Фанфик по СБ

[Скарапея Змея]

Благодаря Санта Барбаре я узнала о состязательном судебном процессе. Примерно в то же время я прочла детективы Эрла Стенли Гарднера и определила свой любимый подвид жанра. Обожаю судебные детективы , построенные на юридических уловках! К счастью, англосаксы снимают неплохие фильмы, такие как "Гражданский иск" с Траволтой, "И правосудие для всех" с Аль Пачино, "Мой кузен Винни", телесериалы - мой любимейший "Закон и порядок", "убойный отдел" (этот о полицейской рутине, но столь же внимателен к процедуре. что для меня главное); "Хорошая жена", "Юристы Чикаго. Разумеется, я с наслаждением читаю романы Гришема. А начало всему положила именно Санта Барбара и Мейсон, который покорил меня в роли помощника прокурора. Наверное, самая любимая тема сериала - взаимодействия Мейсона, как работника прокуратуры, и полицейского Круза. Увы. по законам жанра, она осталась недоосвященной. И пытаюсь восполнить недоданное фанфиками.
"Я не стану добычей вороной" - первый макси-гет, который у меня получился. Первые три главы относятся к 100-м сериям сериала (у нас не показывали). В Санта Барбаре некий маньяк убивает светловолосых девушек и оставляет рядом цветок гвоздики. Джо Перкинс, Круз Кастильо и Мейсон Кепвелл догадываются, что это Питер Флинт - бывший жених Келли, который пытался застрелить Джо и пережил клиническую смерть. но доказать не могут. Вероника - бывшая секретарша Питера и бывшая подружка Мейсона - заподозрила его, она попыталась поговорить с Мейсоном, но тот обиженный на ее предательство слушать отказался. Питер понял, что раскрыт, убил Веронику, засветился в кинотеатре, потом позвонил Мейсону и включил магнитофонную запись с криком Вероники. С того момента, как Мейсон и Круз прибывают на место преступления начинается повествование.
Настоящее имя Питера - Антонио Фьорно, он был мальчиком по вызовы в заведении Джинджер. Потом работал учителем физики в школе Санта Барбары. После помолвки с Келли стал управляющим Кепвелл-отеля. Потом попытался убить Джо Перкинса, был тяжело ранен, пережил клиническую смерть, угрожал Мейсону дать против него показания, якобы видел, как тот убил своего сводного брата Ченнинга, но сторговался за снятие обвинений в покушении на Джо и четвертую часть наследство. Ирония была в том, что Си Си Кепвелл уже узнал от Келли об обвинениях Питера и наследства Мейсона лишил. То есть тот передал шантажисту четвертую часть от нуля, а Питер описал убийцу, как незнакомца. М-да, все сложно

Я не стану добычей ворона.

Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Ангст, AU
Размер: планируется Миди
Основные действующие лица: Мейсон Кэпвелл, Круз Кастильо, Мэри Дюваль.
Пейринг: Мейсон/Мэри; Круз/Иден

Глава 1. Вероника.

Мейсон не мог оторвать взгляд от мертвого тела. Вероника! Как же так? Почему? Совсем недавно он говорил с ней... Отказался говорить. Она хотела рассказать о чем-то важном. О преследователе? Угрозах? Быть может, выслушай он ее, Вероника была бы жива. Эта мысль полоснула, словно ножом. Собственная обида показалась чем-то мелким и никчемным. Он чувствовал себя одураченным, униженным, злился на нее, не хотел больше иметь с ней дела, но не желал смерти. Ни на секунду. Но она мертва. Вероника погибла, потому что он не захотел ее слушать, лелея свое горькое чувство. Она же надеялась на него! Набрала ЕГО номер. Он подвел ее, опоздал...
Голос Круза заставил очнуться. Мейсон не сразу понял, что сказал инспектор. Осмотр... улики... Ах, да! Они же здесь не просто так, а как представители системы правопорядка.
Точно сомнамбула Мейсон обошел ванную комнату, пересек гостиную и остановился у дивана. Бездумно переложил подушку. Под ней лежали исписанные листочки и конверт. Черновик письма? Глаза Мейсона расширились - он увидел свое имя. Письмо, которое писала Вероника, было адресовано ему. Конверт оказался не заклеен. Он вытряхнул содержимое на диван. Ключ с шифром отеля. Не номер, подсобное помещение. Чистовика не было. Видимо, Вероника не успела его дописать. Листочки исчерканы, густо замазаны корректором, строчки прыгали, сбивались, обрывались на полуслове. И повторялось, повторялось: "Мейсон, я должна рассказать тебе..." Что рассказать? Убийца не дал ей закончить.
Услышав шаги Круза, Мейсон спрятал, ключ, конверт и письмо во внутренний карман.
***
Мейсон в который раз перечитывал незаконченное письмо Вероники, пытаясь сложить разрозненные, путанные фразы в связный рассказ.
Мейсон, я должна рассказать тебе... Я хочу объяснить... Я понимаю, ты не простишь... Я бы не простила... Ты говорил, что самым ужасным считаешь сомнение в том, кто предан. Ты доверял мне, но я... Я тебе не верила. "Чудовище с ледяными глазами" - это твои слова, я тебя таким и считала. Не думала, что у тебя есть сердце, что ты можешь чувствовать, страдать, мечтать... Когда поняла, было поздно... Если бы я узнала тебя раньше... Я не думала... Но я все равно помогала бы Лайонелу! Он спас моего брата. Ты, как никто другой понимаешь, что значит семья. Лайонел - хороший человек, правда. Он не требовал от меня ничего, я сама вызвалась ему помочь. Возможно, если бы я тебя знала, я бы доверилась тебе. Но я не могла. Ты угрожал Лайонелу. Я опасалась тебя, притворялась. Отдала кассету... Я не хотела, чтобы с тобой из-за нее случилось что-то плохое. Потом, когда ты стал мне дорог... Пойми, я не могла сказать, что предавала тебя, но больше не буду этого делать! Я уже знала - ты не станешь мне мстить, если я откровенно признаюсь. Но доверять мне уже не сможешь. Я боялась потерять твою дружбу и продолжала лгать. Я запуталась. Я пыталась остаться другом и тебе, и Лайонелу. Он не хотел заставлять меня выбирать... Мейсон, наверное, только ты можешь понять меня! Ты же знаешь, как страшно довериться кому-то, как сложно быть искренним, как больно потерять доверие из-за собственных проступков. Мне так жаль, что я не знала тебя раньше! Эта кассета... Я отдала ее Лайонелу, но запись делал Питер. Он очень разозлился из-за того, что кассету использовали помимо него и безрезультатно. Он тебя ненавидел, и я его понимала - ты был с ним просто ужасен! Ты ведь и на меня внимание обратил, лишь для того, чтобы подразнить его? Я очень разозлилась тогда... Нужно было отказаться от свидания, ты бы нормально отнесся к этому, правда? Теперь я знаю... Питер казался таким милым, несчастным - мне было жаль его... Мейсон, я же хотела сказать, что Питер меня пугает! Он стал таким странным. Его взгляд... Не могу описать... Когда я заговорила с ним об убитых девушках, у него стало такое лицо... Как неживое. Не понимаю... Мне страшно находиться рядом с ним. Мейсон, я поняла, что совсем не знаю Питера. На что он способен...
Тасуя фразы и так, и эдак Мейсон не мог выжать из письма информации больше, чем в нем было. Вероника не объяснила, почему заподозрила Питера. Возможно, и сама этого не понимала. Почувствовала неладное. Поговорила с ним. Умерла. Ее смерть придавала весомость эфемерным подозрениям, переводила их из сферы воображаемого в реальность. Мейсон не мог отмахнуться от них, как от ничего не значащих фантазий. Вероника погибла после того, как поговорила с Питером Флинтом об убийствах. И, весьма вероятно, в следствии этого.
Убийца с гвоздиками, терроризирующий Санта Барбару... Был ли он еще одной личиной Антонио Фьорно? По причинам личного характера эта версия Мейсону очень импонировала. Ненавидимый им человек оказался не просто беспринципным лжецом, но и кровавым маньяком. Доказательств, к сожалению, не было. Не было! Подозрения Перкинса таковыми не являлись, как и его собственное убеждение. Мейсон знал, что Круз Кастильо, стремясь найти подтверждение правоте друга, буквально перерыл места преступлений. И не нашел ровным счетом ничего. Ничего, что можно было бы привязать к Питеру Флинту. И ничего, что указало бы на кого-то другого. Флинт оставался единственным подозреваемым, и алиби у него не было. Но не было и его следов. В деле Вероники имелись его отпечатки пальцев в квартире, показания свидетелей. Однако у него было алиби, которое обесценивало все косвенные улики. Отпечатки могли быть оставлены раньше, свидетели говорили лишь об изменившемся отношении Вероники. Телефонный звонок позволил установить время ее смерти с точностью до минуты. Как раз тогда Питер Флинт находился в кино, его видели Эми и Марисса Перкинсы. Мейсону было известно, что Джо перепроверил и убедился - невозможно доехать от квартиры до кинотеатра меньше, чем за четверть часа. Флинта видели сразу после звонка. Мейсон уже был готов поверить, что он сам ошибся, однако, его собственный звонок в полицию был зафиксирован в деле. Питер Флинт каким-то образом сумел организовать свое алиби. Быть может, ошиблись Перкинсы?
Был еще ключ от бельевой комнаты отеля. Она располагалась позади президентского номера, и, открывая дверь, Мейсон уже догадывался, что увидит. Небольшое помещение с ровными стопками белья на полках не отличалось от ему подобным ничем, кроме откидной заслонки, похожей на те, что закрывают раздаточные окна. За ней в самом деле было окно с прекрасным видом на номер. Мейсон мысленно перевернул картинку - на этом месте висело зеркало. Как просто! Даже изящно. Флинт обошел его. При мысли, что за ним наблюдали, как за подопытной крысой, его охватывало холодное бешенство. Ненависть к Флинту требовала конкретных действий.
Мейсон сжал гудящие виски. Еще одна бессонная ночь. Скачущие по кругу мысли. Подозрения, улики, алиби, невозможность ареста... Угроза. Вязкая ненависть. Незатухающая, как зубная боль, тревога за сестер. Обжигающее чувство вины. Он не выслушал Веронику... Она надеялась на него, звонила ему, а он не успел прийти на помощь. Позволил ей умереть. Едва не погибла Иден. Если ничего не сделать сейчас, жертвой может стать Келли... Но что сделать? Что? Как опровергнуть алиби Флинта? Алиби, которое он сам подтвердил...

Глава 2. Дело убийцы с гвоздиками.

Круз положил папку на стол.
- Ничего, - подвел итог Мейсон Кепвелл. - Полная, абсолютная пустота.
Он был совершенно прав. За последние сутки Круз опросил добрую сотню свидетелей, облазил на коленях весь кинотеатр, перетряхнул квартиру убитой, до ряби в глазах смотрел на фотографии, но не обнаружил ничего.
- Убийца нанесет следующий удар, - задумчиво произнес Мейсон, садясь на стол. - Возможно он совершит наконец ошибку, - от этих слов Круза передернуло. - Криминалистика утверждает, что серийные убийцы рано или поздно оставляют следы или попадают в поле зрения свидетелей, и тогда их ловят. Или не ловят. Личность Джека Потрошителя не установлена до сих пор, как и...
- Только не нужно статистики! - взмолился Круз.
- Какой процент серийных убийц избегает наказания? На какой по счету жертве обычно прокалываются? - охотно отозвался Мейсон.
- Новой жертвы быть не должно!
- Она будет, если ничего не предпринять. И следующей может стать Келли.
- Так полагает Джо, - похоже в этом вопросе Кепвелл и Перкинс были солидарны. Они оба боялись.
- Если убийца - Питер Флинт.
- Так считает Джо, - повторил Круз.
Он и сам так думал, но...
- У него есть алиби, - Мейсон озвучил его мысли. - Если бы не это, его можно было бы арестовать.
- Мы его допросили, - напомнил Круз, - он от всего отказывается.
- В камере Антонио Фьорно стал бы более покладистым, - хищная улыбка не оставляла сомнений, что сокамерники получили бы исчерпывающие сведения о биографии бвышего мальчика по вызову.
- Его пришлось отпустить.
- Пришлось. Из-за алиби.
- Я не пойму, к чему ты клонишь? - Круз потерял терпение.
- Клоню? - Мейсон удивленно вздернул бровь. - Я жду, когда полиция предоставит мне хоть что-нибудь, с чем можно было бы, если не идти в суд, то хотя бы выдвинуть обвинение.
В общем-то замечание было справедливым. Но Круз не мог принять снобистский взгляд на полицейских, как на чернорабочих, в поту и грязи долбящих горную породу, для того чтобы вручить добытый камешек джентельменам в пошитых на заказ костюмах, которые будут вертеть его холеными пальцами, оценивать, принимать решение. Он отвел глаза - вид Мейсона, который мог служить эталоном холеного сноба в элегантном костюме, мешал успешно бороться с закипающим гневом - и ответил практически вежливо.
- Мы работаем.
- Похвально. Надеюсь, увидеть плоды ваших трудов.
Дверь за ним закрылась. Круз глубоко вздохнул. Общение с Мейсоном хорошо закаляло нервную систему - казалось, Кепвеллу доставляло удовольствие мимоходом задевать болевые точки. Приходилось постоянно быть начеку, отбивать внезапные острые выпады, разгадывать изощренные ребусы. Однако он бы солгал, сказав, что предпочел бы работать с кем-то другим. Нет, Круз с легким удивлением отметил, что в профессиональном плане все складывалось неплохо. По крайней мере, он не замечал саботажа в целях далеких от правосудия, на который регулярно жаловались коллеги. Если Мейсон чего-то не делал, то не из конъюктурных соображений, а вот как сейчас, когда у Флинта БЫЛО алиби. И доказать, что алиби фальшивое - его, Круза, задача.
Он повернулся к столу, намереваясь еще раз просмотреть материалы дела, и застыл на месте - папки не было. Круз глянул на пол - быть может, упала - ничего. Он провел ладонями по поверхности стола, словно мог обнаружить ее на ощупь. Потом выдвинул по очереди все ящики, хоть и помнил, что не открывал их. Остановился. Нужно вспомнить последовательность! Он положил папку на стол, справа, ближе к краю. Потом на стол сел Мейсон, заслонив ее. Они разговаривали. Недолго. Круз глянул на часы - минут десять. Потом Мейсон ушел, и он дошел с ним до двери.. К столу вернулся не сразу, но из кабинета не выходил, и никто не заходил к нему.
Круз еще раз просмотрел содержимое ящиков, заглянул под стол, с отчаянья поднял жалюзи, как будто папка могла чудесным образом переместиться на подоконник. Ее, разумеется, не было. Зато лежал конверт. Незапечатанный. Круз вытащил из него ключ. Конверт был надписан летящим почерком Мейсона: "Бельевая за президентским номером. Сегодня, 18.30".
***
Остаток дня Круз потратил на поиски Мейсона, который словно сквозь землю провалился. К шести часам вечера он смирился с тем, что первый ход в этой партии не за ним, и отправился в отель. Ключ подошел к замку указанной бельевой. В глаза бросался шикарный вид на президентский номер. Кепвеллы! Круз тяжело вздохнул и сел на приготовленный для него стул. Взял стоявший на полке миниатюрный магнитофон, проверил кассету. Минутная стрелка его наручных часов подбиралась к половине седьмого.
В восемнадцать двадцать девять дверь номера открылась. Вошел Питер Флинт. За ним следовал Мейсон.
- О чем ты хотел поговорить со мной, Кепвелл?
- Присядь. - Мейсон обогнул Питера, положил на диван кейс, подошел к бару.
Флинт мельком взглянул на диван, но остался стоять.
- Виски, коньяк? Быть может, бокал вина?
- Из твоих рук? Ну, уж нет, больше ничего!
- Все честно - наливаю у тебя на глазах! - Мейсон жестом ярмарочного фокусника продемонстрировал бокал и бутылку. - Ты же не думаешь, что коньяк может внезапно потерять свои свойства?
- После того, как из моих рук испарилось сто тысяч годового дохода, я думаю, что возможно все.
- Все еще злишься? - удивленно осведомился Мейсон. - Напрасно. Ты согласился на сделку. Я честно выполнил условия - передал тебе четвертую часть своего наследства...
- Четвертую часть от нуля!
- ...И снял с тебя обвинение в покушении на Джо Перкинса. Разве свобода - не самое ценное в жизни? - Мейсон наполнил два бокала и протянул один Питеру. - Разумеется, после самой жизни.
Флинт предложенный напиток проигнорировал. Он скрестил на груди руки и явно ждал продолжения. Мейсон чуть склонил голову к плечу, поставил лишний бокал на стол и сделал долгий глоток.
- Превосходно! Ты зря отказываешься, Питер.
- Твои предложения не внушают мне доверия.
- Ты не ценишь свободу, - печально вздохнул Мейсон, - не ценишь жизнь... Тебя ждет электрический стул, Питер, - неуловимым жестом он вынул цветок белой гвоздики и поставил его в нетронутый бокал..
Круз впился взглядом в лицо Флинта. Он дрогнул! На одно крошечное мгновение дрогнул - в глазах плеснулся ужас, губы искривились... Но тут же взял себя в руки. Прищурившись, посмотрел на Мейсона.
- Опять? Меня допросили, проверили алиби... Это уже начинает походить на преследование, прокурор!
- Ты же не в участке - мы беседуем в лучшем номере прекрасного отеля. Какое преследование?
- Чего ты добиваешься, Кепвелл?
- Я предлагаю тебе сесть, выпить этот великолепный коньяк - или ты предпочитаешь вино? - поговорить... О Веронике.
- Вероника была моей секретаршей, - с готовностью сказал Питер, садясь на диван. - Она была мне предана, а ты преследовал ее, домогался, используя служебное положение. Она ненавидела тебя!
- И рассказала о небольших улучшениях, которые ты внес при ремонте. Да, я имею в виду это сквозное зеркало. Она предупредила меня о кассете и подтвердила мою версию. Ты за это ее убил? - внезапно тон Мейсона стал резок.
- Я не убивал Веронику, - Питер смотрел ему прямо в глаза. - У меня есть алиби.
- Правда? У тебя было достаточно времени, чтобы добраться до кинотеатра и попасться на глаза Перкинсам. Двадцать минут...
- Какие двадцать минут?!
- Так указано в деле. Теперь, - Мейсон достал из лежащего на диване кейса папку и продемонстрировал ее Питеру.
- Вы собираетесь фальсифицировать доказательства?! Кастильо не пошел бы на это!
- Кастильо? Будит лучше хранить секретные документы.
- Ты! - Питер вскочил на ноги, сжал кулаки. - Ты не можешь!
- Почему же? - почти промурлыкал Мейсон. - Я уже это сделал. Я знаю, что ты - убийца, что твое алиби - фальшивое. Нет разницы, каким образом я отправлю тебя на электрический стул.
Взгляд Флинта метался по номеру, его губы побелели, дыхание стало прерывистым. Внезапно он успокоился, так резко, словно кто-то нажал переключатель.
- Зачем ты говоришь мне все это? - без интонаций произнес он.
- Я хочу предложить тебе сделку, - Мейсон очаровательно улыбнулся. - Твою жизнь в обмен на безопасность моих сестер и других девушек. Ты напишешь признание, - на стол лег лист бумаги и ручка, - В том, что убил Ченнинга Кепвелла, а я верну в дело прежние показания.
- Я не убивал Ченнинга, - все также монотонно произнес Питер. - Ты не можешь обвинить меня в этом.
- Я тоже не убивал его. Что не помешало тебе обвинить меня, - парировал Мейсон. - Рассуди здраво, Питер. За убийства девушек тебя казнят. А Ченнинг... Ты можешь написать, что он тебя шантажировал, угрожал, издевался... Напиши, что он набросился на тебя, и ты, защищаясь, схватил пистолет. Напиши, что он набросился с пистолетом, а ты его отобрал... Я не стесняю твою фантазию...
- Я думаю, признание напишешь ты, - голос Флинта оставался спокойным. - И мы, наконец, покончим со всей этой историей.
Мейсон насмешливо поднял бровь:
- Как ты собираешь заставить меня?
- Иначе я тебя убью! - Питер достал из внутреннего кармана пистолет.
Круз выхватил свой и сжался, готовый сорваться в любой момент.
- Плохой блеф, - Мейсон покачал головой. - Как я могу быть уверен, что ты меня не застрелишь, как только я напишу такое признание?
- Это твой единственный шанс, Кепвелл, - Флинт направил на него пистолет. Пиши или я выстрелю.
- До сих пор ты душил, Питер...
- Пиши! Мне уже трудно сдержать себя. Тебя я хочу убить, понимаешь? На самом деле хочу! Всей душой. Их не хотел... я плохо помню, как это было... Только Вероника... Ее я должен был убить - она догадалась, но мне... мне было жаль...
Круз сорвался с места. В одну секунду он достиг дверей президентского номера, рывком распахнул ее. Питер оглянулся на него. В расширенных глазах мелькнуло понимание, он снова повернулся к Мейсону. Два выстрела слились в один. Перескочив через рухнувшего Флинта, Круз успел добежать до Мейсона, который медленно оседал на пол. Он подхватил его, присел под тяжестью обмякшего тела. Крови не было видно. Странно. А лицо заливала смертельная бледность.
- Эй, ты в порядке? Что... - Круз почувствовал, что его ладонь испачкана чем-то липким. Красным. На темной ткани крови не видно! Он рванул пиджак, жилет. Светлая рубашка потемнела, пропиталась насквозь.
- Запись, - Мейсон прошептал едва слышно. - Сотри... лишнее... Признание...
- Конечно! Только молчи! - Круз скрутил полотенце, попытался зажать рану одной рукой, другой нашарил телефон. - Я сделаю.
Черт, черт, черт! Кровь не останавливалась! Он вызвал скорую, и снова попытался соорудить повязку.
- Твоя папка... - Мейсон закашлялся.
- Только молчи! - взмолился Круз. - Не разговаривай!
- Между... столом и стеной... - на губах выступила кровь. - Извини...

Глава 3. Последствия огнестрельных ранений.

Мейсон попытался открыть глаза, но веки показались ему неподъемными. Тела своего он не ощущал, словно оно растворилось в густом вязком тумане. Туман... размывает очертания, гасит звуки, опутывает серой непрозрачной пеленой. Убаюкивает. Уснуть и видеть сны...* Какие сны? Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят? Когда нет зрения, слуха, вкуса, обоняния, осязания... Осязание слабо напомнило о себе нежным прикосновением к пальцам правой руки. С невероятным усилием Мейсон приоткрыл глаза. Сквозь полуопущенные ресницы он видел расплывающееся в сумеречных тенях незнакомое помещение. Тут же обзор заслонило лицо Келли, одновременно, опечаленное, испуганное и растроганное.
- Мейсон?! О, Мейсон!
Он почувствовал, что кисть его слегка сжали тонкие пальчики. Значит, это Келли держала его за руку.
- Ты как?
"Никак", - Мейсон не успел произнести.
Келли вскрикнула:
- Ой! Не говори! Тебе нельзя, у тебя легкое прострелено.
"А-а. Понятно, почему так тяжело дышать, словно через вату".
- Ты можешь кивнуть?
Мейсон кивнул утвердительно.
- Тебе очень больно?
Он повернул голову вправо, на этом силы иссякли. Келли сжимала его кисть двумя ладонями, словно опасалась, что она ускользнет. Милый жест, ужасно трогательный.
- Правда? - недоверчиво спросила Келли.
Мейсон прикрыл глаза, подтверждая. В самом деле, больно не было. "Это еще наркоз не прошел", - охотно подсказал внутренний голос.
- Ты ужасно нас напугал, - Келли всхлипнула. - Не смей больше так делать!
Из ее голоса исчезло отчуждение и ядовитое презрение, ставшее привычными за последний месяц. Тревога и нежность ласкали душу, залечивая - оказывается, все еще кровоточащие - раны.
- Пожалуйста, никогда больше так не делай! - Келли прижала его пальцы к губам.
"Никогда!" - в этом он мог бы торжественно поклясться, но язык не повиновался. Лицо Келли дрожало и расплывалось перед глазами. Веки налились свинцовой тяжестью.
- Мейсон? Мейсон! - ее голос звучал, словно через толщу воды, все дальше, глуше... Его неумолимо затягивало в глубину омута.
***
Холодная тяжесть волны сковала движения, сдавила грудь, не позволяя сделать вдох. Темнота... Беззвучие... Надо открыть глаза... Пошевелиться, вырваться из плена... Открыть глаза... Открыть!
Перед Мейсоном простиралась безмятежная темная гладь, в ней отражалось затянутое серыми тучами небо. Из ртутной глубины выступало бледное лицо. Тонкая ткань, потемневшая, отяжелевшая от воды, клубилась вокруг. И в ее беспрестанном движении еще острее проявлялась неподвижность черт, сомкнутых век, застывших в страдальческой улыбке губ. Мейсон замер, не в силах оторвать взгляд от милого лица.
Белый цветок гвоздики упал на мокрые кудри. Мейсон поднял взгляд и увидел Лайонела Локриджа в белой рубашке с поднятым воротом и черном атласном жилете с целым ворохом гвоздик в руках. Белые, розовые, желтые, алые, почти черные... Он кидал их, и цветы медленно падали, укрывая покойницу.
- Красивые красивой, - четко произнес Лайонел, словно продекламировал со сцены. - Спи, дитя. Я думал, называть тебя невестой и брачную постель твою украсить. А не могилу.
Мейсон не смел пошевелиться.
- Трижды тридцать казней свались втройне на голову твою! - выкрикнул ему в лицо внезапно появившийся из темноты юноша. - Не надо! - прорыдал он, опускаясь на колени. - Погодите засыпать. Еще раз заключу ее в объятья.
Милые, знакомые черты угадывались в его лице, мужественном и суровом.
"Брат, - понял Мейсон, - которого спас Локридж.
- Кто тот, чье горе так выразительно; чья скорбь взывает к блуждающим светилам, и они, остановясь, внимают с изумленьем? - услышал он собственный голос.
- Иди ты к черту!
- Плоха твоя молитва, - зачем он говорит это? Зачем? Разве не разделяет его скорбь? - Ее любил я, как сорок тысяч братьев любить не смогут!
- Меньше, чем один любовник, - прозвучало за левым плечом.
Мейсон стремительно обернулся, но никого не увидел. Чернела землей свежевырытая могила, череп без нижней челюсти пялился пустыми глазницами...
- Прошу прощенья, сэр. Я был не прав. Но вы, как дворянин меня простите. Пусть знают все: я не желал вам зла. Ошибкой я пустил стрелу над домом и ранил брата.
- Простить? Забыть про смерть и ужас, нависший над сестрой? А меж тем - хоть дело не поправить похвалами - свет не видал таких сестер! Месть!
В руках брата сверкнула сталь клинка. Мейсон машинально сжал пальцы... на эфесе шпаги? Он не хотел смерти этого обезумевшего от горя мальчишки, только защищался. И пропустил удар. Клинок вошел в грудь, обжег невыносимой болью.
- Ты умерщвлен, и нет тебе спасенья. Всей жизни у тебя на полчаса. Рапира эта отравлена.
Яд растекался по венам горячей лавой.
***
Легкое прикосновение прохладных пальцев усмиряло жар, возвращало к жизни. Так могла утешать мама. Гладить по волосам, убирать прилипшие к влажному от испарины лбу пряди. Мейсон понимал, что ее не может быть здесь, рядом с ним, но иллюзия казалась такой реальной... Он чувствовал ее нежную руку, слабый аромат духов... Нет, не сирень... Что же? Что-то свежее, утреннее... как морской бриз... Такие духи любила София. Мейсон не интересовался названием, но запах помнил. Как и прикосновение ее руки к своему разгоряченному лбу. Она не была ему матерью, но, когда он болел, лежал с высокой температурой, не в силах оторвать голову от подушки, сидела рядом, гладила по волосам. Как и тогда, в детстве, он позволил себе притвориться перед самим собой, будто не узнает ее, и не отстранился от ласки, которую видел так редко и отвергал так решительно.
- Не уходи, - шепнул Мейсон.
Рука замерла, застыла, и он внутренне сжался.
- Что ты, мой дорогой, не уйду.
Мягкие губы коснулись лба. Холодные... Или он такой горячий? От жара ломило все тело, болела голова, было трудно дышать. Тонкие, гибкие пальцы переплелись с его безвольными, занемевшими от неподвижности.
- Что ты здесь делаешь?! - раздался придушенный голос.
София вздрогнула всем телом. Он сжал ее руку, стремясь удержать, не дать выскользнуть.
- Иден! Дочка...
- Что тебе здесь понадобилось?
- Я пришла, потому что узнала... Я не могла не прийти!
- Тебе прекрасно удавалось не приходить, - произнесла Иден с горечью. - Не стоит это менять. Уходи!
- Я не могу, - не так уж крепко он ее держал, - я нужна...
- Никому ты здесь не нужна! А Мейсону меньше, чем кому-либо. Он тебе никто!
- Это не правда!
- Уходи!
Похоже, Иден распахнула дверь.
- Тебе здесь не место.
- Я не уйду. - в голосе Софии звучала спокойная решимость. - Ты можешь выгнать меня. Вызвать охрану, устроить скандал... Но ты ведь не хочешь этого?
Последовала долгая пауза.
- Надеюсь, когда я вернусь, тебя здесь не будет, - Иден оставила последнее слово за собой.
Дверь за ней захлопнулась. Мейсон почувствовал, что тонкие пальцы Софии выскальзывают, но удерживать не было сил.
- Не уходи, - шепот сорвался на стон.
- Нет, нет! - София погладила его руку. Скрипнула кровать, когда она присела на краешек. - Я буду с тобой.
- Тебя не было... пятнадцать лет, - напомнил он педантично.
Нежная рука гладила его волосы, и не хотелось думать о том, что София давно мертва, а значит, все это сон.
***
Открыв глаза, Мейсон увидел Круза, стоявшего над ним с самым суровым и непроницаемым выражением лица. Он походил на вождя ацтеков, прикидывающего, кого именно отправить на личную встречу с богами.
- Очнулся? Ты как вообще? - в голосе, однако, суровости не было, проскальзывало даже что-то, отдаленно напоминающее участие.
- Нормально, - Мейсон хотел было пожать плечами, но, вспомнив предыдущий опыт, предпочел воздержаться. "Пока обезболивающее действует - хорошо, но его дают с перерывами и дозу сокращают", - этого он произносит не стал, однако Круз, который с подобными ранениями сталкивался, и сам понял.
- Сочувствую, - взгляд его заметно потеплел. - Так вот, - он, как всегда, рванул с места в карьер, - Флинт мертв. На кассете я оставил только его признание, но мы бы и так обошлись. Нашли запись с голосом Вероники. Он убил ее, вернулся в кинотеатр, незаметно вышел к телефону, позвонил тебе, потом сел на свое место и рассыпал перед Перкинсами поп-корн. Все просто. Дело закрывают - его передали какому-то Бассету, - Круз нахмурился и вопросительно взглянул на Мейсона.
- Самородок из Вентуры, - он чуть улыбнулся. - Петерсон его все-таки переманил. Не оставляет надежды воспитать преемника.
Окружному прокурору до конца срока оставалось всего ничего, переизбрание в его планы не входило. Мейсон, как и все в офисе, знал, что Петерсону предлагают должность в Министерстве Юстиции, и он фактически уже дал согласие, а за оставшееся время пытается обеспечить достойную смену. Впрочем, Крузу эти внутриведомственные тонкости были без надобности.
- Нужны твои показания, - Круз достал лист бумаги, ручку и примостился на край кровати. - Продиктуешь?
Мейсон оценил предоставленную возможность - официальной станет та версия, которая устраивает его. Он продиктовал давно сложившийся в голове текст, старательно обходя все скользкие моменты. Круз прочитал записанное, вопросительно взглянул. Мейсон согласно кивнул и откинулся на подушку, чувствуя себя выжатым, как лимон. Говорить, да еще так долго, все еще было тяжело. Легкие горели огнем, словно после бега, голова кружилась. Он взял ручку, с неудовольствием отметив дрожащие пальцы, расписался, как смог.
- Я одного не понял, - Круз убрал документ. - Зачем понадобилось прятать от меня папку с делом?
Мейсон усмехнулся:
- Ты очень громко... искал ее... И меня... А Флинта... пригласили уточнить показания... он слышал...
- И поверил, что ты меня подставил!
- У тебя слишком... хорошая репутация... Он бы не поверил... в сговор.
- Ясно. Выздоравливай, - Круз похлопал его по плечу и покинул палату.
Мейсон прикрыл глаза. Его снова начало лихорадить.
__________________________________
* Здесь и далее в бреду Мейсона обыгрывается текст "Гамлета" Шекспира.

@темы: "СБ", "мои фанфики", "Я не стану добычей ворона", "Лейну Дэвису посвящается