Сердце мое полно нежности к калекам, бастардам и сломанным вещам
К истокам
Начиная с первой книги, на страницах Отблесков Этерны представлено общее мнение: Придды - холодные, расчетливые, коварные, превыше всего ставящие правила приличия. Это знают все. И даже лично убедившись в том, что какой-то конкретный Придд характеристике не соответствует, делают исключение лично для него, не подвергая сомнению концепцию в целом. "Этот Спрут был не таким скользким, как другие," - говорит Рокэ Алва об убитом графе Гирке. "Раз в жизни встретил не лгущего Спрута," - поражается ставший выходцем Удо Борн. "Двойным предателем и потомственным мерзавцем" уверенно называет Валентина Арно Савиньяк. Однако, чем больше я узнаю о Приддах, тем менее убедительным кажется мне общее мнение. Каждый конкретный случай может быть объяснен тем, что этот Спрут - особенный, но таких исключений набирается слишком много. Концепцию желательно пересмотреть.
читать дальшеУ меня складывается впечатление, что Приддам свойственны сильные и глубокие чувства, жесточайший самоконтроль необходим им, для того чтобы не поддаться страсти и не потерять себя. А иначе Авнир, Габриэлла... неуправляемый бег по бурным волнам все дальше и дальше. Однажды я встретила такую характеристику мага одной из четырех стихии: "Наша магия - суть вода, мы вынуждены строить плотины и укреплять берега". Это очень подходит Приддам. Этикет, приличия, самоограничения - то, что позволяет им держаться в рамках, не расплескиваясь. Рациональность помогает выбрать направление движения. Жаль, что они оказались не Повелителями Волн - им поразительно подходило.
К моему глубокому огорчению, не так много Приддов появляется на страницах цикла. Известно, что семейство очень многочисленно. Причем их плодовитость уже вошла в поговорку: Повелители одиноки, как дуб в степи, только Приддов целая роща. Очевидно у герцога Вальтера были не только родные братья и сестры, но и кузены - дети братьев и сестер его отца, потомки братьев и сестер деда, прадеда... Необходимо учитывать, что женщины выходят замуж и меняют фамилию, их дети принадлежат уже другому роду, однако, поскольку, Придды относятся к самой высшей знати, родство с ними учитывается в первую очередь. Так виконт Альт-Вельдер воспринимается всеми персонажами прежде всего, как родственник Приддов, хотя его собственная семейная история отличается древностью и занимательностью, а убеждения - верностью Олларам (что не в последнюю очередь продиктовано местоположением владений). Судя по всему, взаимоотношения в семейном клане Приддов были гораздо более многогранные, чем это представлялось со стороны. В глазах общественного мнения они были неким монолитом - бесстрастные, равнодушные Спруты, сплотившиеся вокруг расчетливого, коварного, безжалостного Главы Рода.
Я долгое время полагала, что слова Валентина о маршале Экторе - "он относился к тем отцам семейств, чьи близкие могли уцелеть лишь чудом" - подразумевают и его собственного отца. Однако реальность, похоже, несколько сложнее. О Вальтере Придде известно до обидного мало. Несколько сцен в Королевском Совете, детское воспоминание Дика о планировании убийства Рокэ Алвы, сообщение о смерти в Багерлее в процессе инспирированного временщиками следствия. В первой книге Рассвета выясняется, что он унаследовал заговор от своего отца. По словам Лионеля Савиньяка, тот был одним из рыцарей королевы Алисы, хоть и не столь неистовым, как герцог Эпинэ, но мнение наследника его интересовало так же мало. Однако, в отличии от сына Анри-Гийома, Вальтер свое мнение имел. Он женился по любви на Ангелике Гогенлоэ, чья семья была против брака, но девушка настояла на своем. Это многое говорит об Ангелике, меньше о женихе. Матильда тоже сбежала к любимому, который оказался полным ничтожеством. Но в отличии от алатской принцессы урожденная Гогенлоэ похоже не разочаровалась в своем выборе - Валентин и Ирэна говорят, что мать, как правило, придерживалась того же мнения, что и отец. Ангелика и Вальтер, чтобы о них не болтали сплетники, шли по жизни рука об руку. Удивительно, но любовь родителей не создала атмосферу тепла и доверия в семье. "У нас было принято скрывать взаимную приязнь," - заметила Ирэна. Возможно, дурную шутку сыграла фамильная замкнутость Приддов и Гогенлоэ - родители не откровенничали с детьми, дети привыкали переживать и размышлять в одиночестве.
Ярче всего Вальтера Придда характеризует то, как легко поверили, что он приказал убить старшего сына, своего наследника. Поверил не только наивный Дик Окделл, верящий всему, что рассказал ему Штанцлер, не только Робер Эпине, который мог судить лишь по доходящим до Агариса слухам, но и Арлетта Савиньяк - женщина информированная, проницательная и недоверчивая. В виновности Вальтера не сомневался Рокэ Алва, а он достаточно общался с Юстинианом, чтобы составить представление о герцоге и взаимоотношениях в семье. Валентин был убежден, что брат отца граф Гирке стрелял по приказу главы фамилии. Вальтер Придд представляется мне абсолютно закрытым человеком, застегнутым на все пуговицы, не нуждающимся ни в сочувствии, ни в понимании, ни в доверии. Никто не догадывается о его подлинных чувствах и мыслях. Он посвящает в свои намерения близких по мере необходимости, и эта информация строго дозирована. Поэтому судить о мотивах Вальтера невозможно.
В заговоре с целью убийства Рокэ Алвы герцог Придд играл ключевую роль. Он обосновал необходимость физического устранения, предложил план и моральное оправдание участникам - это суд эориев и казнь, а вовсе не бесчестное нападение! Неизвестно, какой документ предъявил Людям Чести Вальтер Придд, но он убедил их. Покушение на Винной улице не удалось, однако Рокэ и Савиньяки не стали преследовать заговорщиков. Похоже, вскоре после этого герцог Придд начал отходить от активного участия в антиправительственной деятельности. По крайней мере, он не поддержал мятеж своего зятя Карла Борна, бунт Окделла и Эпине. Валентин заметил, что Талиг Сильвестра казался незыблемым, и многие стали переходить на сторону власти не по убеждениям, а из корыстных соображений. Возможно, герцогом Приддом двигали подобные мотивы. Возможно, ему не нравилось сближение сторонников Алисы с Раканами - никто из Приддов не служил потомкам Бланш. Возможно, он увидел интерес Манриков к своим землям и понял, что рано или поздно они доберутся до них, уничтожив Приддов. Сложно сказать. Сразу после мятежа Вальтер отдал младшую дочь Ирэну в жены своему родственнику виконту Альт-Вельдеру, как подозревали с целью отмежеваться от Борнов и Окделлов. Примечательно, что ранее Придды рассматривали в качестве жениха наследника герцога Ноймаринена и даже короля. Не самый лестный союз с виконтом, полковником действующей армии на северной границе. О степени его родства с Приддами ничего неизвестно, вероятно, не слишком близкое - Жермон замечает Валентину, что не понимает, кто кому кем приходится. Для герцога Придда имела значение политическая позиция виконта. Альт-Вельдер был убежденный олларианец, противник любых соглашений с Дриксен. Виконт потребовал от потенциального тестя клятвы, что тот не сговаривался с врагами Талига, и она была дана в присутствии Ирэны. Вальтер пообещал, что в ближайшее время сменит сторону.
Ситуация у него была сложная. В отличии от маршала Эктора Вальтер хотел защитить свою семью. Помимо того, что совершил сам герцог Придд, на будущее его детей могло бросить тень преступление старшей дочери. Подталкиваемый женой граф Борн решился поднять мятеж в одиночку, несогласованные заранее действия не были поддержаны потенциальными сторонниками, Придд в помощи отказал. Карл уже было согласился сложить оружие, но Габриэлла застрелила маршала Савиньяка, тем самым сожгла за мужем мосты. Похоже, она перенесла сильное нервное потрясение - ее убедили, что нанесенная рана не была смертельной, она позволила увезти себя к родителям. Слуги уверенно говорят, что Габриэлла приехала в Васспард уже в горячке. Герцог Ноймаринен, тогда Первый маршал, видел ее и посчитал невозможным допрашивать. Вероятно, она действительно была серьезно больна, поэтому ее удалось изолировать от всех новостей. Между тем Карл Борн был арестован, судим и казнен. Из-за болезни жена не могла навестить его перед смертью, и право на свидание получил ее отец. Вальтер узнал, что совершила Габриэлла, позже он рассказал об этом двум своим братьям и зятю виконту Альт-Вельдеру, который, в свою очередь, после его смерти просветил Валентина. Ангелика узнала правду о случившемся раньше - ей написал Карл, когда отправлял жену к матери, - но, похоже, она сохранила информацию в тайне даже от своего мужа. Когда Габриэлла узнала о казни Карла Борна, она обвинила семью. Похоже, ее состояние было пограничным - те, кто постоянно находился рядом с ней, понимали, что она не отвечает за себя и нуждается в присмотре, но при поверхностном общении ее безумие не было очевидным. Вернувшийся из Торки Юстиниан пытался разговаривать с ней, как со здоровым человеком, и Габриэлла бросилась на него с ножом. "Нож отобрали, подали следующую перемену," - очень по-приддовски.
Итак, на руках герцога Придда была душевно больная дочь, убившая маршала Савиньяка. Его собственная роль в покушении на Алву могла быть известна не только непосредственным соучастникам. Вероятно, он опасался соглядатаев своих союзников, которые не простили бы измены, и шпионов противников, которые искали повод для его уничтожения, поэтому был очень осторожен. Вальтеру нужны были гарантии, что его не станут преследовать, и он методично искал возможность поменять сторону, сохранив лицо. Мевен говорил Роберу Эпинэ, что его помолвку с племянницей кардинала организовал отец, желавший порвать с Приддами. Он боялся пропасть вместе с ними, несмотря на полную непричастность к заговорам. Мевен замечает, что сам старый герцог ни в чем не участвовал, однако угроза над ним была практически неотвратимая.
О своих планах герцог Придд сообщил графу Гирке, в верности и сдержанности которого, очевидно, был уверен, жене, которая обратилась за помощью к Гогенлоэ, но получила отказ. Он раскрыл намерения виконту Альт-Вельдеру и дочери, но зять не имел значимых связей в правящей партии. Близкое знакомство Юстиниана с Рокэ Алвой могло оказаться счастливым шансом. Герцог Придд вызвал старшего сына из Торки для серьезного разговора и поспешил в Васспард.* Он не зря опасался соглядатаев - двое слуг работали, как они думали на Манрика, а в действительности, вероятно, на Штанцлера. Подозрительность Вальтера была оправданной, но его скрытность оказала, скорее дурную услугу. Юстиниан был уверен, что отец придерживается антиправительственных взглядов и собирается призвать его к порядку. Вероятно, он поделился этими соображениями с Рокэ, а в Васспарде - с младшим братом. Как подметил Валентин, Юстиниан в беседах с ним, проговаривал доводы, приготовленные для отца. Граф Васспард был застрелен при таинственных обстоятельствах, и версия о виновности герцога Придда выглядела убедительной и для брата, и для друга.
Гибель Юстиниана была трагедией, а вот исчезновение тела стало катастрофой. Вальтер не мог провести расследования, он был вынужден объявить о несчастном случае на охоте, во что никто не поверил. Герцог Придд, супрем Талига не мог не знать, какие слухи курсируют в обществе.
Похоже, в критической ситуации Спруты уходят на глубину, прячутся в своей внутренней бесконечности, наблюдатели же созерцают лишь зеркальную гладь. Вальтер не пытался найти контакты с Алвой и Савиньяками. Я сомневаюсь, что он обратился напрямую к Сильвестру. Вероятно, герцог Придд старался не делать резких движений. По мнению Арлетты, красота Ангелики закончилась вместе с молодостью именно тогда. Она потеряла сына, ее дочь окончательно лишилась рассудка и твердила о свершившейся мести, над семьей нависла смертельная угроза. Ирэне велено было навсегда покинуть двор, запереться в Альт-Вельдере вместе с Габриэллой, по сути, ее принесли в жертву. Валентин замкнулся в себе. После смерти Юстиниана не было ни одного откровенного разговора между отцом и сыном, сыном и матерью. Каждый переживал беду сам. В одиночестве. Погружаясь в глубину.
Начиная с первой книги, на страницах Отблесков Этерны представлено общее мнение: Придды - холодные, расчетливые, коварные, превыше всего ставящие правила приличия. Это знают все. И даже лично убедившись в том, что какой-то конкретный Придд характеристике не соответствует, делают исключение лично для него, не подвергая сомнению концепцию в целом. "Этот Спрут был не таким скользким, как другие," - говорит Рокэ Алва об убитом графе Гирке. "Раз в жизни встретил не лгущего Спрута," - поражается ставший выходцем Удо Борн. "Двойным предателем и потомственным мерзавцем" уверенно называет Валентина Арно Савиньяк. Однако, чем больше я узнаю о Приддах, тем менее убедительным кажется мне общее мнение. Каждый конкретный случай может быть объяснен тем, что этот Спрут - особенный, но таких исключений набирается слишком много. Концепцию желательно пересмотреть.
читать дальшеУ меня складывается впечатление, что Приддам свойственны сильные и глубокие чувства, жесточайший самоконтроль необходим им, для того чтобы не поддаться страсти и не потерять себя. А иначе Авнир, Габриэлла... неуправляемый бег по бурным волнам все дальше и дальше. Однажды я встретила такую характеристику мага одной из четырех стихии: "Наша магия - суть вода, мы вынуждены строить плотины и укреплять берега". Это очень подходит Приддам. Этикет, приличия, самоограничения - то, что позволяет им держаться в рамках, не расплескиваясь. Рациональность помогает выбрать направление движения. Жаль, что они оказались не Повелителями Волн - им поразительно подходило.
К моему глубокому огорчению, не так много Приддов появляется на страницах цикла. Известно, что семейство очень многочисленно. Причем их плодовитость уже вошла в поговорку: Повелители одиноки, как дуб в степи, только Приддов целая роща. Очевидно у герцога Вальтера были не только родные братья и сестры, но и кузены - дети братьев и сестер его отца, потомки братьев и сестер деда, прадеда... Необходимо учитывать, что женщины выходят замуж и меняют фамилию, их дети принадлежат уже другому роду, однако, поскольку, Придды относятся к самой высшей знати, родство с ними учитывается в первую очередь. Так виконт Альт-Вельдер воспринимается всеми персонажами прежде всего, как родственник Приддов, хотя его собственная семейная история отличается древностью и занимательностью, а убеждения - верностью Олларам (что не в последнюю очередь продиктовано местоположением владений). Судя по всему, взаимоотношения в семейном клане Приддов были гораздо более многогранные, чем это представлялось со стороны. В глазах общественного мнения они были неким монолитом - бесстрастные, равнодушные Спруты, сплотившиеся вокруг расчетливого, коварного, безжалостного Главы Рода.
Я долгое время полагала, что слова Валентина о маршале Экторе - "он относился к тем отцам семейств, чьи близкие могли уцелеть лишь чудом" - подразумевают и его собственного отца. Однако реальность, похоже, несколько сложнее. О Вальтере Придде известно до обидного мало. Несколько сцен в Королевском Совете, детское воспоминание Дика о планировании убийства Рокэ Алвы, сообщение о смерти в Багерлее в процессе инспирированного временщиками следствия. В первой книге Рассвета выясняется, что он унаследовал заговор от своего отца. По словам Лионеля Савиньяка, тот был одним из рыцарей королевы Алисы, хоть и не столь неистовым, как герцог Эпинэ, но мнение наследника его интересовало так же мало. Однако, в отличии от сына Анри-Гийома, Вальтер свое мнение имел. Он женился по любви на Ангелике Гогенлоэ, чья семья была против брака, но девушка настояла на своем. Это многое говорит об Ангелике, меньше о женихе. Матильда тоже сбежала к любимому, который оказался полным ничтожеством. Но в отличии от алатской принцессы урожденная Гогенлоэ похоже не разочаровалась в своем выборе - Валентин и Ирэна говорят, что мать, как правило, придерживалась того же мнения, что и отец. Ангелика и Вальтер, чтобы о них не болтали сплетники, шли по жизни рука об руку. Удивительно, но любовь родителей не создала атмосферу тепла и доверия в семье. "У нас было принято скрывать взаимную приязнь," - заметила Ирэна. Возможно, дурную шутку сыграла фамильная замкнутость Приддов и Гогенлоэ - родители не откровенничали с детьми, дети привыкали переживать и размышлять в одиночестве.
Ярче всего Вальтера Придда характеризует то, как легко поверили, что он приказал убить старшего сына, своего наследника. Поверил не только наивный Дик Окделл, верящий всему, что рассказал ему Штанцлер, не только Робер Эпине, который мог судить лишь по доходящим до Агариса слухам, но и Арлетта Савиньяк - женщина информированная, проницательная и недоверчивая. В виновности Вальтера не сомневался Рокэ Алва, а он достаточно общался с Юстинианом, чтобы составить представление о герцоге и взаимоотношениях в семье. Валентин был убежден, что брат отца граф Гирке стрелял по приказу главы фамилии. Вальтер Придд представляется мне абсолютно закрытым человеком, застегнутым на все пуговицы, не нуждающимся ни в сочувствии, ни в понимании, ни в доверии. Никто не догадывается о его подлинных чувствах и мыслях. Он посвящает в свои намерения близких по мере необходимости, и эта информация строго дозирована. Поэтому судить о мотивах Вальтера невозможно.
В заговоре с целью убийства Рокэ Алвы герцог Придд играл ключевую роль. Он обосновал необходимость физического устранения, предложил план и моральное оправдание участникам - это суд эориев и казнь, а вовсе не бесчестное нападение! Неизвестно, какой документ предъявил Людям Чести Вальтер Придд, но он убедил их. Покушение на Винной улице не удалось, однако Рокэ и Савиньяки не стали преследовать заговорщиков. Похоже, вскоре после этого герцог Придд начал отходить от активного участия в антиправительственной деятельности. По крайней мере, он не поддержал мятеж своего зятя Карла Борна, бунт Окделла и Эпине. Валентин заметил, что Талиг Сильвестра казался незыблемым, и многие стали переходить на сторону власти не по убеждениям, а из корыстных соображений. Возможно, герцогом Приддом двигали подобные мотивы. Возможно, ему не нравилось сближение сторонников Алисы с Раканами - никто из Приддов не служил потомкам Бланш. Возможно, он увидел интерес Манриков к своим землям и понял, что рано или поздно они доберутся до них, уничтожив Приддов. Сложно сказать. Сразу после мятежа Вальтер отдал младшую дочь Ирэну в жены своему родственнику виконту Альт-Вельдеру, как подозревали с целью отмежеваться от Борнов и Окделлов. Примечательно, что ранее Придды рассматривали в качестве жениха наследника герцога Ноймаринена и даже короля. Не самый лестный союз с виконтом, полковником действующей армии на северной границе. О степени его родства с Приддами ничего неизвестно, вероятно, не слишком близкое - Жермон замечает Валентину, что не понимает, кто кому кем приходится. Для герцога Придда имела значение политическая позиция виконта. Альт-Вельдер был убежденный олларианец, противник любых соглашений с Дриксен. Виконт потребовал от потенциального тестя клятвы, что тот не сговаривался с врагами Талига, и она была дана в присутствии Ирэны. Вальтер пообещал, что в ближайшее время сменит сторону.
Ситуация у него была сложная. В отличии от маршала Эктора Вальтер хотел защитить свою семью. Помимо того, что совершил сам герцог Придд, на будущее его детей могло бросить тень преступление старшей дочери. Подталкиваемый женой граф Борн решился поднять мятеж в одиночку, несогласованные заранее действия не были поддержаны потенциальными сторонниками, Придд в помощи отказал. Карл уже было согласился сложить оружие, но Габриэлла застрелила маршала Савиньяка, тем самым сожгла за мужем мосты. Похоже, она перенесла сильное нервное потрясение - ее убедили, что нанесенная рана не была смертельной, она позволила увезти себя к родителям. Слуги уверенно говорят, что Габриэлла приехала в Васспард уже в горячке. Герцог Ноймаринен, тогда Первый маршал, видел ее и посчитал невозможным допрашивать. Вероятно, она действительно была серьезно больна, поэтому ее удалось изолировать от всех новостей. Между тем Карл Борн был арестован, судим и казнен. Из-за болезни жена не могла навестить его перед смертью, и право на свидание получил ее отец. Вальтер узнал, что совершила Габриэлла, позже он рассказал об этом двум своим братьям и зятю виконту Альт-Вельдеру, который, в свою очередь, после его смерти просветил Валентина. Ангелика узнала правду о случившемся раньше - ей написал Карл, когда отправлял жену к матери, - но, похоже, она сохранила информацию в тайне даже от своего мужа. Когда Габриэлла узнала о казни Карла Борна, она обвинила семью. Похоже, ее состояние было пограничным - те, кто постоянно находился рядом с ней, понимали, что она не отвечает за себя и нуждается в присмотре, но при поверхностном общении ее безумие не было очевидным. Вернувшийся из Торки Юстиниан пытался разговаривать с ней, как со здоровым человеком, и Габриэлла бросилась на него с ножом. "Нож отобрали, подали следующую перемену," - очень по-приддовски.
Итак, на руках герцога Придда была душевно больная дочь, убившая маршала Савиньяка. Его собственная роль в покушении на Алву могла быть известна не только непосредственным соучастникам. Вероятно, он опасался соглядатаев своих союзников, которые не простили бы измены, и шпионов противников, которые искали повод для его уничтожения, поэтому был очень осторожен. Вальтеру нужны были гарантии, что его не станут преследовать, и он методично искал возможность поменять сторону, сохранив лицо. Мевен говорил Роберу Эпинэ, что его помолвку с племянницей кардинала организовал отец, желавший порвать с Приддами. Он боялся пропасть вместе с ними, несмотря на полную непричастность к заговорам. Мевен замечает, что сам старый герцог ни в чем не участвовал, однако угроза над ним была практически неотвратимая.
О своих планах герцог Придд сообщил графу Гирке, в верности и сдержанности которого, очевидно, был уверен, жене, которая обратилась за помощью к Гогенлоэ, но получила отказ. Он раскрыл намерения виконту Альт-Вельдеру и дочери, но зять не имел значимых связей в правящей партии. Близкое знакомство Юстиниана с Рокэ Алвой могло оказаться счастливым шансом. Герцог Придд вызвал старшего сына из Торки для серьезного разговора и поспешил в Васспард.* Он не зря опасался соглядатаев - двое слуг работали, как они думали на Манрика, а в действительности, вероятно, на Штанцлера. Подозрительность Вальтера была оправданной, но его скрытность оказала, скорее дурную услугу. Юстиниан был уверен, что отец придерживается антиправительственных взглядов и собирается призвать его к порядку. Вероятно, он поделился этими соображениями с Рокэ, а в Васспарде - с младшим братом. Как подметил Валентин, Юстиниан в беседах с ним, проговаривал доводы, приготовленные для отца. Граф Васспард был застрелен при таинственных обстоятельствах, и версия о виновности герцога Придда выглядела убедительной и для брата, и для друга.
Гибель Юстиниана была трагедией, а вот исчезновение тела стало катастрофой. Вальтер не мог провести расследования, он был вынужден объявить о несчастном случае на охоте, во что никто не поверил. Герцог Придд, супрем Талига не мог не знать, какие слухи курсируют в обществе.
Похоже, в критической ситуации Спруты уходят на глубину, прячутся в своей внутренней бесконечности, наблюдатели же созерцают лишь зеркальную гладь. Вальтер не пытался найти контакты с Алвой и Савиньяками. Я сомневаюсь, что он обратился напрямую к Сильвестру. Вероятно, герцог Придд старался не делать резких движений. По мнению Арлетты, красота Ангелики закончилась вместе с молодостью именно тогда. Она потеряла сына, ее дочь окончательно лишилась рассудка и твердила о свершившейся мести, над семьей нависла смертельная угроза. Ирэне велено было навсегда покинуть двор, запереться в Альт-Вельдере вместе с Габриэллой, по сути, ее принесли в жертву. Валентин замкнулся в себе. После смерти Юстиниана не было ни одного откровенного разговора между отцом и сыном, сыном и матерью. Каждый переживал беду сам. В одиночестве. Погружаясь в глубину.
@темы: "ОЭ"
-
-
25.11.2017 в 21:14долгое время полагала, что слова Валентина о маршале Экторе - "он относился к тем отцам семейств, чьи близкие могли уцелеть лишь чудом" - подразумевают и его собственного отца.
Я тоже была в этом уверена, а всё оказалось сложнее...
Однако, в отличии от сына Анри-Гийома, Вальтер свое мнение имел. Он женился по любви на Ангелике Гогенлоэ, чья семья была против брака, но девушка настояла на своем. Это многое говорит об Ангелике, меньше о женихе. Матильда тоже сбежала к любимому, который оказался полным ничтожеством. Но в отличии от алатской принцессы урожденная Гогенлоэ похоже не разочаровалась в своем выборе - Валентин и Ирэна говорят, что мать, как правило, придерживалась того же мнения, что и отец. Ангелика и Вальтер, чтобы о них не болтали сплетники, шли по жизни рука об руку.
Я всегда думала: как изменило их отношения то, что Вальтер оказался заподозрен в смерти сына? Если та правда, которую она знала, была настоящей правдой, почему они не сказали сыну младшему? Считали, что он на отца не подумает?
И, кроме замысла с Эмильенной, ещё одного не смогу Вальтеру, или здесь: Вальтеру и Ангелике, простить: то, что они не нашли такого способа изолировать больную дочь, который не навредил бы другим детям.
-
-
25.11.2017 в 21:22Знал ли что-нибудь Валентин в Ракане, нося королеве корзины хризантем? Знала ли Катарина? Что знала Ангелика, отказавшаяся сказать то, что от неё требовали? Отчего Джастин хотел покончить с собой? Ой, какой ворох вопросов нарисовался...
UPD: Пока самые вероятные источники для информирования Приддов (в порядке убывания вероятности, с моей точки зрения):
1. Связка талигойские Борны-Каролина--Катарина-Штанцлер
2. Манрики и их поиски компромата с целью получить владения
3. Агарисские Борны ©
Со вскрытием истинного происхождения Приддов открывается непаханое поле для разных теорий.
-
-
27.11.2017 в 09:31Они действовали привычным для себя способом Габриэлла о своем браке: "Меня не спросили. В нашей семье никого не спрашивали". Ирэна на слова Жермона о том, что они могли бы встретиться раньше отвечает, что неизвестно вышло бы из этой встречи что-то хорошее - ее судьбой распоряжался отец.
А насчет откровенных разговоров. Смотрите: Карл написал Ангелике о том, что Габриэлла застрелила Савиньяка. Ангелика после смерти Джастина рассказала Ирэне. Карл Борн уже в тюрьме рассказал Вальтеру, тот поделился информацией с зятем, после его смерти Гирке поговорил с Валентином. Но Валентин не подозревает, что о преступлении Габриэллы известно Ирэне. То есть, Гирке не сказал Валентину, что Ирэна в курсе, возможно, он об этом и сам не знает. Ирэна не догадывается об осведомленности Валентина, она не знает, что ее муж сообщил брату правду. Возможно, она не знает, что Гирке в курсе этой истории. И возникает вопрос, а Вальтер и Ангелика между собой обсудили проблему или скрывали друг от друга?
Как источник осведомленности Валентина мне подозрителен брат его матери геренций Гогенлоэ. Вера Викторовна дала намек6 когда Валентьин узнал, он не поверил, но запомнил - пригодилось (пригодилось, чтобы обезвредить выходца, заклясть общей кровью). И в Закате Жермону Валентин говорит, что готов иметь дело с геренцием, как с государственным чиновником, но родственником его не считает, и мать в последние дни жизни относилась к нему также. В общем возникла такая идея, Гогенлоэ предлагал сестре отказаться от мужа (возможно, после смерти Вальтера), объявив о его незаконном происхождении - при этом дети теряют имущество и фамилию. На что она ответила резким отказом, как и Валентин. Но это так, сплошная конспирология методом трех П.
-
-
27.11.2017 в 15:24Они действовали привычным для себя способом Габриэлла о своем браке: "Меня не спросили. В нашей семье никого не спрашивали".
В общем, понятно, почему о Валентина есть "мать" и "герцог Придд" (а не отец).
И возникает вопрос, а Вальтер и Ангелика между собой обсудили проблему или скрывали друг от друга?
В свете последних открытий относительно политической позиции Вальтера и его планах семейное собрание и на Джастина, я предположила, что правда Ангелики - реальная правда, а не заблуждение. То есть, что Вальтер её посвятил в происходящее. Но не исключено, что они между собой толком ничего не обсуждали. Но смотрится странно. Хотя это Придды)
Как источник осведомленности Валентина мне подозрителен брат его матери геренций Гогенлоэ.
Да, ещё один вариант. Но почему он молчал, когда Габриэлу выдавали за Карла? Или он тоже узнал не сразу?
-
-
27.11.2017 в 15:25