Сердце мое полно нежности к калекам, бастардам и сломанным вещам
Ифан Карабасофф, читать дальшене знаю понравится ли тебе: Снейп здесь себя работой на благо Ордена не загоняет, но его пинают виртуально.
Глава 4. Растущая луна (II фаза)
Билл.
читать дальшеЯ смял бумажного голубка. Сегодня Флер занята. Впрочем, как и вчера, и позавчера… За всю неделю мы ни разу не оставались вдвоем! Я перехватывал ее в коридоре, на бегу, лишь для того, чтобы услышать: «Я тоже скучаю. Встретимся попозже». Раньше, чем я успевал высказаться, пальчик Флер запечатывал мне губы. Лукавая, многообещающая улыбка заставляла сердце колотиться о ребра, затуманивала мысли розовым дурманом… А Флер ускользала, оставляя горьковатый аромат духов и нелепое ощущение блаженства. И то, и другое быстро развеивалось, обнажая реальность – мое одиночество. Я злился, мерил шагами свой кабинет и проклинал так некстати умершего Кастора Фримена.
Его единственным наследником оказался француз, и гоблины опасаются, что он откажется от аренды сейфа, заберет вклад, продаст недвижимость. Этот тип едва может связать по-английски несколько слов, и Флер нянчится с ним, как с младенцем. Она оформляет вступление в наследство, разъясняет особенности наших законов, расписывает надежность Гринготтса, уговаривая передать управление недвижимостью банку. Проводит с ним все свое рабочее и нерабочее время, а я довольствуюсь записками на бумажных голубках! Их скопилось на неплохую голубятню. Птички Венеры!
Наверное, сейчас Флер показывает этому напыщенному толстяку унаследованное имение. Водит его по оранжерее, рассказывает о растениях, собранных тремя поколениями Фрименов. Или они сверяют с перечнем столовое серебро. Короткие, пухлые, похожие на сардельки пальцы принимают из рук Флер изящную вещицу, прикасаются к нежной, прохладной коже…
Я стискиваю зубы, чтобы удержать стон – так явственно предстает передо мной эта картина! Масленый взгляд наследничка, толстые, подвижные, как пиявки, губы сластолюбца, капельки пота на лысине, и Флер с чарующей улыбкой, загадочная, зовущая. Я трясу головой, отгоняя наваждение. Не станет она флиртовать с этим… Не станет! Тем более использовать чары вейлы, чтобы добиться контракта. Это было бы отвратительно, гнусно. Флер так не поступит! Специально – нет, но неосознанно? Она, кажется, сама не всегда замечает, что использует их. Будет убеждать толстяка, улыбаться, а от ее улыбки кровь закипает и мысли путаются.
Я разжимаю кулак и расправляю помятое послание. Летящий почерк, слова сожаления, обещание скорой встречи. Стилизованная роза распускается, расправляет лепестки, вновь сворачивается в бутон. Флер…
Она появляется на пороге моего кабинета так внезапно, что я не сразу верю своим глазам. Вскакиваю, едва не опрокинув стул. Все-таки вечер мы проведем вместе! Флер отказалась возиться с наследничком! Допек он ее! Или… Неужели, приставал, домогался грязно? Я этого не оставлю!
- Привет, я на минуточку. Заберу порт-ключ…
- Порт-ключ? – повторяю за ней, как попугай.
- Порт-ключ в корнуэльскую усадьбу Фримена, - поясняет Флер. – Рауль всегда хотел увидеть танцы маленького народца – хозяину усадьбы они не откажут в уважении.
Рауль?! Рауль?!!
- Сегодня будет ясная ночь, а луна уже достигла половины… Билл, что с тобой?
Что со мной? Я с трудом разжимаю кулаки и хриплю:
- Ничего.
- Ты ревнуешь? – удивленно восклицает Флер. - Милый, глупый - нежно выпевает она, - ну, как тебе такое в голову могло прийти? Любезничать на танцах у маленького народца Корнуэлла – это же вовсе рассудка нужно лишиться.
На мгновение приободрившись, я вновь мрачнею. Да, маленький народец строг и не допустит вольностей, но дело- то не в этом! Мало того, что Флер проводит с толстым увальнем целые дни, она собирается развлекать его всю ночь. Танцами фей в лунном свете! Хорошо, да?
- Не надо сердиться, - ее голос звучит мягко, почти просительно.
- Я не сержусь, - нахожу в себе силы покривить душой. – Я соскучился. Ты все время занята.
- Что поделаешь, - вздыхает Флер.
Она заговорщицки подмигивает:
- Зато у нас будет завтрашний вечер – в Ковент-Гарден дают «Женитьбу Фигаро». Отпразднуем вик-энд?
- Оперой?! Почему?
- Ну, не на концерт же Уорбек идти? – фыркает Флер. – Билл, ты только представь себе: ложа в Королевском Театре! Музыка Моцарта, остроумная пьеса!
Я невольно начинаю проникаться ее убежденностью. Я люблю популярную музыку, люблю баллады, особенно в обработке «веселых сестричек», а опера… Не спектакль и не концерт. Как можно следить за действием, если герои все время поют? Я всегда считал, что на подобные мероприятия ходят, чтобы себя показать, заявить о принадлежности к элите. Но Флер, похоже, говорит искренне.
- Раулю предоставили ложу – он работал вместе с режиссером в Ла Скала.
Как же я забыл, что этот тюфяк еще и поет! Кенар перекормленный!
- Ты идешь с ним?!
- И ты идешь – Рауль нас обоих пригласил.
- Без меня, - отрезаю я. - Тратить три часы на бессмысленные завывания.
Флер отстраняется и смотрит на меня с недоумением.
- Опера, - произношу я с презрением, - это, когда убитый, прежде чем упасть долго-долго поет. Причем поет что-то непонятное.
- Вот как? Если ты боишься не понять, о чем идет речь в «Женитьбе Фигаро»… - она пожимает плечами и отворачивается.
Я судорожно подыскиваю слова, но ничего не могу придумать.
- Что ж, настаивать я не буду, - ее голос звучит принужденно. - Но если передумаешь, встретимся завтра.
Обиделась? А мне не обидно? Вместо вечера наедине, посещение Королевского театра в компании самодовольного толстяка, который даже беседу поддержать не может! Мне радоваться? Может, еще поблагодарить его за то, что мою девушку развлекает? В оперу водит, к маленькому народцу на танцы…
- Лучше если ты передумаешь.
Флер качает головой:
- Вряд ли. Я Моцарта люблю, и хочу посмотреть эту постановку. Да, и Рауль проводит в Англии последние дни.
«А тебе жаль? Хочешь, чтобы он побыл подольше? Еще какие-нибудь имения осмотрите, на балет сходите!»
- До завтра, - холодно бросает Флер и выходит, аккуратно прикрыв дверь.
***
- Гляди-ка, братец Билли на ужин пришел, - слышу я нарочито громкий шепот из приоткрытой двери комнаты близнецов. – Один!
- Один? В самом деле. Неужто, милашка дала отставку?
- Быть того не может! Билли у нас красавчик?
- Красавчик.
- Отличник?
- Отличник.
- Мамин любимчик?
- Любимчик!
- Ну, как такого бросить?!
Больше всего мне хочется шарахнуть по двери так, чтобы близнецы свалились на пол и поотбивали задницы. Хотя бы наорать на них! Нельзя. Только выставлю себя на посмешище. Не дождутся!
- Точно бросила – ты погляди, какой сердитый.
Я иду по коридору, не оглядываясь. Голоса близнецов становятся все громче. Преследуют меня, но я старательно изображаю глухого.
- Ничего вы не понимаете, - раздается голосок Джинни. – Совершенствуя английский язык, необходимо отработать сцену ссоры и расставания. Билл приносит себя в жертву идее дружбы народов!
Ах ты - маленькая дрянь!
- Хотел бы я на уроке поприсутствовать – глядишь,чего новенького бы узнал.
- Лучше на следующем, когда примир-р-рение будут проходить.
Я с силой захлопываю дверь в свою комнату, но недостаточно быстро. Успеваю услышать имитацию страстных вздохов. Никогда еще мне так не хотелось свернуть шеи этим кривлякам! А Джинни, сестренка, чему радуется? Не по вкусу ей Флер, так ее-то здесь нет. Меня пинает!
Я сбрасываю мантию и снимаю пропотевшую за день рубашку. Мама, как всегда, входит без стука. Наверное, от этой привычки ее не отучить. Она складывает в тумбочку чистое белье, забирает рубашку, майку, требует снять носки. Я сажусь на диван и начинаю раздеваться.
- Скоро будем ужинать, - сообщает мама.
- Я не голоден.
– Отец вот-вот должен вернуться, - продолжает она, не обращая внимания на мою реплику. – Ты сегодня собираешься куда-нибудь?
- Нет.
- Останешься дома? Вечером, в пятницу, мама выпрямляется и смотрит на меня удивленно. – Что за радость в четырех стенах сидеть! Сходил бы на Диагон-аллею, в кафе…
Очень мило! Этим летом мама не жалела сил, чтобы удержать меня дома, даже терпела присутствие Флер, и вдруг – «выйди, погуляй».
- Успеешь еще насидеться, когда женишься, детей заведешь. Тогда не до гулек будет, так хоть вспомнишь, как развлекался. Тонкс позови – она тоже сидит одна, скучает.
Ах, вот в чем дело! Мама старается свести меня с Тонкс. Точнее, подойдет любая милая, славная девушка, лишь бы не Флер, но Тонкс находится в пределах маминой видимости.
- Не хочу.
- Что ж ты весь вечер делать будешь? Сидеть, киснуть.
- Спать лягу! – я вытягиваюсь на диване и закидываю руки за голову.
Мама открывает, было, рот, но замирает, прислушиваясь. Из коридора доносятся голоса: папин и, кажется, Сириуса. Мы спешим к ним.
- Нет, Сириус, не сегодня. Сегодня Гарри не привезут.
- Как не привезут?! – вскрикивает мама. – Ребенка нельзя оставлять в этом ужасном месте!
- Гарри обвиняют в незаконном использовании палочки, и, если его поместить в ненаходимый дом, это будет расценено, как попытка скрыться, - разъясняет папа. – А в любом другом месте ему находиться опасно.
- Опасно? А там не опасно?! Там, где на него напали дементоры! – в мамином голосе прорезаются визгливые нотки.
- Его защищает магия крови, - папа опускает глаза в пол. – Если он не будет выходить на улицу, с ним ничего не случиться.
- Посадить ребенка под замок! Выпустить под окнами дементоров! – мама в волнении ломает пальцы.
- Молли, Дамблдор разберется с этой проблемой. Если не завтра, то послезавтра Гарри будет с нами, - успокаивает ее папа.
- Разберется? – вмешивается Сириус. – Как он собирается разбираться?
- Нужно узнать, кто стоит за нападением…
- Пожиратели, кто же еще!
Папа качает головой.
- Это Флетчера вина, - вмешивается мама. – Если бы он выполнял свои обязанности, как следует, ничего бы не случилось!
- Пожиратели знали, что дежурный ненадежен! – выкрикивает Сириус. – Поэтому и напали!
- Пожиратели не нападали! – возражает отец. – Никого кроме дементоров на Тисовой улице не было.
Сириус его не слушает:
- Снейп знал, что Флетчер дежурит, он знал и донес своему Хозяину!
- Дамблдор доверяет…
- А нас не предупредил!
- Этого не может быть! – вставляет реплику Тонкс.
Я и не заметил, как она подошла.
- Дамблдор полагает, что атаку дементоров организовали не Пожиратели Смерти, – веско произносит отец. - Дементора подчиняются Министерству, по крайней мере, пока. Необходимо выяснить, распоряжения каких чиновников, они стали бы выполнять.
Глава 4. Растущая луна (II фаза)
Лунный календарь на 1995 год:
4 августа (пятница) – вторая лунная фаза сменяет первую, в 15.00 начинается 9-й лунный день. Критический день. Энергетика этих лунных суток отрицательно влияет на человека. Возможны тревоги, страхи, мрачные мысли. Следует опасаться обмана и всевозможных искушений. В этот день легко поддаться иллюзиям и обольщениям. Человеку праведному или даже тому, кто научился сдерживать свои низменные инстинкты, опасаться нет необходимости. Плохое к таким не пристает, а, наоборот, возвращается пославшему. Пассивный человек может сделать для себя критическим любой день, но в этот он особенно уязвим. Этот день лучше провести в спокойной, будничной работе. За новые дела браться не стоит – есть риск ошибиться в оценке своих возможностей и провалить дело. Эмоции лучше не проявлять. Возможно невезение, получение дурных вестей. Необходимо активно защищаться от негатива, прощать обидчиков.
4 августа (пятница) – вторая лунная фаза сменяет первую, в 15.00 начинается 9-й лунный день. Критический день. Энергетика этих лунных суток отрицательно влияет на человека. Возможны тревоги, страхи, мрачные мысли. Следует опасаться обмана и всевозможных искушений. В этот день легко поддаться иллюзиям и обольщениям. Человеку праведному или даже тому, кто научился сдерживать свои низменные инстинкты, опасаться нет необходимости. Плохое к таким не пристает, а, наоборот, возвращается пославшему. Пассивный человек может сделать для себя критическим любой день, но в этот он особенно уязвим. Этот день лучше провести в спокойной, будничной работе. За новые дела браться не стоит – есть риск ошибиться в оценке своих возможностей и провалить дело. Эмоции лучше не проявлять. Возможно невезение, получение дурных вестей. Необходимо активно защищаться от негатива, прощать обидчиков.
Билл.
читать дальшеЯ смял бумажного голубка. Сегодня Флер занята. Впрочем, как и вчера, и позавчера… За всю неделю мы ни разу не оставались вдвоем! Я перехватывал ее в коридоре, на бегу, лишь для того, чтобы услышать: «Я тоже скучаю. Встретимся попозже». Раньше, чем я успевал высказаться, пальчик Флер запечатывал мне губы. Лукавая, многообещающая улыбка заставляла сердце колотиться о ребра, затуманивала мысли розовым дурманом… А Флер ускользала, оставляя горьковатый аромат духов и нелепое ощущение блаженства. И то, и другое быстро развеивалось, обнажая реальность – мое одиночество. Я злился, мерил шагами свой кабинет и проклинал так некстати умершего Кастора Фримена.
Его единственным наследником оказался француз, и гоблины опасаются, что он откажется от аренды сейфа, заберет вклад, продаст недвижимость. Этот тип едва может связать по-английски несколько слов, и Флер нянчится с ним, как с младенцем. Она оформляет вступление в наследство, разъясняет особенности наших законов, расписывает надежность Гринготтса, уговаривая передать управление недвижимостью банку. Проводит с ним все свое рабочее и нерабочее время, а я довольствуюсь записками на бумажных голубках! Их скопилось на неплохую голубятню. Птички Венеры!
Наверное, сейчас Флер показывает этому напыщенному толстяку унаследованное имение. Водит его по оранжерее, рассказывает о растениях, собранных тремя поколениями Фрименов. Или они сверяют с перечнем столовое серебро. Короткие, пухлые, похожие на сардельки пальцы принимают из рук Флер изящную вещицу, прикасаются к нежной, прохладной коже…
Я стискиваю зубы, чтобы удержать стон – так явственно предстает передо мной эта картина! Масленый взгляд наследничка, толстые, подвижные, как пиявки, губы сластолюбца, капельки пота на лысине, и Флер с чарующей улыбкой, загадочная, зовущая. Я трясу головой, отгоняя наваждение. Не станет она флиртовать с этим… Не станет! Тем более использовать чары вейлы, чтобы добиться контракта. Это было бы отвратительно, гнусно. Флер так не поступит! Специально – нет, но неосознанно? Она, кажется, сама не всегда замечает, что использует их. Будет убеждать толстяка, улыбаться, а от ее улыбки кровь закипает и мысли путаются.
Я разжимаю кулак и расправляю помятое послание. Летящий почерк, слова сожаления, обещание скорой встречи. Стилизованная роза распускается, расправляет лепестки, вновь сворачивается в бутон. Флер…
Она появляется на пороге моего кабинета так внезапно, что я не сразу верю своим глазам. Вскакиваю, едва не опрокинув стул. Все-таки вечер мы проведем вместе! Флер отказалась возиться с наследничком! Допек он ее! Или… Неужели, приставал, домогался грязно? Я этого не оставлю!
- Привет, я на минуточку. Заберу порт-ключ…
- Порт-ключ? – повторяю за ней, как попугай.
- Порт-ключ в корнуэльскую усадьбу Фримена, - поясняет Флер. – Рауль всегда хотел увидеть танцы маленького народца – хозяину усадьбы они не откажут в уважении.
Рауль?! Рауль?!!
- Сегодня будет ясная ночь, а луна уже достигла половины… Билл, что с тобой?
Что со мной? Я с трудом разжимаю кулаки и хриплю:
- Ничего.
- Ты ревнуешь? – удивленно восклицает Флер. - Милый, глупый - нежно выпевает она, - ну, как тебе такое в голову могло прийти? Любезничать на танцах у маленького народца Корнуэлла – это же вовсе рассудка нужно лишиться.
На мгновение приободрившись, я вновь мрачнею. Да, маленький народец строг и не допустит вольностей, но дело- то не в этом! Мало того, что Флер проводит с толстым увальнем целые дни, она собирается развлекать его всю ночь. Танцами фей в лунном свете! Хорошо, да?
- Не надо сердиться, - ее голос звучит мягко, почти просительно.
- Я не сержусь, - нахожу в себе силы покривить душой. – Я соскучился. Ты все время занята.
- Что поделаешь, - вздыхает Флер.
Она заговорщицки подмигивает:
- Зато у нас будет завтрашний вечер – в Ковент-Гарден дают «Женитьбу Фигаро». Отпразднуем вик-энд?
- Оперой?! Почему?
- Ну, не на концерт же Уорбек идти? – фыркает Флер. – Билл, ты только представь себе: ложа в Королевском Театре! Музыка Моцарта, остроумная пьеса!
Я невольно начинаю проникаться ее убежденностью. Я люблю популярную музыку, люблю баллады, особенно в обработке «веселых сестричек», а опера… Не спектакль и не концерт. Как можно следить за действием, если герои все время поют? Я всегда считал, что на подобные мероприятия ходят, чтобы себя показать, заявить о принадлежности к элите. Но Флер, похоже, говорит искренне.
- Раулю предоставили ложу – он работал вместе с режиссером в Ла Скала.
Как же я забыл, что этот тюфяк еще и поет! Кенар перекормленный!
- Ты идешь с ним?!
- И ты идешь – Рауль нас обоих пригласил.
- Без меня, - отрезаю я. - Тратить три часы на бессмысленные завывания.
Флер отстраняется и смотрит на меня с недоумением.
- Опера, - произношу я с презрением, - это, когда убитый, прежде чем упасть долго-долго поет. Причем поет что-то непонятное.
- Вот как? Если ты боишься не понять, о чем идет речь в «Женитьбе Фигаро»… - она пожимает плечами и отворачивается.
Я судорожно подыскиваю слова, но ничего не могу придумать.
- Что ж, настаивать я не буду, - ее голос звучит принужденно. - Но если передумаешь, встретимся завтра.
Обиделась? А мне не обидно? Вместо вечера наедине, посещение Королевского театра в компании самодовольного толстяка, который даже беседу поддержать не может! Мне радоваться? Может, еще поблагодарить его за то, что мою девушку развлекает? В оперу водит, к маленькому народцу на танцы…
- Лучше если ты передумаешь.
Флер качает головой:
- Вряд ли. Я Моцарта люблю, и хочу посмотреть эту постановку. Да, и Рауль проводит в Англии последние дни.
«А тебе жаль? Хочешь, чтобы он побыл подольше? Еще какие-нибудь имения осмотрите, на балет сходите!»
- До завтра, - холодно бросает Флер и выходит, аккуратно прикрыв дверь.
***
- Гляди-ка, братец Билли на ужин пришел, - слышу я нарочито громкий шепот из приоткрытой двери комнаты близнецов. – Один!
- Один? В самом деле. Неужто, милашка дала отставку?
- Быть того не может! Билли у нас красавчик?
- Красавчик.
- Отличник?
- Отличник.
- Мамин любимчик?
- Любимчик!
- Ну, как такого бросить?!
Больше всего мне хочется шарахнуть по двери так, чтобы близнецы свалились на пол и поотбивали задницы. Хотя бы наорать на них! Нельзя. Только выставлю себя на посмешище. Не дождутся!
- Точно бросила – ты погляди, какой сердитый.
Я иду по коридору, не оглядываясь. Голоса близнецов становятся все громче. Преследуют меня, но я старательно изображаю глухого.
- Ничего вы не понимаете, - раздается голосок Джинни. – Совершенствуя английский язык, необходимо отработать сцену ссоры и расставания. Билл приносит себя в жертву идее дружбы народов!
Ах ты - маленькая дрянь!
- Хотел бы я на уроке поприсутствовать – глядишь,чего новенького бы узнал.
- Лучше на следующем, когда примир-р-рение будут проходить.
Я с силой захлопываю дверь в свою комнату, но недостаточно быстро. Успеваю услышать имитацию страстных вздохов. Никогда еще мне так не хотелось свернуть шеи этим кривлякам! А Джинни, сестренка, чему радуется? Не по вкусу ей Флер, так ее-то здесь нет. Меня пинает!
Я сбрасываю мантию и снимаю пропотевшую за день рубашку. Мама, как всегда, входит без стука. Наверное, от этой привычки ее не отучить. Она складывает в тумбочку чистое белье, забирает рубашку, майку, требует снять носки. Я сажусь на диван и начинаю раздеваться.
- Скоро будем ужинать, - сообщает мама.
- Я не голоден.
– Отец вот-вот должен вернуться, - продолжает она, не обращая внимания на мою реплику. – Ты сегодня собираешься куда-нибудь?
- Нет.
- Останешься дома? Вечером, в пятницу, мама выпрямляется и смотрит на меня удивленно. – Что за радость в четырех стенах сидеть! Сходил бы на Диагон-аллею, в кафе…
Очень мило! Этим летом мама не жалела сил, чтобы удержать меня дома, даже терпела присутствие Флер, и вдруг – «выйди, погуляй».
- Успеешь еще насидеться, когда женишься, детей заведешь. Тогда не до гулек будет, так хоть вспомнишь, как развлекался. Тонкс позови – она тоже сидит одна, скучает.
Ах, вот в чем дело! Мама старается свести меня с Тонкс. Точнее, подойдет любая милая, славная девушка, лишь бы не Флер, но Тонкс находится в пределах маминой видимости.
- Не хочу.
- Что ж ты весь вечер делать будешь? Сидеть, киснуть.
- Спать лягу! – я вытягиваюсь на диване и закидываю руки за голову.
Мама открывает, было, рот, но замирает, прислушиваясь. Из коридора доносятся голоса: папин и, кажется, Сириуса. Мы спешим к ним.
- Нет, Сириус, не сегодня. Сегодня Гарри не привезут.
- Как не привезут?! – вскрикивает мама. – Ребенка нельзя оставлять в этом ужасном месте!
- Гарри обвиняют в незаконном использовании палочки, и, если его поместить в ненаходимый дом, это будет расценено, как попытка скрыться, - разъясняет папа. – А в любом другом месте ему находиться опасно.
- Опасно? А там не опасно?! Там, где на него напали дементоры! – в мамином голосе прорезаются визгливые нотки.
- Его защищает магия крови, - папа опускает глаза в пол. – Если он не будет выходить на улицу, с ним ничего не случиться.
- Посадить ребенка под замок! Выпустить под окнами дементоров! – мама в волнении ломает пальцы.
- Молли, Дамблдор разберется с этой проблемой. Если не завтра, то послезавтра Гарри будет с нами, - успокаивает ее папа.
- Разберется? – вмешивается Сириус. – Как он собирается разбираться?
- Нужно узнать, кто стоит за нападением…
- Пожиратели, кто же еще!
Папа качает головой.
- Это Флетчера вина, - вмешивается мама. – Если бы он выполнял свои обязанности, как следует, ничего бы не случилось!
- Пожиратели знали, что дежурный ненадежен! – выкрикивает Сириус. – Поэтому и напали!
- Пожиратели не нападали! – возражает отец. – Никого кроме дементоров на Тисовой улице не было.
Сириус его не слушает:
- Снейп знал, что Флетчер дежурит, он знал и донес своему Хозяину!
- Дамблдор доверяет…
- А нас не предупредил!
- Этого не может быть! – вставляет реплику Тонкс.
Я и не заметил, как она подошла.
- Дамблдор полагает, что атаку дементоров организовали не Пожиратели Смерти, – веско произносит отец. - Дементора подчиняются Министерству, по крайней мере, пока. Необходимо выяснить, распоряжения каких чиновников, они стали бы выполнять.
@темы: "ГП", "Чашечку кофе?", "мои фанфики"
-
-
01.05.2014 в 19:20-
-
02.05.2014 в 00:20-
-
02.05.2014 в 07:45-
-
02.05.2014 в 14:54