Сердце мое полно нежности к калекам, бастардам и сломанным вещам
Утащила из Разведопроса. Религиозные войны. 8 часть.
Сражение при Рокруа началось в 4 часа 20 минут... К 6 утра Конде разгромил пехоту, к 8 утра, он разгромил эльзасские эскадроны. С этого момента фактически на поле боя осталось только 5 испанских терций.
И был такой перерыв в бою, армии выдохлись немного. С поля боя исчезли эскадроны испанские, эскадроны эльзасские. Исчезла вся пехота не старо-испанская. Участник битвы вспоминает, что в этот момент раздалась музыка. Это заиграли древний шотландский марш. Это тот марш, под который Жанна д’Арк вступала в Орлеан. Этот марш заиграли и армии остановились. Вокруг испанских терций кольцо сомкнулось из французской пехоты и кавалерии. И вдруг громовой клич: “Франция! Герцог Энгиенский!” И вся эта масса двинулась против испанских колонн. Герцог спешил потому, что у него в голове было, что Бек придет с войсками. Он спешил и бросил в атаку свою кавалерию на эти старые испанские терции. Изначально 6 тысяч человек. Они понесли какие-то небольшие потери, но почти 6 тысяч человек, из которые примерно одна треть пикинеры, две трети, это мушкетеры. По разным данным либо одно большое каре, либо два. Мощное, плотное, ощетинившееся пиками. В промежутках стояли мушкетеры. И орудия вокруг, 18 пушек испанских. Первая атака французской кавалерии была отбита огнем. Герцог бросил кавалерию во вторую атаку. И эта атака захлебнулась под огнем.
О.В. Соловьев цитирует письмо командира кавалерийской роты (очень маленькой, около 40 человек), написанное на следующий день после боя, 20 мая.
“Я рассматривал батальон на ходу. Найдя, наконец, место, которое казалось мне доступнее других, я приказал за 20 шагов трубить атаку”. 20 шагов, это совсем недалеко. Кавалерия Фридриха или Наполеона атакует с 500-600 метров, а здесь с 20 шагов. “И мы поскакали крупной рысью. Те, кто шли за мной ворвались в батальон, но они смыкали строй за нами. Де Вернь был сбит на землю ударом пики. Тьержо был ранен выстрелом из мушкета, а его коня убили под ним. Тибервиля опасно ранили. Лариман был ранен алебардой в голову. Дебре ранили мушкетной пулей. Лапикурли пуля выбила глаз. Дампьер получил три пули. Из 23 других, которых вы не знаете, пятерых убили, других ранили. Кроме четырех, которые следовали за мной без особого энтузиазма, в роте не осталось больше никого”.
Сам этот офицер остался в строю. 40 кавалеристов осталось в эскадроне, вначале было человек 200. “Было 40 кавалеристов и все офицеры. Кроме лейтенанта и корнета. И я с восемью солдатами. Герцог Энгиенский, видя, что никто не торопится атаковать батальон испанцев, где был Фонтен и все пушки, приказал атаковать мне. Пришлось испить эту чашу. С криком “За мной!” я дал шпоры моему коню и бросился на этот отчаянный батальон. Но никто за мной не поскакал, все меня оставили. Испанцы сбросили меня с моей кобылы. Я получил пять ударов алебардой, пикой и шпагой”. Его взяли в плен, но через несколько часов его уже освободили.
Сражение при Рокруа началось в 4 часа 20 минут... К 6 утра Конде разгромил пехоту, к 8 утра, он разгромил эльзасские эскадроны. С этого момента фактически на поле боя осталось только 5 испанских терций.
И был такой перерыв в бою, армии выдохлись немного. С поля боя исчезли эскадроны испанские, эскадроны эльзасские. Исчезла вся пехота не старо-испанская. Участник битвы вспоминает, что в этот момент раздалась музыка. Это заиграли древний шотландский марш. Это тот марш, под который Жанна д’Арк вступала в Орлеан. Этот марш заиграли и армии остановились. Вокруг испанских терций кольцо сомкнулось из французской пехоты и кавалерии. И вдруг громовой клич: “Франция! Герцог Энгиенский!” И вся эта масса двинулась против испанских колонн. Герцог спешил потому, что у него в голове было, что Бек придет с войсками. Он спешил и бросил в атаку свою кавалерию на эти старые испанские терции. Изначально 6 тысяч человек. Они понесли какие-то небольшие потери, но почти 6 тысяч человек, из которые примерно одна треть пикинеры, две трети, это мушкетеры. По разным данным либо одно большое каре, либо два. Мощное, плотное, ощетинившееся пиками. В промежутках стояли мушкетеры. И орудия вокруг, 18 пушек испанских. Первая атака французской кавалерии была отбита огнем. Герцог бросил кавалерию во вторую атаку. И эта атака захлебнулась под огнем.
О.В. Соловьев цитирует письмо командира кавалерийской роты (очень маленькой, около 40 человек), написанное на следующий день после боя, 20 мая.
“Я рассматривал батальон на ходу. Найдя, наконец, место, которое казалось мне доступнее других, я приказал за 20 шагов трубить атаку”. 20 шагов, это совсем недалеко. Кавалерия Фридриха или Наполеона атакует с 500-600 метров, а здесь с 20 шагов. “И мы поскакали крупной рысью. Те, кто шли за мной ворвались в батальон, но они смыкали строй за нами. Де Вернь был сбит на землю ударом пики. Тьержо был ранен выстрелом из мушкета, а его коня убили под ним. Тибервиля опасно ранили. Лариман был ранен алебардой в голову. Дебре ранили мушкетной пулей. Лапикурли пуля выбила глаз. Дампьер получил три пули. Из 23 других, которых вы не знаете, пятерых убили, других ранили. Кроме четырех, которые следовали за мной без особого энтузиазма, в роте не осталось больше никого”.
Сам этот офицер остался в строю. 40 кавалеристов осталось в эскадроне, вначале было человек 200. “Было 40 кавалеристов и все офицеры. Кроме лейтенанта и корнета. И я с восемью солдатами. Герцог Энгиенский, видя, что никто не торопится атаковать батальон испанцев, где был Фонтен и все пушки, приказал атаковать мне. Пришлось испить эту чашу. С криком “За мной!” я дал шпоры моему коню и бросился на этот отчаянный батальон. Но никто за мной не поскакал, все меня оставили. Испанцы сбросили меня с моей кобылы. Я получил пять ударов алебардой, пикой и шпагой”. Его взяли в плен, но через несколько часов его уже освободили.