Сердце мое полно нежности к калекам, бастардам и сломанным вещам
Были вчера с сыном на концерте памяти Булата Окуджавы. Потрясающее впечатление!
Я, признаться, думала будут песни военные, но ошиблась, программа оказалась философски-лиричная. Мне понравилось, но для двенадцатилетнего ребенка все же должно было быть тяжеловато. Однако он был впечатлен. Меня поразило, как он услышал. Затаив дыхание, полностью погрузившись в атмосферу. Вышел с крыглыми глазами.
Одна песня, прямо этерновская:
— Мой конь притомился. Стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать? Скажите мне, будьте добры.
— Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки,
до Синей горы, моя радость, до Синей горы,
— А как мне проехать туда? Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
— На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь,
езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда.
— А где же тот ясный огонь? Почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
— Фонарщик был должен зажечь, да, наверное, спит,
фонарщик-то спит, моя радость, а я ни при чем.
И снова он едет один без дороги во тьму.
Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам!..
— Ты что потерял, моя радость? — кричу я ему.
И он отвечает: — Ах, если б я знал это сам...
Я, признаться, думала будут песни военные, но ошиблась, программа оказалась философски-лиричная. Мне понравилось, но для двенадцатилетнего ребенка все же должно было быть тяжеловато. Однако он был впечатлен. Меня поразило, как он услышал. Затаив дыхание, полностью погрузившись в атмосферу. Вышел с крыглыми глазами.
Одна песня, прямо этерновская:
— Мой конь притомился. Стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать? Скажите мне, будьте добры.
— Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки,
до Синей горы, моя радость, до Синей горы,
— А как мне проехать туда? Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
— На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь,
езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда.
— А где же тот ясный огонь? Почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
— Фонарщик был должен зажечь, да, наверное, спит,
фонарщик-то спит, моя радость, а я ни при чем.
И снова он едет один без дороги во тьму.
Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам!..
— Ты что потерял, моя радость? — кричу я ему.
И он отвечает: — Ах, если б я знал это сам...