Сердце мое полно нежности к калекам, бастардам и сломанным вещам
Чудно, ради восстановления династии Раканов и положения Людей Чести, уже отдаются не только земли, имеющие сомнительную ценность (Гальтара), но и житница страны. Август наш готов потерять Кэнналоа, все равно чужаки. Идиоты, как они не понимают, что Рокэ Алва не побежит?!
Катарина, ах, какая дрянь! Вот уж, Люпин в юбке: "Я так страдаю! Все заметили, как я страдаю? Все оценили? Видите, видите - страдаю же, и отметьте, как достойно!" Если человек страдает достойно, окружающие уверены, что он бодр и весел. Вот и Окделл отмечает, что на суде Алва ничуть не изменился (а что говорит более проницательный адвокат?)
Особенно умилила реакция на рассказ о Беатрис: "Ах, не следует забывать, что я все же не самая несчастная". То есть о существование бедности, старости. болезней ей неизвестно, в принципе.
Почему-то мне кажется, что пистолетный выстрел, спасший Ричарда на улице, сделан Рокэ. В письме к Марианне Алва точно поручил ей своего оруженосца. Есть сомнения, как он узнал о дуэли, подумаю. Письмо от Эйвона, благодаря которому Дикон отправился на войну, скорее всего, написал Наль, как его и просил Окделл первоначально.
Катарина, ах, какая дрянь! Вот уж, Люпин в юбке: "Я так страдаю! Все заметили, как я страдаю? Все оценили? Видите, видите - страдаю же, и отметьте, как достойно!" Если человек страдает достойно, окружающие уверены, что он бодр и весел. Вот и Окделл отмечает, что на суде Алва ничуть не изменился (а что говорит более проницательный адвокат?)
Особенно умилила реакция на рассказ о Беатрис: "Ах, не следует забывать, что я все же не самая несчастная". То есть о существование бедности, старости. болезней ей неизвестно, в принципе.
Почему-то мне кажется, что пистолетный выстрел, спасший Ричарда на улице, сделан Рокэ. В письме к Марианне Алва точно поручил ей своего оруженосца. Есть сомнения, как он узнал о дуэли, подумаю. Письмо от Эйвона, благодаря которому Дикон отправился на войну, скорее всего, написал Наль, как его и просил Окделл первоначально.
ИМХО, Рокэ за Окделлом следил. За Окделлом и, возможно, за веселой компанией эстебанов и штанцлеров, с которыми объект общается, потому что без прознатчиков за этой компанией дня не проживешь, прикончат.
А Окделл - он же напрашивался, как ГП, чтобы за ним днем и ночью кто-то ходил, его же на минуту одного отпустишь - вляпается. То крыса бешеная укусит, то фамильное кольцо проиграет...
Катарина, ах, какая дрянь!
Но та же Катарина, которая защищала Рокэ в суде, чуть не единственная на пару с церковниками.
Катарина, конечно, чудо природы и перерождение души Миледи Винтер
Катя - это же первый канонный слэшер литературы!
Девушка дни и ночи сочиняет слэшные фанфики (в соавторстве со Штанцлером), шиппер пейрингов с Рокэ Алвой: Алва/король, Алва/Джастин, Алва/Дик, Алва/кардинал и т.д. Ее фантазиями зачитывается вся Оллария! Даже унары в Лаике повторяют слухи, которые Катя распускает со Штанцлером.
Трагедия Кати - что не было у нее интернета, доступа к кинк-фестам и фанархивам. И вместо того, чтобы мирно сидеть в инете и брать призы за лучший драббл по БДСМ/порка/изнасилование, девочка живет и мучается...
Ессно, Следил, но вряд ли лично.
Ну, примерно так (Джозефина Тэй "Дочь времени"):
— Нет, нет, только не Мария Шотландская!
— Почему? — спросила Марта, которая, как все актрисы, не могла устоять перед белой вуалью Марии Стюарт.
— Потому что меня еще могла бы заинтересовать порочная женщина, но глупая — никогда.
— Глупая? — Именно таким голосом Марта произносила монологи Электры.
— Очень глупая.
— Ах, Алан, зачем ты так?
— Носи она другой головной убор, никто бы о ней и не вспомнил. Именно ему она всем обязана.
— Ты думаешь, в панаме она любила бы менее страстно?
— Она вообще никогда не любила, тем более страстно.
Грант понял, что только долгие годы, проведенные в театре, и забота о лице, над которым она трудилась не меньше часа ежедневно, не позволили Марте выразить все ее возмущение.
— Интересно, почему?
— В Марии Стюарт было шесть футов, а слишком высокие женщины редко бывают сексуальны. Спроси любого врача.
— Так, может быть, она и мученицей не была?
— Мученицей чего?
— Веры.
— Она была мученицей своего ревматизма. Выходя замуж за Дарнлея, она обошлась без разрешения папы, а бракосочетание с Босуэлом проходило по протестантскому обряду.
— Сейчас ты скажешь, что она и пленницей не была.
— Беда в том, что тебе мерещится комнатка с зарешеченными окошками где-нибудь на чердаке и преданная старушка, которая постоянно молится вместе с королевой. А на самом деле у нее сначала была свита в шестьдесят человек, и она ужасно переживала, когда ей оставили «всего» тридцать человек, да и потом чуть не умерла от огорчения, оставшись с двумя секретарями-мужчинами, несколькими женщинами для услуг, вышивальщицей и одним-двумя поварами. Кстати, Елизавета платила им из собственного кошелька. Она платила двадцать лет, и двадцать лет Мария Стюарт сторговывала шотландскую корону любому европейцу, готовому начать революцию и вернуть ей трон, который она потеряла, а если повезет, то и трон Елизаветы.
— Откуда ты о ней столько знаешь?
— Когда-то, еще в школе, писал эссе.
— И она тебе не понравилась?
— Мне не понравилось то, что я о ней узнал.
— Ты не считаешь ее трагической личностью?
— Как раз считаю, только совсем по другой причине. Ее трагедия в том, что она, королева, родилась со взглядами провинциальной домохозяйки, которой хочется одержать верх над миссис Тюдор с соседней улицы. В сущности, нет ничего забавнее и безобиднее. Такое может привести разве лишь к тому, что окажешься по уши в долгах, но это уж кому как нравится. Если же подобной домохозяйке подвластно целое королевство, беда неминуема. Отдавать в заклад страну с десятимиллионным населением ради того, чтобы одержать верх над королевой-соперницей! Неудивительно, что Мария Стюарт печально закончила свою жизнь, — сказал Грант и замолчал, что-то обдумывая. — Она была бы лучшей на свете учительницей в школе для девочек.
— Что ты говоришь!
— Я не имел в виду ничего плохого. Коллеги бы ее любили, дети обожали. Она занимала не свое место, и в этом ее трагедия.
Шекспир забил в крышку гроба последний гвоздь, он приписал Ричарду эту нелепую фразу: "Коня, коня, полцарства - за коня!" А ведь ему привели коня, известно даже имя рыцаря. который уговаривал своего сюзерена бежать, но он предпочел броситься в бой и погибнуть. Не забавно ли, что описывая с каким-то сладострастным наслаждением сальноволосого, уродливого, завистливого истерика, наши Монструозные дамы обязательно расписывают и его трусость. Мол, кричал "Не называй меня трусом!", значит в самом деле им был. Железобетонное доказательство. Странно, что его не используют для доказательства трусости Блэка.
Ах, как много на свете Снейпов.
изверг, убивший малолетних племянников.
Кстати, история с Тирреллом и двумя его полными отпущениями грехов будет обыграна в Отблесках.