтобы не напугать ее.
Келли слишком рано покинула больницу. Его девочка не могла оставаться в бездействии, узнав правду о преступлении! Она хотела, чтобы Мейсон признался... Опять Мейсон! Из-за него Келли не долечилась и мучится от головной боли!
- Мне пора идти.
Келли пошатнулась, СиСи едва успел подхватить ее.
- Доченька!
Слабый стон слетел с ее губ. Келли была на грани обморока.
- Роза, вызывай врача! Немедленно!
Страх за дочь вытеснил все прочие мысли.
***
А между тем, в доме Сантаны Андраде...
Сантана загнанно огляделась. Выхода не было! Мейсон заслонял дверь, и сдвинуть его не представлялось возможным. Сантана не могла и предположить, что окажется в подобной ситуации. Только не она! Только не с ним! Мейсон даже в детстве бесился, молча... Ему можно было твердить: "Нет", можно было играть и обламывать, можно было предложить провести ночь вдвоем, обнимаясь, и не опасаться, что он не сдержит обещания обойтись без секса. А теперь, теперь... Сантана с ужасом осознала, что он сильнее физически и не слышит сейчас ничего, кроме голоса своих желаний. Столь же ясно она понимала, что не подчинится ему, даже не изобразит покорность. Его настойчивость всегда пробуждала у нее яростное неприятие. "Нет, нет, нет!" - твердила она в детстве, будь Мейсон хоть тысячу раз прав. "Нет, нет, никогда! Ни за что!" - стучало у нее в висках сейчас.
- Нет! - выдохнула Сантана.
- Да! Ты скажешь: "Да!". Ты будешь твердить: "Да, да, да!", умолять...
- Никогда! - она вложила в крик всю свою решимость.
Молнией Сантана метнулась к столу и схватила нож.
Признаться, она плохо представляла, что будет делать с ним - кинется на Мейсона или поразит себя, если он попытается ее коснуться - поэтому держала нож двумя руками на уровне груди острием вниз.
- Положи нож, - Мейсон сделал шаг к ней и слегка отодвинулся от двери.
- Ни за что! - отчеканила Сантана, судорожно сжимая рукоять.
Мейсон сделал еще шаг по направлению к ней. Ее сердце бешено колотилось о ребра - кажется, у нее появился шанс! Расширенными глазами Сантана следила за своим противником, который медленно приближался к ней, а значит, отходил от двери. Вот сейчас, сейчас! Она рванулась к выходу, но ошибка Мейсона оказалась хитрым маневром - он ждал ее броска и перехватил прежде, чем Сантана достигла цели. Нож выпал из выкрученных рук. Она вскрикнула от боли и отчаяния. Мейсон заломил руку ей за спину, дернул к себе и плотно обхватил, прижимая локоть. Вырваться из его стальной хватки не было никакой возможности. Сантана лишь теряла силы, тщетно напрягая мускулы. Мейсон не оставил ей ни малейшего шанса ударить его, поцарапать, укусить. Она могла только наступить ему на ногу, но без каблуков такое действие не производит должного эффектна. Мейсон, похоже, не заметил ее усилий расплющить ему ступню.
Сантана изнемогала в этой дьявольской пародии на объятия. Всей кожей она ощущала жар его разгоряченного тела - двойная преграда ткани ничуть не умеряла его. Сердце Мейсона тяжело бухало в груди, и его удары мучительно отдавались в ее нервных окончаниях.
- Ты полюбишь меня, - горячее дыхание обожгло шею.
- Ненавижу! - страстно выкрикнула Сантана.
- От ненависти до любви... - его губы касались мочки уха так нежно - и это бесило больше, чем безжалостные пальцы, сжимающие запястье до синяков!
- Никогда, никогда...
- Ты будешь моей! Сегодня, сейчас... Всегда! Ты полюбишь меня! - горячие губы скользнули по ее скуле.
Сантана резко вздернула голову, и они стукнулись лбами.
- Никогда я не буду твоей! - ее голос был хриплым от ненависти. - Ты можешь изнасиловать меня... Ты мужчина, ты сильнее. Но ты не заставишь полюбить тебя! Я не скажу: "Да".
- Скажешь! - в глазах Мейсона появился ледяной блеск. - Скажешь: "Да", станешь моей женой... Верной, любящей женой... Или я расскажу Брендону правду о его родителях. О том, как они избавились от него, потому что он мешал им...
- Это неправда!
- О том, как его мать бросила его сразу после рождения и не вспоминала пять лет. Как она развлекалась, путешествовала, делала карьеру... А потом увидела такого славного малыша и захотела отнять его у той, которая заботилась о нем, любила... Он возненавидит тебя, Сантана! Будет бояться тебя. Ты не сможешь даже подойти к нему.
- Нет! Мейсон, нет! Ты не сделаешь этого!
- Сделаю, - его голос звучал спокойно и уверенно. - Если мне достается лишь ненависть и презрение, вы все сполна нахлебаетесь ими!
"Мама была права!" - на глазах Сантаны закипали слезы. "Она предупреждала меня. Предупреждала, что Мейсон будет мстить за свою боль".
- Пожалуйста, не надо, - прошептала она. - Не делай этого... Я прошу... - Сантана душила рыдания, рвущиеся из груди, голос прервался всхлипом.
- Выходи за меня замуж, - Мейсон поцелуем снял слезинку. - Скажи: "Да" , и я сделаю тебя такой счастливой, какой ты не бывала даже в мечтах. Обещаю. Ты будешь счастлива со мной.
Безнадежно! Он не слышит ее, не понимает... Не хочет понимать!
- Мейсон, - взмолилась она, - не разрушай то хорошее, что было между нами! Наша дружба...
- Не было никакой дружбы! - Он схватил ее за плечи и развернул к себе. - Я люблю тебя, люблю много лет, и ты должна полюбить меня!
Сантана помотала головой. Из ее глаз брызнули слезы, побежали по щекам. Мейсон убрал прядь волос, упавшую ей на лоб, очертил пальцем лицо. Сколько она себя помнила, он не выносил слез, но сейчас смотрел холодно и безжалостно. Неумолимо, как воплощение Немезиды.
- Брендон получил мою долю наследства, - сказал он тихо. - А я заберу у него детство. Ты можешь не допустить этого, Сантана. Ты можешь...
Можешь защитить своего сына. Сантана прикрыла глаза не в силах видеть ледяное лицо. Брендон - ее мальчик, ее дорогой мальчик! Как же она виновата перед ним!
- Пять лет прекрасный возраст, чтобы познакомиться с реальностью. Брендон уже знает о смерти - умер его отец - пора узнать о предательстве.
- Ты же спас ему жизнь! - прошептала Сантана.
- И спасу от будущих разочарований.
Он еще может насмехаться! бессердечное чудовище! Как она могла хоть на миг счесть его человечным? Нельзя было подпускать его к себе - нужно было гнать, отталкивать! А она... Как она допустила саму мысль, что Мейсон способен стать ей другом! Она же знала, какой он! Знала о его жестокости и мстительности. Мама предупреждала, что Мейсон опасен, но она не боялась. За себя не боялась! Но под ударом оказался Брендон. Ее мальчик! Он не должен страдать.
- Все в твоих руках, Сантана, - вкрадчиво произнес Мейсон. - Твоя жизнь... Моя... Брендона...
Ничего подобного она не ощущала. Напротив, Сантана чувствовала себя совершенно беспомощной. Как тогда в Акапулько на родильном столе, когда твердая уверенная ладонь медсестры закрывала ей глаза. Она теряла своего ребенка. Теряла его вновь! Нет, она не допустит его страданий! Она защитит Брендона любой ценой!
- Ладно, - пусть, даже такой, - я выйду за тебя замуж.
Мейсон молчал. Он убрал руки с ее плеч, но его лицо сохраняло прежнее упрямое выражение.
- Я говорю: "Да", - силы оставили Сантану, она опустилась на диван.
- Ты выйдешь за меня замуж, - Мейсон наконец прервал затянувшуюся паузу. - Сегодня.
- Почему сегодня? - Сантане было все равно. Лишь бы этот кошмар скорей закончился.
- Чтобы отец не вмешался - с него станется.
Только сейчас ей пришло в голову, что можно было согласиться для вида, а потом тянуть время. Можно было обратиться к СиСи - чтобы ни происходило между ними, такого он бы не допустил. Но уже поздно. Слишком поздно.
Сантана безучастно смотрела на проводимый в ее комнате профессиональный обыск. Много времени это не заняло - Мейсон спрятал обнаруженное удостоверение во внутренний карман и обернулся к ней:
- Идем. Вегас ждет нас!
***
Самолет взлетел и взял курс на Вегас. Мейсон откинулся на спинку кресла. До сих пор он рвался к заветной цели, как десятиборец к олимпийской медали, последовательно пересекая финишную черту каждого этапа. Найти документы, доставить Сантану в аэропорт, купить билеты, пройти регистрацию, посадить ее в самолет... Все! Можно выдохнуть. Никуда она теперь не денется! До приземления... А там, возможно, придется выдержать еще один раунд.
Внутренности скрутились в тугой узел. В горле пересохло. Сегодняшняя эмоциональная встряска далась ему тяжело. Чувства, желания, так долго сдерживаемые, смиряемые, вырвались наружу, сметая все его так долго и старательно возводимые крепостные стены. Душа без их привычной защиты сжималась в комок, пытаясь спастись от рвущих ее ледяных ветров. Хотелось замереть, не шевелиться, застыть. Любое движение причиняло физическую боль, словно не осталось не вывернутых сустав и не порванных сухожилий. Мейсон даже дышал через раз - воздух обжигал легкие.
Ангел милосердия в облике улыбчивой стюардессы предлагал напитки. Он взял коньяк, с трудом сделал первый глоток - обжигающий напиток побежал по пищеводу, притупляя ощущения. Второй пошел легче. Мейсон наконец смог вздохнуть.
Он искоса взглянул на Сантану - она смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Даже в измятом платье с растрепанными волосами она была невыносимо хороша. Его любовь, его боль, его греза! Никогда еще он не был так близок к исполнению своей заветной мечты и отступить не мог... Отступить?! За шаг до победы? Нет! Эту битвы он выиграет во что бы то ни стало! Пусть вся его жизнь летит под откос - отец отрекся, сестра поверила клевете, со дня на день ему предъявят обвинение в убийстве - Сантана сказала: "Да!"
"Серьезно?" - съехидничал внутренний голос. "Думаешь, Ченнингу она с таким лицом "Да" говорила? И в постель шла, как на эшафот?"
"Лицо, как лицо, - отмахнулся Мейсон от непрошенного критика, - серьезное. Главное, я доказал..."
"Доказал, что любовь, которую Ченнингу дарили от всего сердца, ты можешь получить только обманом и насилием. Блестяще!"
"Хватит! Сантана будет моей..."
"И чем же это отличается от банального изнасилования? Тем, что ты не ей нож к горлу приставил, а угрожаешь разрушить мир пятилетнего ребенка?"
"Я же не стану ее принуждать. Буду терпелив, нежен... Она поймет..."
"Как только ты ослабишь хватку, она сбежит. А с выкрученными руками, поймет лишь то, как сильно тебя ненавидит".
Милосердная стюардесса с коньяком прекратила шизофреническую беседу. Голоса в голове смолкли, по венам побежало приятное тепло, ощущения притупились. Затуманенное сознание отметило тот факт, что он как-то слишком быстро опьянел. Мейсон попытался вспомнить, когда он спал? А лучше, когда он ел в последний раз? Точно не в эти сутки.
Сантана сидела все так же прямо. Христианка, брошенная на арену к диким зверям на потеху праздной римской толпе. Бросьте жертву в пасть Ваала, киньте мученицу львам...* Отступать поздно. Того хорошего, что все-таки было между ними в последние недели, уже не вернуть. "Она мне больше не поверит". А самолет - не поезд, за стоп-кран не дернуть, на ходу не спрыгнуть... Значит, вперед! Прямо к цели, не замечая препятствий. "Она полюбит меня, - пообещал себе Мейсон, - наверное".
***
Сантана горько усмехнулась Вот она и выходит замуж за Кепвелла! Не за Ченнинга, о котором мечтала, не за СиСи, которого могла полюбить. За человека, которому всегда говорила: "Нет" и не могла сказать ничего другого. Кстати, где он?
Мейсон играл в блэкджек, а точнее, проигрывал - кучка фишек рядом с ним таяла на глазах. Правильно, чем еще заняться перед бракосочетанием? Постараться избавиться от лишней наличности и остатков трезвого рассудка! Возможно, это ее шанс... Ни денег, ни документов... Можно обратиться к охраннику... И что сказать? Правду? Или лучше соврать? Боже, как стыдно!
Поздно. Мейсон уже подошел к ней. В руках он держал бутылку шампанского, перевязанную пышным бантом.
- Подарок казино за сделанную суточную выручку? - она постаралась вложить в голос максимум презрения.
- Не везет в картах... - пьяно ухмыльнулся Мейсон. - В любви же мне повезло!
Сантана резко развернулась и пошла к выходу.
- Подожди... Минуточку, я, кажется...
- Что?! - она обернулась.
Мейсон шарил по карманам.
- Кажется, у меня вытащили бумажник...
- Как?
- Профессионально! - он развел руками. - Ни денег, ни документов.
- Этого не может быть!
- Можешь меня обыскать, - он растянул губы в похабной клоунской улыбке.
- А билеты?
- Они были в бумажнике.
- Мы что - застряли здесь?!
- Хуже, мы не сможем получить лицензию, - печально сообщил Мейсон. - Зато у нас есть шампанское, - он аккуратно скрутил проволоку с горлышка.
- О, Боже!
- Знаешь, дорогая, я очень рад, что необходимость отложить нашу свадьбу так тебя огорчает, но, если посмотреть с другой стороны, у нас появилась прекрасная возможность организовать самую великолепную церемонию, какую видела Калифорния. Ты же наверняка думала и о фасоне свадебного платья, и об украшении зала, и о первом танце. Ты устроишь свадьбу своей мечты, Сантана!
- Как мы вернемся в Санта Барбару?!
- Не расстраивайся. Нас ждет сказочное будущее! За это нужно выпить, - Мейсон протянул ей бутылку.
- Прекрати! - в ее голосе зазвучали истерические нотки. - Мейсон, я хочу домой! Завтра утром мне нужно быть на работе!
- Какое совпадение - мне тоже, - пробормотал он, отхлебнув шампанского. - Нам нужно лишь найти монетку... И телефон.
***
Сантана сгорала от стыда, пока Мейсон звонил Иден. Он нес какую-то невероятную чушь, в реальность которой просто невозможно было поверить. Что должна думать обо всей этой истории Иден! Что она подумала о ней?!
Потом они ждали самолета. Мейсон допивал шампанское. Сантана дрожала от холода, гордо отвергнув предложенный пиджак. Наконец прилетела Иден. В ее глазах плясали веселые чертики, а тон, которым она предложила взять выходной, был нарочито деловым и серьезным.
***
Они возвращались в Санта Барбару. Сантана осталась в салоне с Мейсоном. В настоящее время этот Кепвелл бесил ее гораздо больше, но он спал, а значит, молчал, тогда как Иден за штурвалом бодрствовала. Оказаться под прицелом ее насмешливых глаз было уже слишком!
Мейсон пошевелился. Взгляд Сантаны зацепился за черный уголок, выглядывающий из внутреннего кармана пиджака. Смутное подозрение заставило ее подойти ближе и вытащить... Бумажник! У Сантаны тряслись руки, когда она открывала его. Билеты из Вегаса, права... наличных, правда, нет, зато кредитная карта на месте!
- Мерзавец, - с чувством прошептала она, пряча свои права. - Какой же ты мерзавец!
Бумажник она небрежно запихнула в карман и села на свое место. Самолет начинал снижаться.
________________________
*Это строки религиозного гимна, но я его знаю по роману Дюма "Три мушкетера".

@темы: "СБ", "мои фанфики"